Ураган

Глава 9

– Здравствуй, Эмбер, – спокойно сказал Аттикус. – Кажется, мы давным-давно вышли из лотереи, правда?

Я оставалась в шоке, в уме кружили воспоминания с подросткового уровня. Мы, двадцать два человека, жили в одном коридоре, пять лет составляли единую группу, делили бесконечные шутки и споры, пока не достигли восемнадцати лет и не прошли лотерею.

Я вспомнила, как мы, подобно всем подросткам, прощались в последний день Праздника. Я не ожидала вновь увидеть старых друзей, но любовь к риску, лидерские качества и природная ловкость Форжа заставили лотерею выбрать его в мою ударную группу. Столкнулась я и с бывшей лучшей подругой, Шанной. Сейчас она вела программы на девятом уровне и оставалась столь же предана своей внешности и одежде, как и на подростковом уровне.

Остальных я не видела с лотереи, но просматривала их результаты. Линетт, любившая природу, стала экспертом по уходу за животными на сорок первом уровне. Марго, известная привередливостью в еде, работала инспектором повышения протеинового баланса на тридцатом уровне. Добродушного Каспера определили в специалисты по ресторанному обслуживанию на шестьдесят первом, а задиру Риса назначили техником по трубам на девяносто третьем. Аттикус…

Подойдя, я взяла ладони Аттикуса в свои и потрясенно тряхнула головой.

– Я знала, что лотерея назначила тебя хирургом третьего уровня, но никогда не думала, что ты можешь оперировать Илая.

Аттикус ответил спокойной улыбкой, знакомой мне из прошлого.

– Я возглавлял группу из четырех хирургов, оперировавших Илая, но в нашем улье много тысяч врачей. У тебя не было причин думать, что я в этом участвовал.

Аттикус возглавлял группу хирургов, делавших операцию! Я поразилась, а потом поняла, что зря. Илай тогда был в критическом состоянии, и понятно, что им занимались несколько врачей одновременно. Меган говорила, что Аттикус – один из самых опытных хирургов в нашем улье. Так что он, естественно, и возглавил бригаду.

– Я помню разговоры о том, куда нас отправит лотерея, – сказала я. – Мы оба ожидали, что Форж и Шанна окажутся на элитных десяти верхних уровнях улья, а мы – в его глубинах. Наверное, ты был поражен и восхищен, попав на третий уровень.

Улыбка Аттикуса засияла новой радостью.

– Я был поражен и восхищен, но не высоким уровнем, а самой работой: спасать жизни, качество жизней, защищать людей от боли. Я на третьем уровне, но не расстроился бы и на девяносто третьем.

Я рассмеялась, отпустила его руки и скорчила печальную гримасу.

– Да. Я всегда боялась закончить техником канализации девяносто девятого уровня, а тебя вполне устраивала мысль оказаться на восьмидесятом, как твои родители. Что они подумали, когда ты стал хирургом?

– Разволновались. – Аттикус, похоже, заколебался. – С момента выхода из лотереи я раздумывал, как ты справляешься со своим результатом. Мне казалось, что тебе будет непросто приспособиться к совершенно другой жизни, но похоже, ты созрела для этого вызова.

Он указал на стену напротив лифтов, где София закрыла пустое пространство, изобразив меня стоящей на одном из парковых столов для пикников и произносящей речь перед всем отрядом.

Внезапно я встревожилась. Аттикус, очевидно, просматривал мои лотерейные результаты, как и я – его. Это не проблема, поскольку улей защищал своих телепатов, называя их исследователями первого уровня во главе собственных научных подразделений. Дело осложняло то, что Аттикус знал и о ранении Илая и мог услышать или догадаться о его работе.

Аттикус был очень умен и, должно быть, уже удивлялся, почему человек вроде Илая работал в исследовательском отделе. Я понятия не имела, как это объяснить и что еще можно сказать без опаски, поэтому попыталась сменить тему.

– Нам очень повезло, что стены в отделе расписывает такой талантливый художник как София. Некоторые рисунки она делает только для нас, но другие используются по всему улью и даже продаются за его пределы.

Аттикус не позволил мне ускользнуть от разговора.

