Сын Моржа и Куницы

ГЛАВА 23. Астральный стройбат и ночные откровения

Как и опасался, до темноты Егор не успел.

Вырытая ударом ломика канава оказалась куда объёмнее, чем казалось на первый взгляд. Она исправно глотала песок, битый кирпич, бетонные блоки, даже камни, которые иногда Егор находил неподалёку.

Парень метался между домом и импровизированной стройплощадкой, загружал тачку из контейнера в гараже и гнал что есть сил к месту ремонтных работ. Змеиная сила постепенно утекала и тачка с каждым разом становилась всё тяжелее.

Стало легче когда явилась рыжая. В четыре руки телега грузилась куда быстрее и проще. Но таскал-то всё равно он, Егор.

И всё ж, как вещают нам древние мудрецы, не бывает бесконечности, кроме Вселенной и человеческой глупости. Закончилась и канава.

К тому моменту солнце давно закатилось и Егор работал при свете огненного шара, который зажгла и подвесила над местом дорожных работ Куней. Купленный на днях фонарь тут бы не помог, разве что пяток осветительных приборов на треногах. Да где ж их взять? И как электричество к ним протянуть?

А вот раскалённый добела огнешар прекрасно заменил солнце. Под его ярким светом всё отлично видно, хотя резкие тени иногда мешали. Но к теням Егор приноровился.

Правда, страшновато было, файербол — не лампочка Ильича. Когда песок трамбовал, да камни выкладывал на дне канавы, а сверху во всю мощь жарила укрощённая магией дикая плазма, то на шее Егора вставали дыбом все волоски и мурашки. Сердце колотилось и аж выпрыгивало,

Воображение и ломик, сука, спелись и подкидывали Егору чудесные идеи. Со всякими там руками и ногами, раскиданными по асфальту и запечёнными до хрустящей корочки. Тут не доктора бы спрашивать, откуда у него такие картинки. Тут надо ломик за горло брать и ласково уточнять: может, прикрутишь фитилёк фантазии?

Даже мыслить про эти ужасы не хочется.

Егор на них и забил.

Грузил, таскал, вываливал, разбивал тяпкой, выкладывал слоями, засыпал песком, стучал бетонным обломком, бежал с гремящей телегой к дому, снова грузил…

Короче, кончилась траншея, Егор завалил её как мамонта. Остался верхний слой в две ладони, как и сказал Михайлович. Гномского малахитового щебня Егор уже натащил изрядно, даже опасался, не придётся ли волочь обратно.

Уронив телегу на бок, Егор устроился на ней, бездумно разглядывая оставшуюся часть работы. Хотелось немного отдохнуть. В теле ещё бултыхались капли змеиной силы и завершение ремонта казалось не таким уж далёким.

Неслышно приблизилась Куней и уточнила:

— Значит, механик тебя на эти работы спроворил?

— Он самый, — подтвердил Егор, и спросил: — Думаешь, надо было отказаться?

— Нет уж. Долги лучше возвращать быстро.

— Вот и я решил…

— А ещё он хитрец, — не слишком довольно заключила рыжая. — И скупердяй!

— Это почему? — Егор перевёл взгляд на рыжую, которая обходила яму на дороге по кругу и время от времени кисло щерилась.

— Хуже того, он отлично знает нас, Народ!

— Они с полугномом в одной каморке обитают. Давно знаются, если я правильно понял.

— Вот я и говорю, сволочь! — не слишком понятно заявила Куней и тихо рыкнула. — А ну, вали сюда эту гномскую щебёнку! Давай, давай!

Энтузиазм рыжей немного пугал и Егор принялся таскать малахит, заваливая канаву доверху. Вскоре и засыпал, хватило впритык. Несколько крупных камней оставил на обочине, ломать их тяпкой-клевцом не было моральных сил.

— Что теперь? — спросил у Куней.

— И эти клади, — рыжая указала на недоработку лентяя. — Пригодятся!

Егор прошипел непечатное — «самодурка и тиранка», — но гномские валуны приволок. Девица благосклонно покивала, выслушиая Егоровы потуги в подземный алфавит, и легким движением руки отослала парня прочь.

