Сын Моржа и Куницы

ГЛАВА 24. Фальшивый оборотень и Алтын-де-Грош

Этой ночью часы с золотыми стрелками утащить Егора в сон так и не смогли.

Гранитный циферблат с трудом проявлялся, мерцая и искажаясь. Дёргались золотые стрелки-гладиусы, вспыхивали неверным сиянием рубиновые цифры. И тут же всё скрывалось в сером мареве помех.

Егору это здорово напоминало, как он на даче баловался с оставшимся от бабушки чёрно-белым «Рекордом-312». Нормальной антенны к нему не нашлось, использовали кусок алюминиевой проволоки, воткнутой в антенное гнездо. И вот, если проволоку выдернуть — то изображение пропадало, сменяясь хаосом шума и серых полос, прокатывающихся по экрану.

Так и сейчас. Кто-то звал Егора, отправляя часы с золотыми стрелками и гроздья огненных кинжалов. Но иная сила рвала пространство, ломала часы и стрелки, выдёргивала проволоку…

И всё начиналось сначала.

Даже показалось, что во всей этой серой круговерти мелькнул чудовищный силуэт дредмоса и протянулись яркие линии лазерных прицелов.

…Выспаться не удалось.

Дёрнувшись от лазерной вспышки прямо в глаза, Егор свалился на пол и проснулся.

И встретил внимательный взгляд Мелвига. Тот сидел на кровати и оглядывал скудно освещённую утренним солнцем комнату, потирая грудь слева, чуть ниже сердца.

— Что? — хрипло спросил Егор, глядя с пола.

— Так, показалось. Будто опять я под прицелом…

— Плохие воспоминания?

— Да… несколько лет назад. Влепили пару пуль.

— А Куней говорила, что тебя пулями не взять, — удивился Егор и зевнул.

— Обычными — нет, — согласился Мелвиг, потёр грудь и встал. — Ладно, скоро шесть, пора мне прогуляться в «помоешную», ты ж её так называешь?

— Моешную. И не я, а та главная над побегушками. С тобой всё хорошо?

Мелвиг показательно покашлял. Без пузырей. И вышел, захватив с собой полотенце и мешочек со всякой гигиенической приблудой.

Егор поднялся с пола, растер лицо руками докрасна, да и побрёл за наёмником. Утренний моцион сам себя не совершит, в моешную и туалетошную с утра как не заглянуть? Короче, все дела наскоро сделал, забежал в душ ненадолго, натянул свежую майку и трусы, приоделся как следует, и потопал на выход.

На охране был Горный.

Парень молодой, до тридцатника не дотянул, но как водится среди моржийских бойцов — крепкий. Без особых примет, — Егор покосился на ноги, там всё было укрыто брюками и берцами, — но какой-то основательный. Пожалуй, это и есть главная примета. Чувствовалось в нём крепкое, как фундаментный камень главной башни.

Смотришь на человека и понимаешь — Горный.

Не какой-то там Холмистый или Пригорочный.

Горный!

— Куда? — спросил боец.

— Туда! — мотнул головой Егор. — Хочу глянуть, как там оно, моё вчерашнее.

— А, слышал, ребята говорили. — охранник задумался, что-то прикидывая. — Ладно, распоряжений не было, можешь идти.

Егор и ушёл.

С ночи тянуло прохладцей, от озера ползли белёсые пряди тумана. Пару раз ударила рыба, пустив по водной глади лёгкие волны. В рощах и кустах лениво чирикали ранние птички. Солнце ещё толком не взошло, но нежно-оранжевый небосвод светлел с каждой секундой. Ещё полчаса и светило зальёт мир золотом.

На месте ремонта Егор полюбовался аккуратной заплаткой в дороге. Камень плотно слился с асфальтовым полотном. Ну, конечно, хорошо бы тяпкой по краям пройтись, а лучше киркой, потому как шов между асфальтом и расплавленным малахитом заметен. Есть что срубить, есть что разгладить. И на обочинах ямы — надо бы камня навалить и глиной засыпать.

Но инструмент весь сдан в гараж, и даже свет выключен. Кажется…

Нечем скрести и рубить.

Но в целом — смотрится неплохо. И даже загадочно: гномский малахит, пусть и отбраковка расплавленная, таинственно поблёскивал глубокими зелёными прожилками. Возможно, залатанная дорога станет некой достопримечательностью клана Моржей. Уж точно мало тех, кто дорогу ремонтирует настолько дорогим материалом.

