Сын Моржа и Куницы

ГЛАВА 16. Коридорная метель и комбикорм из батареек

Место Егору определили в центральном коридоре, у самого выхода. То ли жалели мальчишку, не хотели пускать в самую пургу, то ли прятали моржовые тайны.

Из снежной круговерти выбиралась очередная заснеженная фигура, толкающая наполненную доверху двухколёсную тачку, сдавала груз Егору с Мелвигом, и уволакивала опорожненную, которую приёмщики уже освободили, вывалив на землю неподалёку от крыльца.

Понятно, под ногами снежная каша, мокрые доски, телега в руках прыгает и норовит завалиться. В такие мгновения и рыжая присоединялась, аристократически брезгливо придерживая пальчиками за борт. Но пальчики пальчиками, а хватка стальная — тачка тут же выправлялась и катилась куда надо.

Со временем столько ледяной крупы выволокли, что белые горки протянулись чуть не до озера. Рыжая, когда её охотка брала, хваталась за совковую лопату и горы снега разбрасывала, чтобы таяли шустрее.

Но чаще сидела на деревянных перилах, болтала ногами и бросалась острыми замечаниями, то ли подбадривая, то ли насмехаясь над работающими мужчинами. Так и обмолвилась как-то — «мужчины» — за что Егор её тут же и простил.

Постепенно буран утихал. Егор даже застал момент, когда в воздухе под потолком возникла последняя жменька белых хлопьев и, медленно кружась, опустилась на заляпанный слякотью пол.

С того момента битва пошла на убыль.

К вечеру снег победили.

Повсюду были лужи и влажные пятна. Но люди расставили раскалённые докрасна камни на треногах, включили вытяжку посильнее, и плотные, буквально банные, облака пара рассеялись. Лужи стремительно высыхали, бледнея на глазах. А камни так и светились алым, не тускнея.

Когда неизвестно откуда явился начальник охраны и объявил «восемь ноль», измученные бойцы аж обнимались от радости, до красноты отбили друг другу ладони и немедля усвистали за «горяченьким».

После коридорного бурана как без горячего, точно. А кто не любит, тому и не дадим!

Егор же бродил по дому, заглядывая во все открытые двери. Закрытые решил не трогать, не того полёта он ягода.

«Моешная» встретила холодно, но сухо. Снег сюда не попал, но и горячая вода не шла. Наверное как-то связана с работающими печами, других идей у Егора не нашлось.

Жильё для семейных оказалось закрыто. Да и непонятно, есть ли семьи у бойцов? За пару дней разобраться не удалось. Сунул нос в казарму. И ничего интересного не углядел кроме прихожей с верхней одеждой, обувью и всякими мелочами.

В малый арсенал, понятно, пробраться не удалось. Там дверка солидная и, что интересно, без прорези для ключа. Просто стальная полированная плита. Чистая, без магических рун, что удивляло и немного разочаровывало.

В комнате охраны медленно лупал глазами Сова, переводя взгляд с одного тёмного ящика на другой. Как на улице вечер наступил, так и ящики потемнели, все, даже те, что днём светились. Сова-то и рассказал, что за двери Егору в коридоре попадались. На вопрос о семьях буркнул невнятно, но вроде есть семьи-то, у некоторых.

Миновав центральный проход, Егор, прошёл мимо гостевых комнат, осторожно ткнул пальцем в дверь жилых комнат прислуги, — не открылась. А дальше была столовая, где и нашлись тихо гомонящие бойцы, с большими термосами и кружками.

Как уж кухонные дивы обошлись без печей, но — обошлись. Наверняка то особая кухарская магия, доступная старшей стряпнице, подстряпницам и мелким побегушкам-Венькам, но точно не левым и посторонним типам: охранникам и наёмникам.

Горяченького досталось и Егору. Как-никак вместе бились с напастью.

Выдали термос литра на три и большие керамические кружки.

С добычей Егор вернулся к себе.

Мелвиг дремал на своей кровати. Рыжая привычно заняла лежбище Егора и возилась с золотым яйцом. Грела в ладонях, дышала горячим. На Егора посмотрела хмуро, с ревностью. И убрала золотинку в ложбинку.

Егор расставил на столе кружки, налил из термоса.

— Ну, с юбилеем!

Седой повернулся набок, глянул вопросительно. Рыжая не удержалась:

— С каким?

— Две недели знакомства.

— Точно?