– Я уверен, что София блестящий художник, но меня интересуешь ты, Эмбер, а не она. Как тебе новая жизнь?

– Это большая ответственность, – осторожно ответила я.

Аттикус скривился.

– Конечно, но я не об этом. На подростковом уровне ты так боялась носачей, что я не мог представить, как ты отреагируешь, узнав, что сама являешься истинным телепатом. Наверное, это был огромный шок.

Я не сразу поняла слова Аттикуса, но Адика отреагировал мгновенно, встав передо мной и угрожающе посмотрев на гостя.

– Откуда хирургу третьего уровня известна запрещенная информация об истинных телепатах?

Аттикус поспешно отступил на шаг.

– У меня Золотое назначение.

Я никогда прежде не слышала слов «золотое назначение» и слишком поразилась, что Аттикус в курсе про мою телепатию, чтобы пытаться понять их значение. Но вот Адика явно знал, поскольку сперва растерялся, а потом его лицо отразило неверие.

– Этого нет в твоем деле.

– Информация о Золотом назначении закрыта, поэтому не упоминается в открытых записях. Чтобы ее увидеть, ты должен потребовать доступ к секретному делу.

Адика ткнул в него указательным пальцем.

– Оставайся на месте, пока я этим занимаюсь. Не смей двигать и мускулом. Не дыши.

Я пробежалась пальцами по волосам. Аттикус знал, что я телепат! Как он это воспринял? Кажется, даже не дернулся, когда я взяла его за руки.

Я могла бы прочитать ответ в разуме Аттикуса, но не решилась. Он был моим другом на подростковом уровне. Мы сходили на пару свиданий. Я бы не перенесла, увидев, что он считает телепатов отвратительными нечеловеческими созданиями.

Адика безумно стучал по инфовизору, скалясь в экран, словно ему не нравилось увиденное. Наконец, он фыркнул и убрал инфовизор.

– Все в порядке, у тебя Золотое назначение, – проворчал командир ударников и отступил, оставив нас вдвоем. – Теперь скажи мне, почему хирург третьего уровня отчитывается непосредственно перед Золотым командиром улья?

– Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос. Как я уже говорил, сведения о Золотом назначении – закрытая информация, – устало проговорил Аттикус, словно слишком часто повторял эти слова, а затем повернулся ко мне и еще раз спросил: – Итак, как тебе новая жизнь, Эмбер? С импринтингом я узнал множество деталей о телепатических отрядах и даже встречался с двумя телепатами, Мортоном и Мирой, но все еще не могу представить, как ты приспосабливаешься к такой жизни.

Аттикус знал, что я телепат. Ему известно в деталях о телепатических отрядах. Он встречался с Мортоном и Мирой. Ситуация казалась совершенно нереальной.

– Я не сразу приняла свою телепатию, – ответила я. – Потом пришлось разбираться и с отношением к носачам. Но сейчас с этим покончено. То есть, в основном, покончено. – Я заколебалась. – А как насчет тебя? Что ты чувствуешь, зная, что я телепат и способна прочитать твой разум? Волнуешься? Боишься?

Аттикус рассмеялся.

– Эмбер, меня никогда не волновало, что носачи прочитают мой разум. Помнишь, я говорил, что в моей голове для них нет ничего интересного?

Я нервно кивнула.

– Помню, ты утверждал, что обладаешь самым скучным разумом из всех пяти миллионов подростков на нашем уровне.

– Если я не волновался из-за чтения моих мыслей носачами на подростковом уровне, почему меня должно тревожить, что ты сделаешь это сейчас? После лотереи прошло восемь месяцев. Ты неоднократно просматривала мысли всех членов ударной группы. По крайней мере раз читала умы всех в своем отделе. Походя касалась разумов тысяч незнакомцев. Изучала мысли дюжин целей в разгар тяжелого ментального кризиса. – Аттикус покачал головой. – Должно быть, ты уже видела все, на что способен человеческий разум, значит, тебя не шокируют мысли такой обычной и незначительной персоны, как я.

– Не говори о себе с таким пренебрежением.

– Я не пренебрежителен. Нестрашно быть обычным и незначительным. Возможно, большинство людей не стали бы так себя называть, но я провел детство на восьмидесятом уровне. Когда живешь так низко, ты можешь быть лишь простым и малозначительным, но твои действия способны серьезно влиять на других. – Он помолчал. – Ты помнишь Каспера с подросткового уровня?