— Отойди… шагов на двадцать, пожалуй. И тачку забери.

Егор и забрал. Тачку, лопату и боевую тяпку.

А ещё — последний малахитовый камень с плоской вершиной, удобной для сидения. Затащил его повыше, на пригорок, утвердил попрочнее и уселся сверху.

— Знаешь, в чём главная беда Народа? — крикнула Егору рыжая.

Тот помотал головой.

— Бед много, честно скажу, — призналась Младшая-на-синем тоном ниже. — Да и разные мы, Народ. У одних одни беды, у других другие. Но есть общее — очень уж мы любознательны!

Она широко распахнула руки, будто готовясь обнять солнце и вспыхнула.

Вся. Целиком.

А потом исчезла.

Егор готов был побиться об заклад, отдать и тачку и тяпку, что Куней никуда не делась.

Здесь она. Но её нет. Но она здесь. Но её…

Мысли зациклились, вызывая раздражение и головную боль.

И тут в темноте возникли четыре огромные кошачьи лапы, пылающие таким жаром, что Егор прикрылся ладонями и отвернулся. Огнелапы придвинулись к засыпанной канаве, расположились над ней и медленно поползли к пригорку.

У обочины лапы замерли и двинулись обратно. С каждым мигом пылающие длани с вот такенными когтями раскалялись всё сильнее и опускались всё ниже. Через пару проходов сияли как давешний солнечно-белый файерболл. Жар струился по сторонам, но большая часть доставалась шраму на дороге.

Лапы и когти горели ослепительным звездным светом.

Сияли.

Жарили.

Пекли.

Егор щурился, пытаясь следить через щели меж пальцами, но видел лишь огромное раскалённое пятно, которое плавало над дорогой и, казалось, гладило асфальт и камни.

Слышался подозрительный треск и побулькивание.

Каким-то чудом на фоне огненного полотна Егор углядел как большие камни из гномского малахита, которые уложил последними, оплывают, текут и сливаются с поверхностью дороги. И это было последнее, что увидел. Не выдержав палящего огня, парень скатился на землю, отполз, а потом и отбежал подальше.

У дороги всё длилась и длилась огненная феерия.

Огненная фурия трудилась, расплавляя и разглаживая гномский щебень.

Но вот — огонь потускнел. Четыре огненных пятна медленно остывали, пройдя от обжигающего белого к тёмно-бордовому. А позже и совсем исчезли, оставляя на дороге раскалённый до красноты шрам.

Егор протёр слезящиеся глаза, а затем и вовсе их закрыл — всё забивали жёлтые пятна м полосы, даже алая полоса плавленного камня была едва заметна.

— Как и сказала, — раздался голос за спиной Егора, — слишком уж мы любознательны.

Парень едва не подпрыгнул, но всё же сдержался.

— А чем это плохо? — спросил он, обернувшись и никого не видя.

В глазах прыгали огненные пятна.

— Никогда не работала с гномским малахитом, — в голосе Куней слышалась усталость и капля разочарования. — Камень не редкий, но вот не попадался мне, а просто так покупать и кругляк тратить… я не так хорошо зарабатываю.

— Ты хотела узнать, плавится ли он твоей силой?

— Пф-ф… — фыркнула рыжая. — Конечно, плавится! Это ж не адамант. Но тут другое…

Она умолкла, подбирая слова. А Егор её, наконец, увидел. На фоне тёмного леса проявился едва заметный силуэт девицы, обрамлённый слабым оранжевым ореолом.

И Куней продолжила:

— Это же гномы! Они создают и укрепляют камень своей природной силой. А ещё вкладывают в него толику мощи своего божества. И тут я, всего лишь Младшая-на-синем! Ведь я даже не огненный адепт! По рождению синяя, чистый Астрал, а по воспитанию — переученная в огонь. Атрибут огня у меня от Пламенича, бога нашей Стаи…

Егор жадно внимал.

— И мне стало безумно интересно — кто победит? Я или гномы?! Их бог, один из подземных или горных, или наш стайный Пламенич.

