Тамбовский волк

52

Тем временем в стране полыхала гражданская война.

Самые безумные войны, которые когда-либо вело человечество, были как раз войны гражданские, ибо в огне этих войн братья убивали братьев, отцы — детей, дети — отцов. От рук своих же соотечественников погибал не только цвет, но и генофонд нации. Потому что, как правило, цвет и генофонд нации были самыми решительными в отстаивании своих идей и мыслей. А в победителях всегда оказывалась, почему-то, средняя серость, илистая муть, вымываемая на поверхность революционной стихией, всегда предшествующей гражданской войне.

Главнокомандующий Добровольческой армией генерал Антон Иванович Деникин готовился к решающему походу на Москву. А пока необходимо было обезопасить тылы, поскольку деникинская контрразведка донесла, что Красная Армия готовит контрнаступление. Для того, чтобы сорвать это контрнаступление белогвардейским штабом был разработан план длинных рейдов вглубь некоторых губерний. В этот план вошла, в частности, и Тамбовщина. Совершить рейд в дебри Тамбовской губернии было поручено пятидесятилетнему казачьему генерал-лейтенанту Константину Константиновичу Мамонтову, командиру 4-го Донского конного корпуса Южного фронта.

В своих "Очерках русской смуты" Антон Деникин писал об этом времени (лето 1919 года): "Никогда ещё до тех пор советская власть не была в более тяжёлом положении и не испытывала большей тревоги... Мы отторгали от советской власти плодороднейшие области, лишали её хлеба, огромного количества военных припасов и неисчерпаемых источников пополнения армий". Забегая чуть вперёд, отмечу, что белогвардейцы к октябрю девятнадцатого года заняли территорию 18 губерний с населением около 42 миллионов человек. Ведь почти одновременно с прорывом Мамонтова деникинцы 12 августа направили встык 13-й и 14-й советских армий 1-й армейский корпус генерала Кутепова и начали теснить правый фланг 13-й армии к Курску, а левый фланг 14-й армии — к станции Ворожба.

И вот утром, 10 августа 1919 года, 4-й Донской корпус Мамонтова в составе 6 тысяч сабель, 3 тысяч штыков, 12 орудий, 7 бронепоездов, 3 бронеавтомобилей, в районе Новохопёрска прорвал фронт обороны советских войск на стыке 8-й и 9-й армий и начал быстрое продвижение в тыл красных.

Тамбов был в шоке. До сих пор тамбовчанам казалось, что война проходит где-то там, за горизонтом их представления о ней, а она, оказывается, уже вот туточки, совсем рядом. И такая же страшная, как и старуха-смерть в белом балахоне и с косой. Год с небольшим назад, в июне восемнадцатого, коммунисты уже лишались власти в Тамбове и Козлове после эсеровского восстания. Но тогда это неудобство для них продолжалось всего несколько дней. Сколько же времени продлится белогвардейское пиршество сейчас, не мог сказать никто.

Так, не встречая достаточно организованного сопротивления, 18 августа белоказаки Мамонтова захватили Тамбов, важный железнодорожный узел, через который шло снабжение Южного фронта советских войск, и находилась база фронта; 22 августа — Козлов (современный Мичуринск), откуда незадолго до этого эвакуировался штаб Южного фронта. Заняв Козлов, белогвардейцы уничтожили находившийся в этом городе центральный пункт связи фронта, что крайне затруднило в дальнейшем управление войсками, и разграбили огромные военные склады. Вероятно, не без помощи этого буквально в считанные дни под ударами деникинцев, помимо Тамбовской, пали Рязанская, Тульская, Орловская, Воронежская, Пензенская губернии. На своём пути деникинцы разрушали железные дороги, мосты, узлы связи, захватывали склады и базы Южного фронта Красной Армии.

25 августа мамонтовцы, выйдя из Козлова, двинулись в направлении Липецк-Елец. Ленин занервничал. 28 августа он послал телеграмму Реввоенсовету Южного фронта: "Крайне обеспокоен успехами Мамонтова. Он может разрушениями дорог и складов страшно повредить нам. Все ли меры принимаются? Достаточно ли энергично и быстро? Извещайте чаще".

Ильич обеспокоен! Следовательно, нужно предпринимать самые решительные шаги, усиливать натиск...

