Тамбовский волк

51

Неудачи Красной Армии на фронтах гражданской войны, да ещё жестокая политика коммунистов в отношении крестьянства (а подавляющее большинство населения в России — были выходцы из деревни), приводили к тому, что рядовые красноармейцы массами дезертировали из армии и кто тайком, ночами, а кто и, не боясь ничего, явно бежали, и возвращались в родные места. На Тамбовщине таких встречали с распростёртыми объятиями — лишними крестьянские руки в деревнях никогда не были. К тому же, кулаки и середняки помогали таким дезертирам через своих людей в советских органах скрываться от красных карателей и советской власти, отправляя их в леса на сборные пункты антоновской армии. Одним из самых крупных таких пунктов были так называемые Трескинские луга в одноимённой волости Кирсановского уезда. К лету 1919 года дезертиров собралось там до двух тысяч человек. Антонов понимал, что это неоценимое пополнение его партизанской армии, но понимал он и что убедить их вновь взять в руки оружие будет не так просто. Здесь его невнятного красноречия не хватит. Тут нужна убедительная риторика Ишина. Да тот и сам это чувствовал. И вновь вся верхушка оседлала коней и направилась в Трескино: Александр и Дмитрий Антоновы, Пётр Токмаков, Фёдор Подхватилин и Иван Ишин. Летучая дружина Устина Подберёзкина в этом походе была и личной охраной, и "старой гвардией", и аргументом убеждения новобранцев.

Когда Антонов со товарищи прибыл к месту скопления дезертиров, он первое время даже не понял, куда попал: там царило веселье, рекой лился самогон, играла гармонь-трерядница, под музыку которой и выстреливали свои частушечные куплеты бывшие солдаты-красноармейцы:

Митяй Антонов спрыгнул с коня, подскочил к гармонисту, повернул его к себе, а сам тут же глянул на окруживших его дезертиров и тоже выстрелил своим куплетом:

Ему тут же ответил давно небритый мужик средних лет в шинели солдата первой мировой:

Ответом ему был громогласный хохот.

— И такую мужичью армию коммуняки хотели повернуть против таких же мужиков, как и они сами? — Антонов переглянулся с Ишиным и Токмаковым. — Я думаю, они все будут нашими. Представляете, какая здесь силища?

У Антонова даже глаза заблестели. Ишин согласно кивнул.

— Да, мы не ошиблись в том, что прибыли сюда. Однако, заставить их обратить на нас внимание сейчас будет не так-то просто.

— Это мы уладим, — Токмаков спрыгнул на землю и глянул снизу вверх на Ишина. — Ты, Иван, главное, речь готовь.

После этих слов Токмаков куда-то удалился, словно растворившись в толпе. Прошло около получаса прежде, чем он вернулся. Антонов всё это время сидел в седле, не решаясь по каким-то своим соображениям спуститься на землю, в то время, как Ишин с Подхватилиным, Подберёзкиным и его дружинниками уже давно спешились и стояли чуть поодаль, внимательно и с интересом наблюдая за происходящим. Здесь были даже бабы: молодые и средних лет. Очевидно, жёны, подруги и матери прятавшихся от советской власти дезертиров. Они тоже поддались общему веселью, даже пытались танцевать со своими подвыпившими дружками или мужьями.

Токмаков подошёл к Антонову, схватил его коня под уздцы, Антонов наклонился к своему соратнику и тот что-то негромко ему сказал. Антонов удовлетворённо кивнул и, наконец, спрыгнул на землю. Токмаков повернулся назад и махнул рукой кому-то из толпы. Оттуда тут же вышли три здоровых мужика, один из которых, судя по выправке, был явно офицером.

— Полковник Богуславский! — представился тот, кто показался Антонову военным, и Антонов был рад, что не ошибся в своей наблюдательности.

— Косовы! — коротко бросил один из двух мужиков, подошедших вместе с Богуславским.

Антонов внимательно оглядел их: было понятно, что один из них, тот, что постарше, отец, другой — сын.

— Косовы — семья местных кулаков, — негромко произнёс Токмаков. — Очень сильно обижены советами.

— Вы, что ли, это всё организовали? — Антонов посмотрел на Косова-отца и кивнул на веселящихся дезертиров.

— Мы вместе, — ответил за Косовых Богуславский.

В это время к Антонову подошли Ишин с Подхватилиным.

— Сможете их успокоить? — озабоченно спросил Антонов.

