Антонов заглядывал в сёла, ограбленные продотрядами, и сочувственно покачивал головой, глядя на смурные лица крестьян.
— Да вы не платите развёрстку, — советовал он.
— Долой Советы! Идите за нами, мы вам дадим всё: соль, керосин, защитим от красноты, — вторил ему брат Дмитрий. — У нас вы получите всё, чего не дают Советы.
Для тех сел, где было много дезертиров, главный пропагандист и идеолог Антонова Ишин придумал особый лозунг: "Да здравствуют дезертиры Красной армии!". Там же, где уже были организованы советские совхозы, годился клич: "Грабь совхозы!"
С подачи Дмитрия Антонова по окрестным сёлам пошёл гулять куплет:
Дезертиры в ряды стройся,
Красной армии не бойся,
Заряжайте пистолеты,
Разбивать идём советы.
Идея у Антонова была проста: объединить дезертиров; завоевать авторитет у тех, кто не хочет платить развёрстку (а таких на Тамбовщине было большинство); подходили и просто жулики, желавшие пограбить совместное имущество (значит, ничейное) совхозов. Пользуясь тем, что практически никто из селян дальше своего волостного, реже уездного центра носа никогда не совал (некогда особо было разъезжать), срабатывала и типичная дезинформация, подсказанная Антонову Ишиным, о том, что Советы-де остались только на Тамбовщине. В других губерниях их давно разогнали.
Мужики пошли за ним. Совхозы Кирсановского, Тамбовского, Борисоглебского уездов стали гореть ярким пламенем, кони, снаряжение и фураж перекочёвывали в леса к Антонову. Разгоняя Советы, Антонов не оставлял в живых и советских работников, в первую очередь, естественно, коммунистов. Сёла Туголуково, Каменка, Верхоценье и ряд других, уже к весне девятнадцатого года стали антоновскими. Особенно понравилась народному вождю Каменка, большое село в Тамбовском уезде. Её он и решил сделать своим опорным пунктом и разместить там свой штаб.
В Тамбове наконец-то спохватились. Поняли, что ситуация в губернии начала выходить из-под контроля. Перед губернской Чека была поставлена задача поймать Антонова и ликвидировать всю его банду. Но тут Меньшову отказала удача, видимо, прошлой осенью выбравшая весь свой лимит. Неподготовленный к серьёзному сопротивлению, слабо вооружённый и малочисленный отряд чекистов был разбит Антоновым наголову.
Он, конечно, понимал, что в открытом бою в чистом поле ему даже с таким малочисленным, но дисциплинированным отрядом справиться будет нелегко. Но у него уже была готова тактика борьбы с чекистами: он заманивал их в село, где каждый мужицкий дом становился крепостью. Крестьяне тут же меняли уставших коней на свежих, в безвыходных ситуациях прятали партизан у себя, да ещё и сами сбивали с толку красных, указывая им не те направления, куда уходили антоновцы. Таким образом, чекистов выматывали, заманивали в ловушку и расстреливали по одному. Всего лишь пару-тройку часов понадобилось Антонову, чтобы разгромить противника.
Сам победитель устроил по случаю такой победы пир.
— Поздравляю вас, друзья мои, с хорошей победой! Страшная тамбовская Чека разбита нами вдрызг. У коммунистов больше нет сил для борьбы с нами. А значит, перед нами открывается путь — на Тамбов! — на торжественном застолье в Каменке Антонов был счастлив. — Но нам следует быть настороже, ибо коммунары на этом не успокоятся.
И здесь Антонов оказался прав. Спустя несколько дней из Тамбова в Каменку были отправлены войска внутренней службы (ВНУС) для подавления партизан. Однако проку от них было ещё меньше, чем от разбитых чекистов. К тому же, основную часть внусовцев составляли те самые дезертиры, которых и призывал к себе Александр Антонов. Они-то первыми и стали сдаваться ему, вместе с оружием. Более того, Антонов отобрал у них штампы и печать, которыми впоследствии долго и успешно пользовался.
Восстание разрасталось. Из Тамбова направлялись новые части на борьбу с Антоновым. Но их трагедия заключалась в том, что власти не обеспечивали их всем необходимым для похода, и потому им приходилось пополнять запасы продовольствия и фуража на местах, а это означало, что вновь приходилось грабить крестьян. Таким образом, увеличивая среди них число сторонников партизан. В результате, почти всё крестьянство двух уездов — Козловского и Моршанского — перешло на сторону Антонова. Везде, где бы они ни появлялись, партизан встречали, как хороших гостей, вынося им прямо на улицу, то кружку молока, то стопку самогона, а то и добровольно отдавали своих лошадей.
Тем не менее, Антонов понимал, что для ведения настоящих боевых действий, а от таковых всё равно никуда не деться, ему нужен хороший военный стратег. Но где его взять? И тут Токмаков вспомнил, что в одном из сел Кирсановского уезда, живёт вернувшийся с фронтов первой мировой, крестьянский сын, бывший штабс-капитан царской армии Эктов. Кандидатура, как нельзя более подходящая. Антонов подумал немного и согласился.
— Ну что ж, Пётр, готов коней. Поедем с ним знакомиться, — приказал Антонов.
Токмаков, впрочем, уже был и так готов.
Павел Тимофеевич Эктов гостей не ждал и встретил их не очень дружелюбно. Время весеннего сева. Отдыхать и балагурить особо было некогда.
Крестьянин Тамбовской губернии, мобилизованный ещё перед японской войной на царскую службу. Дослужился, благодаря своей храбрости и отваге, до офицерского чина. Остался в армии. Первую мировую войну закончил в чине штабс-капитана. А когда русская армия прекратила своё существование вдруг понял, что он тоскует по земле. И вернулся на родину, делая всё возможное, чтобы в селе не узнали о его офицерском чине. Но слухами земля полнится. Ведь Токмаков и сам закончил мировую поручиком, а значит своего брата, офицера, чуял за версту.
— Я — Антонов. Слыхал про такого? — едва поздоровавшись, тут же спросил один из гостей.
— Слыхал, что власти тебя разыскивают, — глянул на него исподлобья Эктов.
— Разыскивают, да не находят, — ухмыльнулся Антонов. — Мне нужен начальник штаба. Пойдёшь ко мне?
— Нет, — без раздумий покачал головой Эктов. — Я уж лучше по хозяйству: поле вспахать, коней-коров на выпас отправить.
— Зря отказываешься, Павел Тимофеевич, — попытался его уговорить и Токмаков. — Всё равно тебе не сносить головы. Коли красные узнают про тебя — худо будет. А пойдёшь с нами, свергнем советскую власть и, пожалуй, ещё в генеральские чины выйдешь.
— Авось не узнают. А и узнают: чему быть, тому не миновать. Устал я, мужики, от войны. Уж, почитай, пятнадцать лет воевал.
Эктов повернулся к гостям спиной, надевая на коня хомут и другую упряжь. Антонов понял, что не уговорить им Эктова. По крайней мере, в этот раз. Он недовольно передёрнул плечами.
— Ну-ну, ну-ну, штабс-капитан! Как бы не пожалел потом.
— А двум смертям всё одно не бывать, — словно от мух, отмахнулся от гостей Эктов.
Тем пришлось возвращаться ни с чем.