– Конечно.

– Каспер всегда отличался сияющей улыбкой. Сейчас он работает в ресторане особого медицинского отделения для людей, переживших депрессию и катастрофы. Я заходил туда навестить пациента, и он рассказал, как улыбка Каспера помогала ему в самые темные дни. – Аттикус вытянул руки и взглянул на них. – Мы с Каспером – обычные незначительные люди, но у него есть магическая улыбка, а у меня – ловкие руки. Мы оба пользуемся своим даром, чтобы спасать жизни.

Он вновь посмотрел на меня.

– Ты просила меня прийти и ответить на вопросы о лечении Илая. Мы можем где-то поговорить с глазу на глаз?

– Да. Дальше по коридору есть общинная комната.

Я дошла до комнаты и уселась в одно из нескольких кресел с роскошной обивкой. Аттикус сел напротив, а Адика встал у стены рядом с нами.

Аттикус кашлянул и демонстративно посмотрел на Адику.

– Илай сказал, что Эмбер имеет полное право выступать от его имени. Но я не могу отвечать на вопросы при других.

– Я командир ударной группы Илая, – ответил Адика, – и должен знать все медицинские данные.

– Ты должен знать, способен ли Илай работать, – поправил Аттикус. – А информация о его чувствах в отношении операции тебе ни к чему.

– Тебе лучше подождать снаружи, Адика, – попросила я.

Адика бросил на Аттикуса взгляд, способный устрашить армию.

– Я не думаю, что Эмбер уже проверила твои мысли, а значит, не могу оставить тебя с ней наедине.

Врач вздохнул.

– Эмбер, пожалуйста, проверь мои мысли. В любом случае, я бы хотел, чтобы ты читала их во время разговора. Я вел подобные беседы с Мортоном и Мирой и обнаружил, что просмотр моего разума очень помогал им во время сложных медицинских объяснений.

– Если ты этого хочешь, то…

Я закрыла глаза. В телепатическом видении мир выглядит странно. В нем нет ни стен, ни пола – ничего, кроме сияющих в пустоте разумов. Иногда телепатическое восприятие совпадает с одним из других моих чувств, обычно зрением или слухом, но при случайных изменениях я осознаю текстуры, запахи и вкусы. Мне сложно судить о расстоянии, поскольку шум других мыслей поблизости влияет на отчетливость разума.

Один из самых странных моментов заключается в том, что вы необязательно узнаете разум старого друга, с которым знакомы лишь традиционно. Я обнаружила это с Форжем. Когда я впервые коснулась его ума, он находился с четырьмя другими кандидатами в мою ударную группу, и мне не удалось сказать, кто из них – Форж.

Сейчас рядом виднелись лишь два разума. Один я тут же узнала как принадлежащий Адике, значит, другой – Аттикуса. Я продолжала нервничать из-за чтения его мыслей и воспользовалась моментом, чтобы изучить вид незнакомого разума. Он сиял сильнее многих, но далеко не так ярко, как ум Лукаса. Меня удивил намек на острую точеную грань, которая ассоциировалась с Адикой и другими боевыми ветеранами. Откуда она? Аттикус – не боец.

Нет, на самом деле я не права. Адика боролся при помощи ружей, ножей и кулаков, сохраняя жизни людей в нашем улье, и иногда проигрывал. Аттикус дрался за жизни пациентов своим разумом и отточенными движениями и, вероятно, тоже порой уступал.

Наконец, я перешла к чтению разума хирурга и обнаружила, что количество мыслительных уровней больше обычного, но опять-таки ничего похожего на блестящую сложность ума Лукаса. Теперь я четко видела, что эти мысли принадлежат Аттикусу, не из-за их особого качества – просто несколько уровней думали обо мне.

«…готовился выйти из лифта и увидеть великолепную незнакомку, которая не соизволит припомнить нашу старую дружбу. Но она явно остается Эмбер. Только ей пришлось повзрослеть…»

«…любопытно вспомнить подростковый уровень. Телепаты должны блокировать свои способности вскоре после рождения, чтобы защищиться от ста миллионов разумов в улье, но, вероятно, и тогда могли быть какие-то намеки, если бы я оказался достаточно умен, чтобы их заметить. Эмбер не боялась темноты. Она видела телепатически или?..»