— А чёрт знает! — признался Егор. — Я чего-то потерялся во времени. Не хочу сейчас считать. Давайте просто отметим.

Наёмники подтянулись к столу, расселись на стульях и чокнулись кружками.

Егор приложился к кружке с настороженностью.

Почему-то казалось, что горяченькое обязательно будет горячительным, с доброй порцией алкоголя. Как грог или глинтвейн. Но нет, спирта не почувствовал вообще. Зато цитрусовых, корицы, гвоздики, кофе и даже, кажется, кокосового молока было вдоволь. А ещё в густом желтоватом напитке плавали какие-то красные волокна или тонкие корешки, которые едва заметно светились.

Егор накрыл кружку ладонями и присмотрелся в щель меж пальцами: да, крошечные искорки пробегали по бордовым волокнам.

И вот же! По правде, хотел лишь согреться, а там упасть и уснуть. Вместо этого лишь взбодрился. Кровь закипела, на подвиги потянуло. Ну и усталость с каждым глотком уходила.

Вот и бросился иномирный гость в философию.

— Знаете, что скажу? Ярко живёте, постоянно что-то происходит. Но… — Егор помотал рукой в воздухе. — Туристом сюда интересно, но на постоянку переезжать бы не стал.

— Ха! Да пока тебя не встретили, такой фигни не творилось!

— Ой, не свисти.

— Двадцать четыре! Вот сколько!

И Куней на пальцах показала двадцать четыре.

— Что — двадцать четыре?

— Абсолютно кретинских случаев с момента знакомства! Как ты до сих пор выживал-то, Егор?

— Нормально жил, — обиделся тот. — Учился, книжки читал, кино смотрел, с отцом в путешествия ездил. На следующий год собирались в Австралию тур купить. Вот ты была в Австралии?

— Не была, и что?

— А там кенгуру! Прикинь, такой двухметровый зверь с сумкой! И прыгает!

— И чего такого? Купи себе сумку и прыгай.

— Пусть кенгуру прыгают, а я смотреть стану, — отмахнулся турист. — И есть гора угля, которая горит шесть тысяч лет! А может и больше, кто там считал-то.

— Любишь вонючим дымом дышать?

— А ещё подземный город, где добывают самые красивые опалы в мире.

— Не слышал такого, парень. Точно ли? — неожиданно заинтересовался седой.

— Точно! Даже на карте могу показать!

— Ой, да ладно. Прыгающие крысы, прокопчённая гора и житьё в яме. Об этом мечтаешь?

Егор умолк. Его прям распирало бахнуть кулаком по столу, да с ломиком. Чтоб не трогали светлую австралийскую мечту грязными когтистыми лапами! Сдержался, но зубами скрежетнул.

Рыжая почуяла подранка и усмехнулась победно.

— За всю жизнь такой цепочки событий не видела! А почему? Тебя рядом не было.

— Так вы за мной в другой мир прискакали. А я жил себе спокойно, никого не трогал.

— Посмотрите на него, непричёмный парень!

Егор покачал головой, из вредности налил горячего только себе и отпил, наслаждаясь.

Молча.

Оказалось, что рыжую таким не проймёшь.

— А теперь вспомним всё, что я видела! Девицу топил? Топил. Отца в больницу загнал? Загнал. Из божественного, кстати, портала неведомо куда сбёг? Сбёг. Медведя охотил? Охотил. Чудовищного таракана приманил? Приманил. На нас его натравил? Натравил. … Потом ещё две твари в нас всякой гадостью швырялись? Швырялись. Да даже здесь, в насквозь спокойном и мирном мире, в первый же день электростанцию подорвал! И гадского жалящего элементаля украл! И мысли… — тут она сбилась, воровато оглянулась. — Да, мысли мыслил. Что ещё от тебя ждать?! Не, закончится контракт и лучше пойду подальше, отдохнуть надо. Расслабиться, на горячие источники съездить, остатка заначки как раз хватит, — грустно закончила девица.

— Так погоди, я насчитал девять…

— А в синее болото кто нас завёл? И с жёлтой скалы кто на меня свалился? Желуди с деревьев тряс? Сегодня невинную девицу с неба сбросил? Метель, подумать только, метель в доме устроил! Считаешь? Много ещё всего.

— Фу такой быть, Куней. Фантазия твоя бедна.

— Всё ты! Не было такого никогда, а сейчас есть! И фамилия — Метелица.

Седой невпопад хохотнул.