— Без проблем! — пожал плечами Богуславский и полез к ремню за пистолетом.

Пару раз выстрелив в воздух, он прогремел своим хорошо поставленным басом:

— Тих-хо, господа хор-рошие!

Как ни странно, шум постепенно стал утихать. И чтобы совсем успокоить всю эту пока ещё бесформенную массу, Богуславский ещё раз выстрелил в воздух и снова прокричал:

— Послушайте, что вам хорошие люди скажут!

Наконец, установилась полная тишина. Богуславский повернулся к Антонову и, словно приглашая того на трибуну, довольно развёл руками. Антонов был восхищен.

— Пойдёшь ко мне в командиры? — предложил он.

— Если позовёшь, — хитро улыбнулся Богуславский.

— Уже зову, — протянул ему ладонь для рукопожатия Антонов.

Богуславский для приличия выдержал паузу в нескольку секунд, затем крепко сжал ладонь Антонова, словно бы желая показать тому свою физическую силу. Но, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, Антонов выдержал рукопожатие, лишь улыбнувшись в ответ. Затем повернулся к Ишину.

— Ну что ж, Иван, народ ждёт, что ты ему скажешь.

Ишин обвёл глазами окруживших антоновцев дезертиров и подошёл к своему коню. Легко вскочил в седло. В данном случае конь послужил ему трибуной.

Иван Ишин — знаменитый деревенский говорун. Он мог говорить целыми днями, как заведённая машина. Причём, тему для разговора выбирал согласно ситуации и никогда заранее не готовил своих речей. Вот и сейчас он вначале поблагодарил дезертиров за то, что они послушались умных людей, и не разбежались по лесам и деревням, где всё равно, рано или поздно их могли поймать чекисты-каратели, а пришли сюда, на Трескинские луга. Здесь для них и спасение, и будущее.

— Причём, не только ваше будущее, но и будущее свободной от коммунистов России! Враги народа — коммунисты и их беспартийные приспешники, заполонившие все советы, рано или поздно будут уничтожены. И не смогут им помочь ни милиция, ни красные офицеры, ни даже красноармейцы, потому как восставшему народу и его друзьям им противопоставить нечего. Вот, истинные офицеры русской армии, — Ишин указал рукой на Богуславского и Токмакова. — Они и поведут нас с вами в бой за свободную Россию. Но, к сожалению, мы пока ещё не настолько сильны, чтобы противостоять коммунистам. Для этого мы и пригласили вас сюда, чтобы вы поняли, какая вы сила, если вы — вместе. Точнее, если мы — вместе!

Нам нужно отвоевать каждое село. А с такими мужиками, как Косовы, сделать это будет нетрудно. Сейчас вы должны вернуться каждый в своё село. Когда вы нам понадобитесь, мы кликнем клич. В каждом селе нужно назначить штаб из верных нам людей, после чего штаб назначит десятских из наиболее достойных. Десятские же, в свою очередь, назначат крестьян в подводы, то бишь на посты вокруг села, на наблюдательные пункты, под которые можно оборудовать мельницы, колокольни и другие помещения. Каждое село должно превратиться в боевой лагерь. Около штаба должны стоять пулемёт и десять-пятнадцать всадников. Вокруг села, по окраинам выставляются караулы из мужичков с вилами, кольями, топорами. Наблюдатели на мельнице или колокольне круглосуточно должны следить за тем, чтобы врасплох на село не налетела краснота. Коммунисты и сочувствующие им должны нас с вами бояться, как беззащитный мужик стаю волков.

Двухтысячная толпа, как заворожённая, слушала слова Ишина, и по их лицам Антонов понял, что толпа стала его. Антонов осмотрелся, нашёл Богуславского, стоявшего чуть в стороне. Подошёл к нему, слегка дёрнул за рукав и кивнул в сторону толпы:

— Принимай командование, Богуславский. Кто-то из них вернётся по сёлам, а кого-то и не отпустим. Мне сейчас нужны солдаты.

— И как же ты им объяснишь, кто они: белые, красные? — Богуславский своими острыми зелёными глазами сверлил Антонова.

А тот, словно заглянул в зелёную глубину глаз бывшего полковника, ухмыльнулся и коротко ответил:

— Пущай будут — зелёные.

— А какие же ещё в лесу могут быть люди? — поддержал старшего брата стоявший рядом Дмитрий.

Богуславский немного подумал и согласно кивнул.

— Зелёные, так зелёные!