Егор огляделся.

— Ага! — сказал сам себе. — Ну, хоть так.

Вывернул из земли последний обломок малахита, на котором вчера сидел. Уложил на край шрама и принялся шоркать. Минут двадцать и возился, пока не стесал самые резкие выступы. Камень, на всякий случай, припрятал за пригорком. Мало ли — вдруг пригодится?

Нарвав на обочине лопухов, смёл с дороги остатки каменного крошева и пыли.

На этом строительную деятельность и прекратил.

Понятно, что оставалась ещё канава через весь пляж. Но как с ней дело решить, Егор пока не знал. Может есть тут возможность купить тонну песка? Наверняка есть, обычный же стройматериал.

Егор решил посоветоваться с наёмниками. Профиль не их, но раз Мелвиг газеты читает, может знает про газеты с объявлениями? Вон, на родине «Из рук в руки» — известное издание, здесь тоже должно что-то такое быть.

К клановичам обращаться по этой проблеме душа не лежала. Егор глупость устроил, ему и расхлёбывать. Да и расходы виделись небольшими. Что такое тонна песка? Или даже пара тонн?

Остановился и принялся считать на пальцах. Длина пусть будет десять метров. Ширина с метра полтора. Глубина метр. И канава не прямоугольная, а с уклоном. И глубина меняется.

Насчитал сто пятьдесят тонн, ужаснулся. Посчитал заново. Нашёл лишний нолик. Стало легче жить. В конце концов запутался и решил пересчитать на бумажке. Но десять-пятнадцать тонн на глаз казались вполне реальным расходом.

Когда эта мысль дошла до Егор, он аж споткнулся. Это что же выходит, ломик сумел снести тонн двадцать асфальта и песка?! И рыжая назвала его, Егора, щенком в нижней трети?

Какие же силы подвластны Младшей и Среднему?

А Старшему?!

С этаким раздраем в душе Егор и добрёл до дома Моржей.

Зашёл в коридор и остановился.

Ломик орал про неприятности.

С треском распахнулась дверь в гостевые покои, из прихожей вылетел бледный Балашов.

А за ним выпрыгнула одетая лишь в майку и трусики Куней с огненным кинжалом в руке. Она метнула кинжал в спину Балашову. Тот нечеловечески быстро припал на одно колено и уклонился. Его тело скрутилось и согнулось как каучуковое, пропуская над грудью раскалённый болид и так же резко выпрямилось.

Куней завопила:

— Карматорни в доме! Держите тварь!

Секундой позже бухнула дверь внутри комнаты и в облаке обломков и щепок во коридоре возник Мелвиг. Он метнулся вслед за рыжей. За ним тянулся радужный шлейф из призрачных фигур наёмника, будто он оставлял позади свои бледные копии. Наёмник обхватил левой рукой напарницу и поставил здоровенный щит. Мелвиг и Куней укрылись в радужном пузыре, рыжая что-то неразличимо вопила.

Грохнуло так, что Егора унесло во входной коридор. Едва удержался, чтобы не вылететь наружу через дверь. И тут же бросился назад, затормозил у поворота и осторожно выглянул.

Рыжая, под защитой серебристого щита-пузыря, метала кинжалы. Те стремительными огненными росчерками резали коридор, улетая в левую часть здания и взрываясь при ударе об стены. Несколько штук попали в те деревянные шкафчики и узкие стеллажи, которые тут и сям расставили по коридору.

Балашов резкими движениями уклонялся от обстрела.

Некоторые огненные сгустки отбивал ослепительно горящими желтизной ладонями. По его рукам от ладоней к локтям медленно поднималось яркое золотое пламя. Начальник охраны будто надел латные перчатки из сияющего света.

Из комнаты охраны и казармы вывалили бойцы. Горный, Тушкан, Сыскарь. Кто одет, кто в одних подштанниках. Но у всех в руках короткие, в пол-локтя, цилиндры. Эти цилиндры со щелчком раздвигались, превращаясь в длинные, метра в полтора-два боевые посохи. Подобное Егор видел в каком-то фантастическом сериале, а теперь вот — довелось встретить в живую.