— Что?!

— Спокойный и мирный мир.

Рыжая покраснела, вскочила и топнула ногой:

— Не мешай мне мелкого воспитывать!

— Да я-то что, воспитывай. А он прям так сразу воспитался. Парень, ты воспитался?

Егор покивал.

— Видишь? Парень воспитался. Всё, угомонись.

А Егор подумал, что рыжая ещё не знает про лемухорей, внучку и ту огромную летающую штуковину. Точно насчитала бы больше, может до тридцати дотянула.

— Ладно, вы как хотите, а я сейчас прогульнусь перед сном, и баиньки. А претензии твои, Куней, просто смешны. Смеш-ны! Так ноешь, будто не великая Младшая-на-синем, а та девчонка-водяница.

— Не Великая, не называй так.

— Саламандру верни.

— Ха! — рыжая погладила грудь. Не грудь, конечно, но выглядело именно так. — Ты своего электрического проглота не забыл?

— А вот и нет! — Егор показал кусок фольги. — Сейчас и покормлю.

Накинув куртку, в кармане которой обитал Шарах, взял пару коробок из пакета, моток провода и ушёл. На выходе его поймал Сова.

— Ночь уже.

— Я недалеко, вон, под фонарями посижу.

— А я за ним прослежу, — добавила рыжая, неслышно подойдя сзади.

— С охраной иду, — напоказ обрадовался Егор, — как важное лицо!

Сова кивнул и вернулся в тускло освещённую комнату. Сидеть, смотреть на темные коробочки. Егор начал подозревать, что не зря у охранника такое имя. Возможно, он всё же видит что-то в сумрачных ящичках.

Не просто так они там висят? И не зря Сова в них пялится. Похоже, это аналог охранных камер, как на родине в банках или торговых центрах ставят.

С этими мыслями Егор выбрался на улицу.

Стоял глубокий вечер, почти ночь. Черная бездна над головой слегка светлела к западу. Городские огни тонули в лесной чаще, и если бы не фонари около дома, да слабые блики из крошечных оконец, Егор бы потерялся во тьме.

В который раз с жалостью вспомнив об утопленном бедолаге-мобильнике, Егор поклялся завтра же купить часы, хотя бы самые простые. Без них — как без рук, теряешься во времени. И по вечерам мобильник отличный помощник, со своим ярким фонариком-светодиодом. Значит и фонарь нужен.

Спустившись по лестнице на землю, понял, что Сову ненамеренно обманул. Под ногами хлюпало. Планировал посидеть на траве под фонарями, но забыл сколько снега здесь вывалили. Большей частью тот давно растаял, но попадались серые холмики. И земля под ногами превратилась в кашу, даже по асфальтированным дорожкам текли грязные ручейки.

Пришлось, как обычно, расположиться у самой воды.

На скамейке.

Здесь было куда темнее, чем около дома, но света хватало разглядеть и зеркало воды, и лицо Куней, и захваченные с собой вещи. И, честно, если бы не Сова и коробочки, было бы уютно. Мягкое тепло ушедшего дня, слабый ветерок, ехидная девица с которой ещё утром обнимался. Полный комплект для отличного вечерка.

Однако, Сова.

Однако, коробочки.

Чувствовался холодный взгляд со стороны дома. Ну, или просто мнилось, а то и дурная фантазия разыгралась.

Но так или иначе, а Егор решил от лишних глаз прикрыться. Скатал куртку, свернул в кольцо и положил на скамью. И внутри кольца расправил кусок пищевой фольги, с ладонь размером, выцыганенный у стряпниц.

Получился мягкий и неглубокий колодец с дном из фольги, куда Егор осторожно высадил Шараха. Светящаяся горошина потускнела, хоть и осталась прежнего размера, и теперь голодно и преданно пялилась на хозяина. Верила — тот спасёт и накормит.

Распаковав коробки, Егор вытащил из одной десяток плоских квадратных батареек. Такие, кондовые, три цинковых цилиндрика залитых битумом, на четыре с половиной вольта. Из другой — свинцовый аккумулятор, в несколько кило весом. По счастью, в ТЦ нашёлся технический отдел со всякой электрикой, там Егор и закупился.

Куней, внимательно подглядывавшая, изумленно и слегка презрительно фыркнула.

— И за этим ты бегал?!

— Рыжая, хватит, а? Лучше скажи, почему он карман куртки не прожёг?