— И как?

Рыжая тут же и потухла.

Подошла, присела на том камне, который для себя уложил Егор, и пожала плечами:

— Да вот и не поняла, слишком легко прошло. Странные ощущения, будто и гномской силы пара капель, а благословения божества вообще нет. Не могла я так легко сплавить камень из подземных мастерских! Била по камню, а оказалось — сено.

Они помолчали.

Егор припомнил слова Михайловича.

— Слушай, механик-то говорил, что это отбраковка.

— Что?!

— Я так понял, они от гномов получали плиты и колонны малахита, а тут на месте срубали с них плохо выделанные куски. Ну и собирали этот отбой на всякий случай.

— Ой-йо… — протянула рыжая и крепко сжала мгновенно воспылавшие кулаки. — Йо-хой, Олхой-Хорхой…

Она запрокинула голову к небу и завыла! Затявкала, прямо как настоящая лиса. И так злобно, как анимешная кицуне.

Умолкла.

— Ты чего?! — Егор отступил на пару шагов.

— Разозлилась! Слишком хорошо механикус знает нас, Народ! — процедила слегка остывшая Куней. Руки, по крайней мере, потухли. — Подглядел, волдодыр старый, как я смотрела на малахит, и дал тебе неисполнимое задание. Знал, мне интересно будет, тебе помогу. Вот и…

— А чем плохо-то?

— Да ничем, конечно. Дорогу починили, долга за тобой нет. Ты таскал, я плавила.

— Спасибо тебе, рыжая, — Егор низко поклонился.

Слегка шутливо, конечно, но и сильную благодарность испытывал. Шутка ли! Взять и жаром растопить слой камня так, что, казалось, он всегда был одним целым с асфальтом.

— Но я-то хотела узнать кое-что, силы сравнить, а вышел пшик.

— Не расстраивайся так, — Егор подошёл к Куней и погладил по плечу. — Найдём мы тебе самый лучший малахит!

— Не в этом дело. Слишком хитёр очкарь. Ты хоть и городской, но держи ухо востро.

Егор молча согласился. Поначалу Михайлович и правда показался человеком не так чтобы великого ума. Драку с гномом устроил. И перед кем? Перед гостем клана, которого увидели в первый раз и которого привёл сам Балашов!

А потом…

Сегодня Михайлович показал себя с другой стороны и Егор засомневался.

Отойдя па пару шагов, парень нашёл себе местечко поприличнее на пригорке и со всем удобством расположился.

Небо, как и должно, темнело.

Звёзды исправно мерцали.

Огненная полоса на дороге остывала, щедро делясь жаром остывающего расплава. Вот будто у прогоревшего костра сидишь, наслаждаясь угасающим теплом углей.

Чем не пикник?

И откуда-то доносился слабый аромат жареного мяса.

Егор даже себя обнюхал — руки-ноги — но палёным несло не от него.

— Мяса бы сюда, — сглотнул слюну Егор. — Шашлыков бы нажарили…

Рыжая засмеялась.

— О змеюке вспомнил?!

— Ну… да, вкусная.

— Вкусная, верно. Но ты же не думаешь, что еда с параметрами так часто попадается и стоит жалкую горсть червонцев? У меня нет нужной суммы. Влезла в долг, потом придётся сильно доплатить. Хорошо хоть половину мяса продала Моржам, их кругляком большую часть долга закрою.

— И сколько я должен? — тихо спросил Егор.

Новый мир несколько разочаровывал.

Никаких чудесных подарков!

Магия и деньги постоянно крутятся в танце. Зелье Живы — зарплата хорошего работника за десять лет. Божий дар можно купить, но — дорого, скидываться надо всем аулом. Змеиное мясо — тоже за золото. И, видать, тяжёленький мешочек приготовить надо!

— Сочтёмся. Яйца саламандры в оплату хватит.

— Я подумаю. — недовольно пробурчал Егор. Будешь довольным, когда у тебя волшебное существо нагло тырят! — Схожу на рынок, приценюсь, почем тут яйца огневиц.