— Сдерживать! Не убивать! — орал Балашов, резкими рывками уходя от огненных ударов. Куней распалялась всё сильнее. В левой руке у неё возникла огненная плеть.

И рыжая вопила, перекрикивая даже начальника охраны:

— Это карматорни! Смотрите же! У него узор!

Набежавшие бойцы, все как один, упёрли посохи в пол и присели. Перед ними возникло золотистое полотнище барьера, перекрыв коридор. Пламенные клинки Куней в нём вязли. Теряли скорость и падали на пол огненными плюхами, быстро потухая и оставляя черные следы.

Мелвиг, напряжённый и оскалившийся, шагнул вперёд, вглядываясь в Балашова. Резко выдохнул. Его сферический щит загудел угрожающе. А в правой руке, которую здоровяк выставил вперед, возникла туманная полоса. И была она куда длиннее, чем видел до того Егор.

Со свистом и гулом из туманной полосы родилось двухметровое толстое копьё. С остро сияющим серебром широким листовидным лезвием. Позади лезвия торчали заточенные штыри.

Мелвиг сделал какое-то сложное движение копьем, будто обводя лезвием круг напротив Балашова. И, выдохнув, ударил. Копьё мгновенно удлинилось на несколько шагов. Сияющая серебром полоса ударила в золотистый барьер напротив груди начальника охраны.

Барьер едва заметно прогнулся. Балашова и бойцов силой удара протащило на шаг по коридору. Пятки посохов оставили после себя глубокие следы в каменных плитах пола.

Седой наёмник зарычал и ударил ещё сильнее.

На этот раз охранники Моржей не сплоховали, одновременно выбросили посох вперёд и сдержали бешеную атаку Среднего-на-Сером.

— Сде-е-ерживаем, — то ли прорычал, то ли прокряхтел Балашов.

Скалился он не хуже астральников.

Куней метнула горящий кинжал, перехватила кнутовище и, раскрутив огненный хвост, хлестнула им по барьеру. И в тот же миг копьём ударил седой. С набатным звоном серебристое лезвие вонзилось в барьер и задрожало, взрываясь серией коротких тычков.

Под двойным ударом бойцы не устояли, откатились ещё на шаг по коридору.

А рыжая и седой будто этого и ждали.

Метнулись в сторону входа в дом и встали перед Егором, укрыв его спинами.

— Щенок! Отступай медленно! Ко входу! Не беги! — рыкнул Мелвиг. — Мы прикроем!

Серебристый щит перекрыл коридор будто пробка.

Противники стояли друг против друга, укрытые барьерами — серебристым и золотым.

Но, странное дело, Балашов не атаковал. Хотя Егор был полностью уверен — он не только умеет отлично уклоняться от ударов, наверняка есть и атакующий арсенал.

Справа, в той стороне коридора откуда ушли наёмники, скользнула едва заметная тень и возник хмурый Паук. С двумя раскрытыми посохами в руках.

— Вариант три, — спокойно сказал Мелвиг. — На семь.

— Приняла, — ответила рыжая, раскручивая над головой огненное кольцо.

Бойцы Моржей насторожились, придвинулись друг к другу. Барьер стал плотнее. Паук куда-то исчез. И через секунду Егор углядел его на потолке. Ну, как углядел? Наконец-то ломик проснулся, подсказал своими ощущадлами.

— Раз, — сказал седой.

— Два, — ответила рыжая.

— Семь! — рявкнул Мелвиг и его копьё загудело как истребитель выходящий на форсаж.

Оглушительно грохотало. Визжала Куней, яростно полосуя золотистый барьер. Рука седого выстрелила как пушка, разгоняя сияющее древко с ослепляющим лезвием.

И Егор завопил.

Молча.

Зрение Егора дало сбой, мир покрылся рябью.

Из ушей потекло тёплое.

Куней умолкла. Её огненная плеть прекратила полёт и замерла в воздухе.

Мелвиг медленно-медленно наваливался копьём на золотистое полотно.

И в этой тишине кто-то бросил три ледяные глыбы.

— ЧТО. ЗДЕСЬ. ПРОИСХОДИТ.

На поле боя появилась невысокая блондинка в зелёном с серебристой вышивкой халате.

Мир замер так, как никогда прежде не замирал.

И отмер. Но только мир.

Трещал огонь, разгораясь.

Гудела перламутровая сфера щита.