И гораздо ниже, вблизи подсознательных уровней разума.

«…пару свиданий, но мы не хотели начинать отношения, которые закончила бы лотерея, распределив нас на разные уровни. Не прояви мы благоразумия… Нормальные правила неприменимы к телепатам, так что…»

Я открыла глаза и кивнула Адике.

– Я проверила мысли Аттикуса и могу без опаски остаться с ним наедине.

Адика вздохнул и вышел из комнаты.

– Что нужно узнать Илаю? – спросил Аттикус.

– Зачем требуется операция, что с ним сделают и сколько времени уйдет на выздоровление. Я знаю, это вроде бы простые вопросы, которые можно задать в сообщении, но…

– Я понимаю, что нахожусь здесь не для того, чтобы ответить на несколько простых вопросов, – проговорил Аттикус. – Меня позвали, дабы успокоить Илая – человек, который им занимается, знает, что для него важно, и сделает все возможное, чтобы помочь. Илай так боится второй операции, что не решился прийти и составить обо мне собственное мнение, поэтому доверил сделать это тебе.

Аттикус потянулся за инфовизором.

– Я просмотрю сканы и фотографии ноги Илая и обдумаю ответы на его вопросы. Пожалуйста, прочти в это время мой разум. Я постараюсь не усложнять, но скажи, если тебе потребуется объяснение какого-то технического термина.

Я вновь закрыла глаза и коснулась верхнего уровня мыслей Аттикуса. Он изучал изображение костей ноги Илая и, как я решила, пластин, которые требовалось удалить.

«Илай был в критическом состоянии, множественные ранения включали тяжелое повреждение главных кровеносных сосудов и ноги 1c7738. Мы знали, что у него больше шансов, если сосредочить силы на спасении его жизни, а не ноги, но когда задали вопрос…»

– Вместо Илая ответила я.

«Я это знаю и понимаю также, что ты не стала бы отвечать, не будь уверена в его решении. Операция шла несколько часов и ограничивалась выносливостью Илая, а не нашей. Мы пошли на несколько компромиссов, поскольку не видели смысла в безупречном результате, если дополнительный стресс убьет Илая. И все же мы дважды чуть не его потеряли».

Я поморщилась.

– Знаю. Я видела отчеты о ходе операции.

«Эти компромиссы уберегли Илая от смерти и сохранили ему ногу, но именно они стали причиной второй операции. Мы использовали простейшие пластины, поскольку более продвинутые техники требовали времени, которого у Илая не было. Сейчас пластины нужно удалить, так как их присутствие в теле может вызвать осложнения, которые сократят карьеру парня в ударной группе».

Из ума Аттикуса я получала не только слова, но и дополнительные образы и детали. Незачем объяснять все это Илаю. Его будет волновать только тот факт, что пластины в теле сократят его карьеру в ударной группе.

«Мы сделаем два надреза на ноге Илая. Пластины можно удалить через один, но это вызвало бы дополнительное повреждение мышц. К тому же, мы хотим воспользоваться возможностью и удалить большую часть рубцовой ткани, оставшейся после первой поспешной операции».

Графические образы вновь заставили меня поморщиться.

– Илая не беспокоит вид его ноги.

«Дело не во внешнем виде. Такое количество рубцовой ткани может привести к физическим проблемам».

– Понимаю, – ответила я.

В данный момент это была абсолютная правда. Я разделяла профессиональные знания Аттикуса о состоянии Илая. Я осознавала, что четкое понимание пропадет после выхода из разума врача, но оставшегося должно хватить, чтобы объяснить Илаю необходимость этой операции.

«Даже при усиленном восстановительном лечении Илаю потребуется недельный отпуск. Пожалуйста, постарайся удержать его от тренировок в это время и убедись, что он следует всем инструкциям. Я не хочу на будущий год вновь удалять рубцовую ткань».

– Илай не рискнет делать ничего, способного привести к третьей операции.

«Еще вопросы?»

– Нет.