В связи со всеми этими событиями ленинский Совет обороны объявил всё вышеперечисленные губернии на военном положении и ввёл в них общее руководство Реввоенсовета Республики. Командование Южного фронта образовало внутренний фронт по борьбе с конницей Мамонтова под командованием Михаила Михайловича Лашевича, члена коммунистической партии с 1901 года, выделив ему из фронтового резерва более десяти тысяч штыков, полторы тысячи сабель, бронепоезда и даже авицацию. Кроме того, в его подчинение было передано 11 тысяч красных добровольцев и частей особого назначения, а также временные сводные летучие группы Фабрициуса, Спильниченко и Скудры. Тем не менее, даже такой силище далеко не сразу удалось справиться с прекрасно обученными конными казачьими частями. Лишь спустя сорок дней после начала рейда Лашевичу удалось полностью окружить Мамонтова, но того спас генерал Шкуро, командующий 3-им Кубанским конным корпусом, брошенный Деникиным на помощь окружённому 4-му Донскому корпусу. Совместными усилиями они прорвали красное кольцо в районе Старого Оскола. Правда, из 9 тысяч начинавших рейд казаков, в конце его у Мамонтова осталось всего две тысячи. Сколько при этом погибло красноармейцев, увы, никто не подсчитывал.

Деникинцев погубило мародёрство и насилие. Их ведь встречали, как долгожданных освободителей, но они не смогли удержаться от грабежей. Вот, к примеру, как описывал эти события очевидец-журналист:

"Слёзы, восторженные крики радости, дикие возгласы о мести большевикам... Все высыпали на улицы, создавая небывалый подъём и неповторимую радость. Лёгкой рысью проносились по широкому проспекту сотни казаков; добродушные улыбки [донцов], загорелые лица офицеров и бесконечный восторг, неимоверное счастье освобождённых людей...

Но наутро другого же дня восторженность сменилась досадливым недоумением... Вся богатейшая торговая часть города, все лучшие магазины были разграблены; тротуары были засыпаны осколками стекла разбитых магазинных окон, а по улицам конно и пеше бродили казаки, таща на плечах мешки, наполненные всякими товарами. Грабёж шёл вовсю".

Да и сам Мамонтов слал радостную телеграмму: "Посылаю привет! Везём из Тамбова богатые подарки для родных и друзей".

Возможно, это и предопределило неожиданно скорый уход мамонтовцев из Тамбова. Штаб укрепрайона и красные части Тамбовского гарнизона, практически так и не вступив в бой с белогвардейцами, спешно покинули город. Но оказавшийся случайно (в командировке) в те дни в Тамбове, командир 29 стрелкового батальона Кочергин не растерялся и решил взять в свои руки его освобождение. Он организовал из отступавших красноармейцев небольшой отряд в 36 человек и пошёл в наступление. Это выглядело, как акт самоубийц, но в итоге смекалка и решительность Кочергина принесли успех. Несколько сот мародёров из окрестных деревень довольными возвращались домой, но их остановили выстрелы из револьвера.

— Именем советской власти остановитесь! — приказал Кочергин. — Я вас всех сейчас либо арестую за мародёрство, либо, по условиям военного времени, расстреляю без суда и следствия.

Кто-то бросился бежать, кто-то из баб запричитал:

— Нам жить не на что, а тем уже ничего не нужно — они были мёртвые.

Но большинство остановилось, увидев направленные в их сторону винтовки красноармейцев. И тут Кочергин решил воспользоваться ситуацией.

— Я могу вас отпустить, но при одном условии: вы поможете мне освободить Тамбов.

— С кулаками против пулемётов не попрёшь, — возразил один из мародёров.

— А вам и не нужно стрелять. Вы все сейчас рассыпитесь в цепь, а мои бойцы с винтовками смешаются с вами. Беляки увидят, какое количество на них наступает, и удерут.

— А нас не постреляют? — допытывался всё тот же мародёр.

— Ну, ежели свой лоб подставлять не будешь, не постреляют, — успокоил его Кочергин.

— Коли так, можем рискнуть, — согласился мужик.

Военная хитрость Кочергина, и правда, сработала. 21 августа с бою Кочергин вошёл в Тамбов. После чего тут же организовал для его охраны ревком и отряд из рабочих в триста человек, при 40 конных, двух брошенных мамонтовцами орудиях и пяти пулемётах.