Мощно свистело копьё в руках у Мелвига, постепенно теряя форсаж.

Пронзительно звенели посохи в руках у бойцов.

А люди и нелюди — молчали. Под взглядом блондинки их души леденели. Будто не человек на них смотрит, хрупкая женщина, а корабельная башня с двумя десятидюймовками рыскает в поисках цели. И одно неверное движение — полыхнут дула орудий тугим пламенем, снесут виновного да и всех остальных.

У Егора потемнело в глазах и он сполз по стене, уткнувшись лицом в колени.

И только тогда рыжая с трудом прохрипела, указав когтем на Балашова:

— Карматорни…

Ледяная моржийка перекатила взор десятидюймовых орудий на Балашова. Прошествовала к нему, разглядывая причину суматохи. За блондинкой следовал здоровяк-алхимик, настороженно оглядывая поле боя. Моржийка остановилась, всмотрелась в смертельно бледного Балашова.

— Интересный эффект. Данакт, ты видишь?

— Да, — прогудел тот и провёл ладонью по лысине. — Дозировку сократим вдвое.

Блондинка сурово взглянула на начальника охраны:

— Я предупреждала, Андрей Викторович, ваши любовные преступле… э… приключения не доведут до добра.

— И что… произошло? — хрипло прокашлял Балашов.

— На вас наложили узор-маску карматорни и брызнули проявителем. Видимо, во сне.

Балашов закашлялся.

— Если не держите в узде ваши тантрические мотивы, то выбирайте девиц с лучшей устойчивостью к менталу.

Начальник охраны немо изобразил вопрос.

— Видела я вашу девицу, приличная. Вряд ли по своей воле такое устроила.

— Ментальный поводок?

— Скорее — Семь спиц, или Чёрный клубок. Не поскупились.

Балашов побледнел ещё сильнее и низко поклонился.

— Спасибо, Василиса Марковна!

Моржийка повернулась к наёмникам.

Рыжая молча убрала кнут. Седой с некоторым трудом отозвал копьё.

Блондинка благосклонно кивнула и бросила в пространство:

— И потушите кто-нибудь этот хлам! Воняет препакостно. Кто вообще покрасил эти шкафчики лаком? Будто мало ароматной алхимии.

Куней выставила перед собой обе ладони. Несколько мгновений и огонь стих.

А воняло и правда гадостно. Коридор затянуло синим дымом. В горячке боя люди этого не ощутили, а вот сейчас многие раскашлялись.

— Андрей Викторович, извольте устранить! — ледяная блондинка царственно повела рукой, обозначая всю сцену: дымящуюся мебель, выбитые из стен кирпичи, обломки двери, бойцов, наёмников, самого Балашова. И, кажется, даже Егора. — А мне пора. Я отсюда чувствую, что наши криворукие аколиты довели зелье сиреневого листа до кипения. Слышишь, Данакт?

— Накажу, — кивнул чернобородый здоровяк. — Будут неделю варить за свой счёт.

Василиса Марковна царственно кивнула супругу и ушла.

Алхимик нашёл взглядом Егора, поманил его. Тот соскрёбся с пола и подошёл. Чернобородый, в некотором сомнении разглядывая пацана сверху, обозначил:

— Сегодня до обеда ты со мной, покажу лабораторию. Понял?

— Да!

Алхимик кивнул и двинулся в сторону лестницы.

— А как же карматорни? — неуверенно бросила ему вослед рыжая.

Старший-на-Серебре обернулся и хмыкнул:

— Нету карматорни. Экспериментальное зелье и капелька диверсии.

И повелел Балашову:

— Валах! Объясни им.

Тот хмуро кивнул.

…До завтрака оставался час.

Весь этот час бойцы и наёмники, да и Егор тоже, скребли, чистили, проветривали, вытаскивали на улицу горелое и поломанное. Явился из своих подвалов Михайлович, помог с ремонтом стен. Оказалось, он отлично работает с камнем, лучше рыжей. Плавить кирпич ему не надо, просто прикладывал к сколу и тот сам прирастал.

Поговорить с механиком Егору не удалось. Тот, как подремонтировал стены, тут же и исчез незаметно. Егор даже начал подозревать в нём коллегу Паука, такой же шустрый и незаметный, если пожелает.

От самой грязной работы Егор слинял.