— Жить хочет, видать, инстинкты проснулись. Прожжёт и схлопнется, сила-то тю-тю! Не у всех инстинкты просыпаются, большинство мелочи остаётся тупыми сгустками силы. А этот, сам видишь, тогда не напал и в безопасное место спрятался.

— Ого, спасибо. А быстро они умнеют?

— Как повезёт, но скоро не жди. Спроси у здоровяка, он лучше знает, — сказала девица, со скукой разглядывая электромелочь. — А за рыжую ответишь. Я — пламенная!

И зажгла мелкий огонёк, в ноготь размером, слегка разогнав темноту.

Егор благодарно кивнул. Вчерашний провод с тонкой жилой присоединил к квадратной батарейке, а купленный днём провод потолще смотал в тугую спираль и подцепил к аккумулятору. И там, и там скрутил по жгуту с «вилкой» на конце.

После чего принялся элементаля с тонкой вилки кормить.

Дал высосать целых три батарейки.

Сияющий приживала жрал в три горла, захлёбываясь и потрескивая. Батарейки от такой жадности буквально раскалялись. Битум, которым элементы были залиты, местами плавился и тёк. Егору пришлось куртку переложить иначе, сделал из неё не великую и не китайскую, но стену, чтобы и происходящее от наблюдения со стороны дома скрыть, и ткань битумом не заляпать.

Шарах обрёл прежний блеск.

Вроде и немного заряда можно взять из обычной батарейки, но хватило. Ведь и сам иждивенец невелик, много ли ему надо? Да и только ли дело в батарейке? Егор долго думал над словами Куней и пришёл к выводу, что слабая электрическая подкормка не даст нужной энергии для роста элементаля. Она играет иную роль.

Специя?

Скорее, катализатор!

И тогда всё складывается.

Мегабосса не электричеством же раскормили, наоборот, из него ток выкачивали. Он работал генератором: давал напряжение и ток в городскую сеть. И к нему, по словам рыжей, подвели некие природные жилы. Видимо, силу получал из них и превращал в силу тока.

Скормив четвертую порцию электричества, Егор бросил комок битума с торчащими клеммами в коробку и потряс слегка обожжёнными пальцами в воздухе. Шарах глядел умильно и облизывался.

Но Егор решил приостановиться.

Догадка требовала подтверждения.

— А ведь сила, она вокруг нас? Разлита в пространстве?

— Ну да, мы её потихонечку забираем. У людей этим душа занимается, а у нас — ядро.

— Так, душа и ядро. Расскажешь потом, хорошо? А сейчас другое: есть особые места где энергии больше, верно? Ты упоминала природные жилы, это что?

— Ох, ты и спросил. Знаешь, у меня есть отличная идея!

— Ну?

— Завтра!

— Вот ты… пламенная!

Девица заливисто рассмеялась, шуганув птиц в кронах растущих неподалёку деревьев. Захлопали крылья, поднялся недовольный грай. На землю посыпались мелкие сухие ветки. Кажется, кто-то со страху лишился жилплощади.

— Ладно, завтра так завтра. А теперь дрессировка.

Егор, потыкав Шараха проводом и вызвав пару едва заметных искр, ткнул проводом в фольгу. На концах медной жилы мелькнули искры. Ткнул ещё раз, чуть отодвинув от элементаля. И ещё раз, на миллиметр дальше. Затем провёл проводом по фольге туда-сюда, вызывая мельчайшие искры и почти неслышимый треск.

Рыжая придвинулась и раздула огонёк.

Шарах недоумённо пялился на хозяина.

Что происходит?

Где случилось?!

Еда ж пропадает!

А тот продолжал дразнить элементаля. Ткнёт, подкормит крошкой, а потом ведёт по фольге, бездарно тратя драгоценный ресурс.

И Шарах решился. Двинулся за ползущим по фольге жгутику проводов. Догнал. Вцепился. И за полминуты высосал так жадно, что Егор отбросил потёкшую битумную блямбу.

Со следующей порцией еды дело пошло веселее. После первого же тычка по фольге, Шарах прыгнул, алчно набросился и принялся поглощать, потрескивая и изредка пыхая короткими, но заметными вспышками. А как доел — начал кружить по фольге, нервно топоча копытами в ожидании лакомства.

Игра ему понравилась.

На Егора смотрел с обожанием.

И тот надежд подросшего шарика не обманул, подкормил. Последние две электрические консервы отложил и задумался.