Куней поначалу радостно хихикнула, оценив шутку, но призадумалась.

— Я могу ссудить! — раздался из темноты мальчишеский голос.

Рыжая резко повернулась.

Да и Егор едва не ударил ломиком на голос.

В свет остывающего шрама вышли двое: недавний Егоров знакомец — Зорко, сопровождаемый Совой. Сова, как водится, лупнул глазами на гостей, выразительно дернул головой — «я за вами слежу!» — и исчез во тьме.

— Можно к вам? — спросил робеющий мелкопанк.

— Это кто? — процедила Куней. — Много услышал?

— Это Зорко, моржевич, — представил пацана Егор. — Его брат — помощник Регента.

— Зорко. Ну, если Зорко, то давай. Падай рядом с вон тем хулиганом, разрушителем дорог и рыхлителем пляжей! Вам, щенкам, надо держаться вместе.

Егор покраснел, чего в темноте никто не заметил окромя наёмницы. И та усмехнулась.

А Зорко, не чинясь, и правда упал рядом. Ну, как упал? Осторожно присел, поёрзал, оглядел компанию.

И взялся за Куней.

— Ты не думай, — с жаром принялся убеждать её синеволосый пацан. — Я просто так, по дружбе…

— Дружбе?

— С Егором!

— Если с Егором, то ладно, — рыжая бросила странный взгляд на обсуждаемого.

Тот кивнул: дружим, мол. Ещё с утра.

— У меня, в общем, золота немного. Но семья… прежняя… дала в дорогу кругляхов. И за год потратил всего два или три. Если надо, могу дать в долг. Просто так!

Помолчав и поиграв в гляделки с Егором и Зорко, рыжая отказалась:

— Пока не надо. Но если что, буду знать к кому обратиться.

Зорко покраснел, но атаку продолжил.

— Ещё у меня вот! — мальчишка показал чёрный пакет, в темноте незаметный. В пакете нашлась жареная свинина, пусть и холодная. Мелкопанк пригладил свой синий ёжик на голове и смущённо признался: — На кухне выпросил. Видел, как Егор рысит по дороге с тачкой, наверняка же захочет жрать!

Желудок Егора квакнул.

Куней встала, потянулась, прогнув спину и слегка покачала достоинствами. Сказала:

— Мальчики, обождите.

И метнулась во тьму, в сторону рощи.

Где-то там, в стороне, озадаченно ухнул Сова.

Вскоре рыжая и вернулась, с пучком орешниковых прутьев.

— Шашлык?! — радостно воскликнул Егор.

— Шашлык, — согласилась Куней.

После чего синеволосого моржонка раскулачили на мясо, порезали когтями на тонкие полоски, насадили на прутья и пошли жарить-разогревать над уже потемневшей полосой остывающей заплатки. Темно-красный камень не жёг, но добрым жаром делился.

Рыжая подвесила в воздухе мелкий огнешар. В темноте-то легко не туда шагнуть и пострадать. И всей компанией взялись за ночной дожор.

Прутики со свининой подвесили на рогатках, разогрели до шкворчания и с тем же шкворчанием умяли. Даже Сова получил пару снизок со жареной свининой и скрылся во тьме.

Как всегда, после сытного ужина, людей и нелюдей потянуло потрепаться за философию.

— А скажи, пламенная, — подольстился к наёмнице Егор. — Те змеи-то разумны?

— Наги-то? Не умнее коров, если что! — отрезала рыжая. — Ты говядину ешь?

— Иногда.

— А курятину?

— Ну да.

— Яичницу любишь…

— Так, по случаю, глазунью если, и с ветчиной.

— Вот и считай, что это говядина особого сорта. Или курятина, если по вкусу сравнивать. А то, ишь! Нашёл чем попрекать! Да если бы не змеиное мясо, ты бы пару недель провалялся и кровью харкал.

— Да я-то не попрекал! — открестился ужаснувшийся кровавой перспективе Егор и перекрестился. Давно заметил, что эти простые движения действуют на местных как минимум странно. — Но разобраться-то надо?