Спросил у Горного где комнаты алхимика, поднялся на второй этаж, но на стук в дверь никто не ответил. Подумав, Егор спустился и заглянул в столовую. Чернобородый был там. Уминал лёгкий завтрак на трёх подносах и семи тарелках, не исключая и две больших кружки с чем-то бодрящим.

Подойдя к столу, Егор поклонился.

— Данакт… Мелентьевич… Можно к вам присоединиться?

— Стоп! — чернобородый поднял руку, а потом кивнул на стул. Егор и присел. — Вижу, ты редко общался с одарёнными богами. Как ты называешь этих… наёмников?

— По именам.

— Вот как. И всё?

— Ну да. Могу Куней рыжей назвать, её это бесит. Требует звать пламенной.

— Понятно. Тогда вот что, в любом деле архиважны тонкости. В Серебре и Малахите как бы не более, чем где-либо ещё. Пожалуй, на Белом важнее, но там своя специфика: мельчайшая ошибка приведёт к смерти. Уяснил?

— Да, Данакт Мелентьевич.

— Так вот, эти твои астральники — Младшая и Средний. Младших принято называть Поднявшимися. Поднявшаяся Куней, понял?

— Да… кажется, — именовать черноборода Егор на всякий случай не стал.

И тот едва заметно усмехнулся.

— А псинку, как его…

— Ме… — Егор споткнулся и умолк. — Пе… Путята! И он кобель.

— Хм, Путята, — лысый бородач наморщил лоб. — Что-то знакомое. Нет, не помню. Ладно. Так вот, Путяту надо именовать Достигшим. Достигший Путята. Уяснил?

Егор молча кивнул.

— А меня и мою жену Марту следует именовать Знающими. Знающий Данакт. Просёк?

— Да, Знающий Данакт.

— Хотя, Марта… — задумался на миг Морж и тень улыбки проявилась на его лице. — Да, Марта скоро поднимется до госпожи Направляющей. Направляющая Марта. Запомнил?

— Направляющая Марта, — послушно повторил Егор и озаботился: — Если она ещё не поднялась… Стоит ли именовать Направляющей сейчас, не примет ли госпожа мои слова за насмешку?

— Нет, — алхимик усмехнулся. — Ей понравится.

— Спасибо за знания, Знающий Данакт.

И Егор не поленился встать и склонить голову.

Морж покивал.

— Усвоил, молодец. Среди простых наёмников, как эта лиса и псинка, церемонии не приняты. Но даже среди них, если встретишь Старшего и более могучего, не забудь именовать правильно. Архиважно! Избежишь многих и многих проблем. Уловил?

— Да, Знающий Данакт.

— И последнее. Найди книгу Юстины Юй «Благородство шагов, воздушность движений, уместность жестов и шестьдесят изящных способов вырвать горло», прочти её. Пусть она и устарела лет на тридцать, но основы знать полезно. Влындил?

— Юстина Юй, — произнёс Егор, пытаясь запомнить заковыристое название и проклиная себя за то, что так и не завёл блокнотик.

— А меня, во время занятий, можешь звать просто Знающим. В Серебре, сиречь артефакторике, времени обычно достаточно, торопиться не требуется. А вот в Малахите, особенно при поточной варке зелий, бывает что и секунда решает. Постиг?

— Влын… дил, Знающий Данакт.

— Мозганул, малец. Молодец. А теперь — жуй.

Тут Егору, не спрашивая, принесли поднос с едой.

Поблагодарив Ульяну, принялся завтракать.

Вскоре в столовую приволоклась хмурая компания из Балашова с наёмниками. Поднявшаяся, Достигший и неизвестного ранга начальник охраны выбрали стол в углу. Получили свои порции и принялись стучать ложками и вилками, перебрасываясь тихими словами.

Как Егор ни напрягал слух, уловил мало: «эксперимент», «проверка», «вытяжка», «возвышение» и еще несколько на грубом подземном. От Куней Егор такого не ожидал, но сейчас она сыпала подземным не стесняясь.

Балашов кривился, Мелвиг недовольно морщился.

Но ни тот, ни другой девицу не прерывали.

Насколько стало понятно из услышанного в предыдущий час, побудка у рыжей выдалась та ещё. Балашов пришёл за Егором, а открыла рыжая. Распахнула дверь и нос к носу столкнулась с существом третьего класса опасности в реестре. Ну вот так карматорни в прошлом году в Союзе отметились, что с пятого класса взлетели до третьего.