Другие события тем временем развивались своим чередом. Антонов понял, какой прекрасный шанс подарил ему Мамонтов. С его помощью он мог гораздо быстрее добиться своей цели: свергнуть на Тамбовщине советскую власть. Да и Мамонтову с Деникиным союзники (пусть и не самые серьёзные в военном смысле) не помешают. Он отдал приказ как можно скорее установить контакты со штабом Донского корпуса. Для этих целей он направляет двух своих доверенных лиц, Василия Якимова и Фёдора Санталова, сначала в Балашов, где по сведениям Антонова располагался штаб белогвардейцев, а затем, спустившись вниз по Хопру, в Урюпинск, где, в конце концов, этот штаб и оказался. Там их поначалу встретили недружелюбно, даже настороженно-враждебно. Но в процессе переговоров, выяснились истинные цели Александра Антонова и делегатов от "зелёного" вождя даже соизволил принять лично генерал Мамонтов. Якимов с Санталовым передали генералу желание Антонова присоединиться к его частям, и поучаствовать в рейде по тылам Красной Армии. Но при этом Антонов не возражал бы и против того, чтобы Мамонтов каким-то образом помог ему. Например, прислал бы в помощь аэроплан. Мамонтов обещал подумать и связаться с главным штабом командующего Добровольческой армии. Делегатам Антонова велено было ждать ответа.

От Деникина пришло добро. Мамонтов велел передать Антонову, что главнокомандующий приказал снабдить зелёных партизан оружием и выделить аэроплан для проведения агитационных полётов над позициями красных войск. Антонов был необычайно доволен визитом своих эмиссаров к Мамонтову. Значит, успехи его партизанских отрядов признали даже бывшие царские генералы. Он приказал Митяю срочно изготовить листовки для передачи деникинцам. За младшим Антоновым дело не стало. Для него написать пропагандистский текст — одно удовольствие. И вот уже в Урюпинск, меняя в пути коней, помчался гонец с листовками. Политический совет Добровольческой армии текст листовки одобрил и приказал её размножить в армейской типографии.

В начале сентября над позициями красноармейцев, несказанно пугая их неизвестностью и непредсказуемостью действий, закружил белогвардейский аэроплан. Лишь не растерявшийся комиссар полка в одиночку из револьвера пулял в небо, то ли пытаясь подбодрить себя, то ли желая показать красноармейцам, что не так страшен аэроплан, как о нём вещают, то ли от безысходности. Пули, естественно, летели мимо, тем не менее, веселя укрывшихся в окопах солдат. И вдруг из-под небес на них посыпался дождь бумажных листовок. Поняв, что реальной опасности этот одинокий самолёт для них не представляет, красноармейцы выскочили из окопов и стали ловить бумажки. Тут же собирались в кружок вокруг одного грамотного, и тот начинал вслух читать:

"Братья красноармейцы!

Опомнитесь, с кем воюете Вы.

Это не банда, а восстание крестьян.

Мы для того восстали, чтобы освободить от коммуны граждан.

Красноармейцы, протягиваем вам братскую руку.

Давайте вместе вести борьбу.

Вместе сбросим эту муку.

И устроим по-хорошему жизнь свою.

Коммунисты-жиды нас стравили.

Мы друг друга убивать стали.

Эх! Сколько крови они нашей понапрасну пролили...

И мы им это прощаем.

Остановитесь. Остановитесь. Зачем братьев своих убиваем?

Мы хотим хорошую жизнь восстановить.

Нужда заставила нас воевать.

И вы, наши братья, решаетесь восстание подавить.

Братья, красноармейцы! Вы делайте наоборот.

Оружие сдавайте. Кто же ведь восстал — народ.

Так и Вы нам, партизанам, помогайте, не тушите.

Пусть пламя восстания горит ярче: народ восстал.

Спасать себя, этот пожар впереди жирную жизнь сулит.

Прекратится тогда надоедливая война, каждый из Вас за дело.

Все мы разойдёмся по своим домам.

Скоро опять промышленность разовьётся,

Ведь мешают этому коммунары, они озлобили крестьян,

Повыгребли у всех амбары.

Они поделали из народа партизан.

Вам надоело воевать.

Вас коммунисты мобилизовали, Вам оружие дали.

И на своих братьев воевать послали.

Кто сочувствует партизанам, ни разу в них не стрельнёт, а оружие им сдадут.

Кто стреляет, тот враг, тех партизаны побьют.

Да здравствует союз всех крестьян.

Да здравствуют наши братья красноармейцы,

Да здравствует вождь наш Антонов.

От автора: Красноармейцы, переписывайте и распространяйте среди товарищей наше воззвание к Вам.

С почтением, Молодой Лев".

Как ни пытались комиссары уничтожить все эти листки, сделать это было нереально: ведь и на следующий день над окопами красноармейцев летал этот же аэроплан с такими же листовками. Потом, впрочем, Мамонтову с Деникиным стало уже не до Антонова. Полёты агитсамолёта прекратились, но они сделали своё дело: попали на благодатную почву, лишили Красную Армию не одного бойца, да и Антонову помогли в увеличении боевого состава.