Зорко жарко и зорко наблюдал за их перепалкой.

Куней углядела и выставила в его сторону коготь.

— Пялишься?.. А, ладно, — признала она, — накормил. Имеешь право. Сиди уж, пялься!

Зорко истово кивнул и сидел пуще прежнего. Со смущением чуял, что образ Евины Гес Тас неожиданно поблёк. Да и то сказать, где та битва при Глазго, где та Евина? А вот рыжая наёмница — тут, два шага.

Егора же будто сам Дисп в седалище вилами колол.

Вопросы из землянина сыпались как из худого мешка.

— Что там с Путятой-то?

— Нормально, через пару дней в силу вернётся.

— Можем при Зорко обсуждать?.. — Егор мотнул головой в сторону моржонка и поиграл бровями. — Не наша тайна же.

В тусклой алой тьме выражение лица углядеть было сложно, но Куней смогла.

И ответила:

— Не переживай, никаких тайн не раскрою.

— Извини, Зорко, — повинился Егор, — но я должен был спросить.

— Ничего, — хриплым от волнения голосом ответил тот. — Понимаю.

И постарался стать незаметным, хоть и желалось совершенно иного.

— А вот скажи тогда, — получив разрешение, Егор взялся за тему, которая его серьёзно зацепила. — Вот Путята… У него же щит, и он обычно принимает на себя удары и защищает остальных. Да?

— Верно, — покивала Куней. — Если ватага в проблемы попадала, он всегда стоял впереди. И прикроет, и молотом долбануть может так, что насмерть поплохеет.

— А вот ты? Ты же очень быстра, да и бьёшь сильно. И я помню как тот здоровый таракан по тебе мазал, ты всё время ускользала. Кажется, пару раз просто исчезала.

— Вот как, — протянула рыжая, склонив голову, и внимательно рассматривая парнишку. — Не думала, что заметишь.

У Зорко отвалилась челюсть. Спохватился и рот закрыл. И молчал.

— Я так сразу-то и не понял, — смутился Егор. — Но потом много думал и воспоминания в голове крутил.

— Допустим. И что с того?

— Ну… я у себя, дома… — Егор замялся. Даже слегка пожалел, что тему затронул, но уж больно пекло в печёнках, хотелось разобраться. Потому и изобретал всякое, чтобы случайно условия регента не нарушить. — В горах, короче. В лесах. В наших хуторских урочищах развлечений мало, вот мы и игру выдумали. С соседскими пацанами да девчонками иногда кубики кидали.

— Стальные? — заинтересовалась рыжая. — В лоб, на выбивание?

— Нет, что бы! — Егора слегка передёрнуло. — Какое выбивание… карту бумажную на столе расстилали и ставили фигурки героев. И кубики кидали — кто из героев ходит, кто бьёт и как сильно.

— А… — протянула рыжая. — Нашёл чем хвалиться.

— Да не хвалюсь, просто понять хочу. Как вот вы, астральники, ватаги сбиваете…

Из темноты вышел Сова и помахал рукой моржевичу.

— Зорко, время. Сорок минут прошли.

Недовольный мелкопанк поднялся, бурча под нос неразличимое.

Попрощался с Егором и Куней и убрёл за охранником.

Наёмница посмотрел во след и сказала:

— Не любят в кланах, когда их младшие с Народом дела водят.

— Странно. А как же полугном?

— Вопросов от тебя много. Сам узнавай! — отрезала чем-то недовольная Куней и принялась нервно вышагивать туда-сюда.

Егор покрутил в руке орешниковый прут, на котором шашлык жарили. И решил бросить прежнюю тему, спросить уже иное.

— А как с обычными людьми? Вы же намного сильнее людей, верно? Ну, людям нужны пушки и танки, чтобы с вами сравниться, да и то… Ты ж говорила, что Ме… Путяту не каждой пушкой пробьёшь.

— Нормально мы с ними, спокойно краями расходимся. Чего нам делить?

— Что, никто из Народа не хочет своё государство из людей создать и сесть королём?