Ясное дело, рыжая на адреналине сначала разнесла огненными кинжалами прихожую, а когда Балашов сбежал, последовала за ним.

Дальнейшее Егор видел и даже поучаствовал.

И хотя многое в этой истории было непонятно, но Егор собирался вечером тщательно наёмников расспросить.

…Тут чернобородый отвалился от пустых тарелок и выхлебал последнюю кружку.

— Ну что, — удовлетворённо сказал он. — Идём?

Егор поспешно поднялся.

Знающий Данакт повёл его на цокольный этаж. Но не через лестницу во дворе, а другую, которая на первом этаже соседствовала с гостевыми комнатами. Оказалось, что там можно напрямую спуститься в лаборатории.

Правда, войти мог далеко не каждый.

Мощная дверь с кучей хитрых замков перекрывала выход с лестничной площадки. Поколдовав над ней, чернобородый с трудом отворил тяжеленную створку.

За дверь оказалась длинное помещение, поделенное на три неравных части. Подальше от входа выгородили небольшую закрытую комнату, и туда Егора не пустили. Чуть ближе возвели невысокие стены другой комнаты, но не до потолка. Знающий Данакт что-то буркнул про общую вытяжку.

Остальное пространство было свободным.

Как свободным? Стенами его не разделяли.

А так — везде лабораторные столы, железные шкафы, холодильники, огромные лари, в одном углу даже мешки навалены, пара открытых контейнеров, типа того, из которого Егор камни черпал.

Вдоль стен возвели две большие печи с отдельной вытяжкой и несколько сушильных шкафов. Там же высились баки с водой и, как пояснил алхимик, со стандартными растворителями.

Нашлись и бочки с кислотами и щелочами. И спирты самые разные, от этилового до какого-то хладноварного. В двух закрученных огромными винтами золочёных ёмкостях хранилась некая синяя слизь и выжимка гдамского корня.

— Ты это, осмотрись здесь, но ничего не трогай. Сейчас вернусь. — и чернобородый убежал в сторону огороженной части лаборатории, где его жена громко, с помощью совершенно непонятных терминов, кого-то распекала.

Вскоре скандал прекратился.

Ледяная моржийка хмуро проследовала на выход. За ней гуськом семенила та тройка из девицы, веснушчатого блондина и высокомерной глисты. В этот раз худой шёл как в воду опущенный. Девица же украдкой улыбалась, а белобрысый казался пристукнутым пыльным мешком.

За ними вернулся и чернобородый алхимик.

Нашёл Егора, разглядывающего наборы алхимической посуды на длинном стеллаже. Некоторые тигли, мерные стаканчики, ложечки и пинцеты были выполнены из, как говорят в милицейских протоколах, металла жёлтого цвета.

Егор был уверен — из золота.

Данакт Мелентьевич неопределённо хмыкнул.

— Думал, ты к зельям потянешься.

И он кивнул куда-то в сторону.

— У нас тут отличные наборы возвышения. Щенки обычно ими интересуются.

— Да я ж в них ничего не понимаю.

— Да? Странно, я думал что… — чернобородый прервался и махнул рукой. — Неважно.

— А это ведь золото? — спросил Егор, вспомнив недавние события. Вот и выдалась возможность разобраться с тайной.

— Ну да, обычное золото, а что? Сплав, конечно, кое с чем, для повышения износостойкости. Знаешь что это такое?

— Да, Знающий Данакт. А вот по золоту есть вопрос. Когда мы сюда добирались, я пытался поймать машину. Но все отказывались, даже те, кто знал куда ехать. Хотели чтобы я платил рублями или круглым золотом на крайняк. Я им круглое золото предлагал, а они едва не плевались. Один, кажется, даже кулаком сунуть порывался, но сдержался.

— Какое круглое золото предлагал?

— Кольцо. Обычное простое колечко из магазина, 585 пробы.

— Кольцо… — Знающий Данакт расхохотался. — Ну да, в вашем медвежьем углу оно за золото сойдёт.

— А что не так? Водители думали что золото фальшивое?

— Стоп! Стоп… — Хохот как обрезало. — Ты не знаешь? Золото не может быть фальшивым. Запомни это. Золото всегда настоящее.