Рыжая азартно сопела и возбуждённо клацала зубами, но под руку не лезла.

Егор оторвал кусок фольги, отодвинул на край скамьи. И принялся чиркать проводами там. Шарах пометался по привычному месту, но голод победил. Медленно и осторожно перелетел на новые охотничьи угодья, там ускорился, догнал и сожрал.

А минутой позже Егор скормил ему последнюю консерву на соседней скамье.

Электрошар подрос до лесного ореха и ярко светился.

— И чего теперь?! — жарко дыхнула рыжая. — Давай ещё!

— Аккумулятор остался, батарейки всё.

— Ну, ты ж его для этого и купил?! Чего жалеть?!

— Да вот, сомневаюсь, — призналась мятущаяся душа, — если он батарейки плавит, что с аккумулятором будет? Там всё же кислота. А если вскипит?

— Взорвёт, думаешь?

— Тц! — Егор постучал по скамье. — Не должно, конечно. Но вдруг?

Оба уставились на довольного жизнью элементаля. Тот умиротворённо потрескивал, вися невысоко над доской скамьи. Егору казалось, что тварюшка с интересом поглядывает на аккумулятор. Не просто же так сюда принесли? Должна быть ещё игра!

— А ты можешь приказать ему передвинуться? Или остановиться?

Егор пожал плечами и принялся экспериментировать.

Возился долго, рыжая аж заскучать успела, но выяснил: без ломика никуда. Просто так передать мысль примитивному существу не получалось, а вот если подтолкнуть ломиком в нужную сторону, то не сразу, но понимает.

— Кажется, получается? — и рыжая толкнула Егора. — Пробуй!

Пришлось пробовать.

Дело поначалу шло туго, от тока из аккумулятора фольга горела и пришлось её рвать на кусочки, а потом и вовсе расплетать провод, создавая примитивный разрядник.

Сожрав пару крупных искр, Шарах разыгрался.

Вскоре Егор бегал вокруг скамей с тяжелой батареей наперевес.

Уворачивался от светящегося шара распалённого до треска и мелких молний, время от времени чиркал проводами и высекал жирную искру. Шарах метался зигзагами, заходил в атаку то слева, то справа, слизывал порцию энергии, недалеко отлетал, с жужжанием стремительно падал сверху, уходил на бреющем, проводил диверсии из-за спины хозяина.

И жрал, жрал, жрал.

Крупнел на глазах. Теперь он был с со спелый грецкий орех.

Рыжая каталась от смеха. Шпыняла обоих бегунов-летунов; больше доставалось Егору, но и Шараху прилетало, рыжая его именовал не иначе как электромухой.

Минут через сорок уставший Егор присел на скамью, поставил рядом разряженный аккумулятор и пропыхтел Шараху, радостно выводящему в воздухе восьмёрки:

— Не огорчайся! Вот вырастешь большим и сильным электроллем и отомстишь этой ехидной старой тётке с двумя хвостами.

— Я не тётка! Я молода! И у меня уже три хвоста!

— Отомстишь тётке с тремя хвостами, — согласился Егор и получил крепкой ладошкой по загривку так, что свалился со скамейки.

— Ещё раз назовёшь тёткой!.. — перед глазами парня мелькнул пламенный коготь. Кажется, Куней всерьёз разозлилась. — Ещё раз… Да чего ждать! Сейчас утоплю!

И утопила.

Подхватила за руки, за ноги, напряглась, крутанулась и метнула Егора в воздух. Описав красивую параболу, тот с шумом и плеском вошёл в воду. Далеко рыжая забросила, метров на десять, не меньше.

Прыгала на берегу, махала огненными когтями и вопила:

— Никогда! Не называй! Меня! Тёткой!

Но в воду благоразумно не лезла.

Неподалеку из теней соткался Паук.

Поглядел на суматоху и исчез.

— …А чего с Борщатой? Так и не отошёл? — раздетый до трусов Егор попрыгал на левой ноге, вытряхивая воду из уха. Выжатая и расправленная одежда сохла на лавках. — Весь день сонный, слова не вытянешь.

— С Путятой. Плохо всё с ним, та блондинка правильно сказала: ядро потрескалось.

— И чем грозит?

— Да уже, знаешь ли, упал на нижний Средний, хотя был на крепкой середине.

Новость Егора здорово огорчила. Такого и левому человеку не пожелаешь, а тут приятель. Пожалуй, парень был близок к тому, чтобы посчитать двоих наёмников друзьями.