— Ха! Таких полно! Но есть проблема, — бросила Куней и отвернулась. — Одна, но очень важная. Крындец какая! Ты ведь знаешь, что обычных людей, не одарённых богами, очень много?

— Ну, не знал, конечно, кто мне кроме вас с Путятой, скажет. Но догадывался. Наверное миллионы и миллиарды?

— Да. А нас, Народа, хоть и в сто раз меньше, но мы в тысячу раз сильнее. Но не настолько меньше, как… — рыжая потрясла руками, не в силах подобрать нужное сравнение. — Аж ты, цвергский телефон!

— Запуталась?

— Да! Нет. Просто говорить о таком трудно. И, знаешь, других лучше не спрашивай. Некоторые из Народа…

— Помню! — поспешно подтвердил Егор и осторожно предложил: — Может, отложим?

— Да… чего там, — махнула рукой рыжая и склонила голову. — В общем, Народ велик, и нас много. Иногда кажется, что прям дофига! — она мелькнула острой улыбкой. — Но в целом намного слабее простецов, потому что простецы умеют работать вместе, а мы — нет.

— Вы же с Путятой ватагу обсуждали?

— Хорошо. Почти не умеем, — отрезала она. — Ватаги — самое распространённое, там по пять-семь хвостов, больше собрать не получается. А уж племена и, тем более, Стаи, это совсем большая редкость. Без мощного Старшего, — как минимум Старшего! — Народ не объединяется. А то и Великий требуется, чтобы всем дать по загривку, застращать насмерть и заставить Народ работать совместно.

— Не просто вам, — посочувствовал Егор. Но в глубине души решил, что держаться бы надо подальше. Нет, не от Куней и Путяты, они доверия достойны. А от всех остальных астральников.

— Такова уж наша природа: каждый астральник — сам себе генерал и будущий архимагиссимус. Прям вот вся натура бунтует против работы в команде, хочется всех убить и сожрать, стать Старшей и рулить по-своему. У тебя такого не бывает? — с неосознанной надеждой спросила она.

И шагнула за спину Егору.

Тот непроизвольно поёжился.

— Бу! — рыжая ткнула пальцем в Егора и хихикнула.

Егор вскочил.

Куней искренне засмеялась.

— Даже если всех убьёшь и рулить некем? — уточнил Егор, удерживая в узде мурашки.

— Тем более! Ты доказала, что сильна, что ты — главсука! — страшно оскалилась Куней. — А главсуки решают!

Егор аж шарахнулся от неё.

Рыжая с лязгом сомкнула зубы и расхохоталась, повизгивая и утирая слёзы.

— Поверил! Поверил!

Помолчав, Егор решил вечер вопросов свернуть. И так много всего сказано, надо бы в голове уложить.

— Пойдём?

Рыжая согласилась.

Так и брели не спеша, а над ними летел огнешар, освещая дорогу.

Егор же отчаянно завидовал — хотелось и щит как у Мелвига, и огонь рыжей, и… да, наверное, зрение Совы, и умение исчезать как у Паука. Короче, всего и сразу, можно без хлеба, но мясо не трожь!

…А в комнате ждал сюрприз.

Уже слегка оклемавшийся Мелвиг сидел за столом, тянул из большой кружки какой-то терпко пахнущий напиток и читал мятую и местами надорванную газету. Увидев Егора, газету отложил и указал на газетный же свёрток на столешнице:

— Клановый заходил, такой — в белой рубашке и золотых очках. Оставил для тебя.

Подсев к столу, Егор свёрток развернул. Наёмник забрал и аккуратно свернул помятые листы, положил около себя и коротко присвистнул:

— Балуют тебя. Похоже, сильно нужен ты Моржам.

Егор же разложил перед собой содержимое свёртка.

Плоский пистолет из стали с зеленоватым отливом, пара полных обойм и пачка на сорок восемь патронов. Осторожно повертев оружие, Егор увидел на раме марку: «Комаров-12», а на щёчках рукоятки выжженную надпись «1985-1989», и чуть ниже пяток строчек заковыристыми рунами.

Жизнь становилась всё интереснее.