Егор помолчал. И спросил:

— А почему?

— Божественная воля, — прищурился Знающий Данакт. — Ты где жил-то?

— Да, там, за Уралом, деревушка в лесу.

— Всё равно странно.

Егор молча пожал плечами. Как-то он подзабыл узнать, кто из Моржей в курсе его истории.

— Божественная воля? Нет, не понимаю.

— А вот тут мы возвращаемся к круглому золоту, — с удовольствием ткнул дикого волчонка носом в песок преподаватель и создатель алхимии. — Что есть круглое золото? — и он поднял палец к небу.

— Я думал, что кольцо тоже круглое золото, — мрачно пробурчал Егор-щенок. — Оно же круглое!

— Неверно! Архиошибочно неверно!

— Тогда что?

— Круглое золото это деньги. Любые. Монеты, ассигнации, билеты государственного банка, кредитные билеты, да даже денежные карты банков — тоже «круглое золото». А всё почему? — Знающий Данакт наставил палец на слушателя.

— Почему? — послушно спросил Егор.

— Архиправильный вопрос! — обрадовался чернобородый, будто не сам к нему подталкивал. — И на него есть архиточный ответ. Потому что.

— Это ответ?

— Это ответ.

— Бред какой-то, — не поверил Егор.

— Архиверно! Бред, но не совсем. Это очень старая история. Случилась некая скандальная ситуация во времена Древнего Рима, в которой были замешаны Олимпийцы и деньги. Не золото, не серебро, не монеты как таковые, а «деньги». Само понятие.

— Богам нужны деньги? Это же боги!

— Деньги нужны всем, а богам больше всех. Слышал ведь, одна из трёх самых популярных мыслей «Нужно больше золота»? Или не знаешь? Ладно, об этом потом. Так вот, о «деньгах». Подробностей нет, но есть догадки… ммм… догадки, — Знающий Данакт огляделся по сторонам, будто в лаборатории их мог кто-то подслушать и понизил голос: — Один ушлый мерзавец из тогдашних царей или богачей сумел обмануть богов. Как — никто не знает. История известна как «Три ракушки» и вспоминать о ней Олимпийцы не любят. А если бог не хочет помнить о своём позоре, то мироздание идёт ему навстречу.

— И что, все знают про историю, про круглое золото, про…

— Во-первых, знают очень немногие, это мне в своё время довелось… да, довелось. А во-вторых, никто толком ничего не знает. И в-третьих, всем наплевать. Понятие «деньги» сохранилось в научных трудах, уж больно оно удобно описывает специфический вид, допустим, товара. Впрочем, иные считают, что это не товар, а мерило, навроде линейки. Или даже… Но и Дисп с ним! В бытовом же общении все говорят о круглом золоте или конкретном его виде, о рублях, о банковских картах. Понял?

— Вроде да. А почему именно круглое? Я слышал, монеты могли быть разных форм.

— Да, когда-то были. А теперь золото или круглое, или квадратное. И не забудь, архинужное: квадратное золото тоже не обязательно жёлтое золото, можно и серебро, и платину, и вообще, даже драгоценную древесину применяют, но называют всё равно квадратным золотом.

Морж снял с шеи серебристую пластинку с пол-ладони размером. На пластине виднелся простенький узор, была пробита дырка, через которую пропустили завязанный узлом кожаный шнурок-гайтан.

— Вот это — квадратное. Если его носить при себе, ближе к телу, то со временем в нём копится наша энергия веры. Мы, Моржи, все верим в Живу. И раз в год жертвуем это квадратное золото на алтаре. Архиважно! Ты никому не должен об этом говорить. Знать — как Морж — обязан, но молчать. Это наша тайна.

— Ага, — покивал Егор. — А-а-га.

— И никаких вопросов! Потом тебе объяснят, — жестко отрезал Знающий Данакт.

Сурово глядел, пока Егор не отвёл взгляд. Но тот всё же выстрелил:

— А про золото, почему фальшивым не бывает?

Алхимик слегка расслабился.

— Божественная воля, я же сказал. Вот, представим, ты бог, у тебя тысячи и миллионы верующих, сотни и тысячи алтарей. И вот тебе несут квадратное золото, кладут на алтарь, он дар принимает. Алтарь так устроен, что дар принять обязан. А там — фальшивка! Вольфрамовая отливка в золотой фольге! Или того хуже, крашеный золотой пылью свинец! Или железо в наплавке из серебра. Как ты себя почувствуешь?