— Есть чем вылечить?

— Напишу на днях в представительство Островных, спрошу. Мы всё же с ними сильно отличаемся. Что нашей части Народа на пользу, им может и во вред пойти.

— …То немцу смерть, — задумчиво буркнул Егор. — Так, отвернись, пожалуйста, трусы выжму.

Рыжая отвернулась.

Что характерно, от шуточек воздержалась.

Тоже переживала.

— Опять же, он на-сером, а я на-синем… Моя стая не подскажет.

А Егор выжал всё выжимаемое и, покрывшись крупными мурашками, принялся надевать омерзительно влажную одежду. Хуже только спать под мокрым одеялом, не зря об этом шотландцы поговорку придумали. Но ждать пока высохнет — долго, пора возвращаться. Ночь давно перевалила заполночь, до подъёма, поди, часов пять осталось.

— Как думаешь, местные могли бы помочь? — Егора не оставляла мысль как-то ситуацию исправить.

— Легко! Видел, у них двое Старших-на-Серебре и Малахите? Но ты представляешь, сколько их услуги стоят?! Мне не по карману. Да и Путяте. Золото у него в руках не держится. Надо про готовые зелья спросить, но и те дороги.

— А страховки нет на такой случай? Медицинской. Или астральной.

— Страховки? Шутишь? Кто будет астральников-наёмников страховать? У нас вся жизнь такая, от жопы к жопе, — Куней шлёпнула себя по губам. — Фу! Плохая лиса, плохая! — Осеклась. Помолчала и добавила: — А вот этого ты не слышал!

— Не слышал, — подтвердил Егор. — Ты вообще о чём?

Рыжая выдохнула.

— На днях поищу знакомых в городе. Бывают тут бойцы из нашей прежней ватаги, должны знать про Путяту. В передрягах-то бывали.

— А посольство Островных не в Москве?

— Нет, в северной столице. И не посольство, а представительство. Не по чину Острову посольство иметь. Дадут по загривку, как Акою. Схожу завтра на телеграф, отобью писулю.

— Отбей. Завтра с утра меня здесь мурыжить станут, а вечером вам с Путятой отдадут.

— Во-во, утречком и сбегаю. Видела на дороге телеграф. Всё, пойдём.

— Пойдём… Кстати, как думаешь, а вот с этим снегом что такое было?

— А, ерунда. Проклял их домишко кто-то, вот и всё, обычное дело. Топай!

И они вернулись в дом.

Прокрались мимо комнаты охраны — там кто-то сдавленно хихикнул — и распрощались в прихожей гостевых комнат. Егор переоделся в сухие джинсы, сбегал в моешную, развесил в раздевалке на крючках мокрое, зубы почистил, вечерние дела сделал и завалился спать.

И резко, вспышкой, перед глазами возник серый циферблат с золотыми стрелками.

Здоровенный гранитный круг лежал на заснеженной поляне. Сквозь наметенные сугробы пробивались заледенелые зеленые побеги, кончики поникшей травы и ржавые стебли прошлогоднего травостоя. Белые полосы протянулись через циферблат, ветром несло снежную крупу, она скользила по граниту, собираясь в холмики на рубиновых цифрах и образуя белые валы на ограждающем циферблат ободе.

Золотая стрела, с узким, похожим на шило бронебойным остриём, поднялась в воздух и затрепетала под свист внезапно усилившегося ветра. Взор закрыла белая косая пелена, скрывая золото и гранит.

Минутная стрела сделала оборот.

Тик.

Тик. Тик.

Дрогнул и гладиус, скрежетнул и застрял во льду.

И всё закончилось. Пламенные клинки не явились.

…Егора выкинуло из сна. Распахнув глаза, долго лежал с бьющимся сердцем. Облизал пересохшие губы, сполз с кровати, в свете ночника нашёл на столе бутылку с водой, налил ту в кружку и жадно выхлебал. Полежал без сна с тяжёлой головой, сковылял в «моешную» и умылся, хорошенько намочив под краном волосы.

Добрёл до кровати, тяжело завалился, сгребя в объятья одеяло.

Уснул.

Увидел серый циферблат, золото и снег.

Замёрз.

Вышибло.

…До утра так и мотыляло. В очередной раз вылетев пробкой из затянувшегося кошмара, услышал стук в дверь и голос начальника охраны.

— Егор! Просыпайся. Тебя ждут великие дела!