— Ну, наверное разозлюсь.

— Вот и боги злились, в древние времена-то хватало нечистых на руку кузнецов и мошенников-коробейников. Не каждый крестьянин или даже аристократ сможет квадратное золото правильно изготовить, вот и покупали у бродячих торговцев. А в результате страдали люди честные и искренне верующие, которые не стали бы класть на алтарь свинец.

— Так наказать надо!

— Архиверное решение! Боги и наказали. Теперь если кто делает золотой сплав, должен быть очень осторожен, чтобы не нарушить допустимые пропорции и обязательно личное клеймо в ближайшем храме поставить. Вот у меня есть несколько тиглей и пробирок из золотого с платиной сплава, так они со всех сторон глубокими клеймами помечены. Не дай Дисп сотрётся!

— Но если всё так, то моё кольцо не могло быть фальшивым? Почему его не брали?

— А… — Знающий Данакт равнодушно махнул рукой. — Это другая история. Несколько лет назад в Рязани нашли и вскрыли большую сокровищницу Мидасая Златоносного. Тот уже давненько помер, лет пятьсот назад или больше. А сокровищницы всё ещё находят по миру, и дураки всякие туда лезут. Ломают двери, рубят сундуки, набивают котомки золотом… Идиоты.

Егор согласно покивал. Разве можно котомки набивать золотом? Потом же не унесёшь! Тачка нужна по типу той, в которой он вчера камни таскал.

— Так чего с кольцом?

— Я же сказал? Идиоты! Грабят сокровищницы Мидасая и растаскивают по миру всякие проклятые побрякушки. Сильный был маг и золото своё очень любил, на охранные ритуалы не скупился. Обожал именно золото во всех видах, но чем проще изделие, тем лучше. Он видел красоту в самом металле. Завитушки и изгибы, резьба и камешки, тонкая ювелирная работа ему была ни к чему. Считал, что сложная форма лишь уродует чистоту и изящество благородного металла. Собирал слитки, но хранил и простые кольца, серьги, цепи… Вот люди и боятся теперь, покупают только вычурное, чтоб непременно с камушками и в ювелирных лавках при храмах.

— А точно ли… — начал Егор, но прикусил язык.

— Архиточное наблюдение! — алхимик понял даже невысказанное. — По правде и неважно, проклято золото или нет. Это как с понятием «деньги». Никто не знает, но рисковать дураков не найти. И правильно, кстати. Если миллионы верят, что золото навсегда проклято, оно поневоле начинает притягивать к себе неприятности. Точнее, по воле миллионов.

— Нет ли способа снять проклятие? Какой-нибудь дешёвый эликсир? Пусть даже не быстро смоется. Замочить в правильном растворе, как в отбеливателе?..

— В отбеливателе, — чернобородый хохотнул. — Ну, если время терпит и не нужно мгновенное действие… — алхимик задумался. — Сунуть на год в раствор… Нет, не думаю. Хотя задача архиинтересная. Ну, ещё вопросы? — потёр он мощные руки. — А то у меня архисрочное дельце образовалось, надо кое-что проверить.

— Сварить эликсир для смыва проклятий с золота?

— Это… архисомнительно, — признался Знающий Данакт. — Но попробовать можно.

— А если сварить какую-то ерунду, везде её дёшево продавать как реальное средство. Люди могут и поверить, что эликсир настоящий. Продать на рынке сколько-то колец из чистого золота, и сказать что они из коллекции этого… Мидаса…

— Мидасая… — медленно произнёс алхимик, внимательно разглядывая Егора. — Мидасая Златоносного.

— Тогда люди поверят, что проклятия можно снять. И золото волей людей очистится, нет?

— Архи… — чернобородый надолго умолк, глядя мимо Егора. Продолжил: — Архистранная идея…

Встал и ушёл, глядя в пол. Хлопнула дверь.

Слегка растерявшийся Егор подошёл к двери, подёргал, и понял, что заперт здесь, среди печей, столов, химически реагентов, спиртов и золотой посуды. Так-то оно интересно, конечно, но если приспичит в туалет?

…Из алхимического заточения освободили его к утру.