Я открыла глаза и уже собиралась выйти из мыслей Аттикуса, когда они внезапно загорелись красным от напряжения.

«…решили все профессиональные проблемы, значит, неважно, если сейчас меня отсюда выкинут».

– Я бы хотел задать тебе вопрос, – сказал он.

Я уже видела слова в его разуме, но понимала, что должна позволить другу произнести их вслух.

– Давай.

– Я слышал, ты состоишь в отношениях со своим командиром-тактиком. Вы счастливы вместе?

– Да. Мы с Лукасом исключительно счастливы.

«…знал, что она это скажет. Эмбер не осталась бы с ним, не приноси он ей радость. Она телепат и знает, что ее командир-тактик тоже счастлив».

«…не знаю, продолжает ли она читать мои мысли, но это неважно. Понятно, что это был не случайный вопрос. Сейчас надо найти вежливый предлог и уйти, прежде чем…»

– Я очень рад слышать, что ты счастлива. – Аттикус встал. – Приятно было снова встретиться, Эмбер, но у меня назначены другие встречи, так что…

Я вышла из разума Аттикуса и тоже встала.

– Надеюсь, ты сможешь задержаться еще на несколько минут. Здесь есть еще один человек, с которым тебе стоит увидеться.

Я достала инфовизор и настроила на голосовой звонок.

– Форж, это Эмбер. Ты можешь подойти ко мне в третью общинную комнату?

– Я как раз у себя в квартире, дальше по коридору, так что буду через тридцать секунд, – живо ответил тот.

Я убрала инфовизор и весело взглянула в потрясенное лицо Аттикуса.

– Форж в твоем отряде? – недоверчиво спросил он.

Я рассмеялась.

– Да. Он заместитель лидера ударников и глава бета-группы.

– Я понимаю, что Форж обладает подходящими качествами для ударной группы – никогда не забуду, какие проблемы он устроил, когда полез исследовать вентиляционную систему, – но он оказался в твоем отряде по стечению обстоятельств. Или ты это устроила?

Я покачала головой.

– Я ничего не знала, пока не обнаружила Форжа у Адики в списке кандидатов в ударную группу. А заместителем лидера ударников он стал благодаря уму и тяжелой работе.

В дверь постучали.

– Заходи, Форж, – позвала я.

Дверь открылась. Форж зашел и задохнулся, увидев моего гостя.

– Аттикус! Что ты тут делаешь?

Я широко улыбнулась.

– Аттикус – хирург Илая.

– В утиль! – Форж быстро шагнул вперед, обхватил Аттикуса за пояс и приподнял. – Так это ты угробил Илаю ногу?

– Побереги мои руки, большой мускулистый дурак. Я хирург!

– Форж, сейчас же опусти Аттикуса! – завопила я.

Отходя от этих двоих, я увидела, что в дверном проеме появилась еще одна фигура. Лукас смотрел на нас с потрясенным видом. Я быстро схватила его за руку и вытащила в коридор.

Стоявший снаружи Адика нахмурился.

– Что там происходит?

– Форж и Аттикус были лучшими друзьями на подростковом уровне, – объяснила я. – Поэтому они немного разволновались при встрече. Тревожиться не о чем. Форж прекрасно знает, что должен вести себя осторожно и не поранить Аттикуса. Уверена, они скоро успокоятся.

Я потянула Лукаса дальше по коридору в парк, а там остановилась, чтобы проверить его разум. Множественные мыслительные цепи приобрели темно-серый цвет и оборванные края, выдававшие потрясение. Лукас привык в разговоре со мной сокращать фразы, предоставляя мне добывать недостающие слова из его разума. Сейчас он свел все к одному слову:

– Запрос?

Я просмотрела его мыслительные уровни и забормотала в ответ:

– Да, это Аттикус, которого я знала на подростковом уровне. Да, мы сходили на пару свиданий. Да, он спрашивал о наших отношениях. Нет, я не бросилась в его объятия и не поклялась в вечной любви. Я сказала ему, что мы очень счастливы вместе.

Я с трепетом наблюдала, как разум Лукаса проанализировал мои слова и признал, что это правда. Увидела грустное согласие с тем фактом, что из-за личной истории мой любимый всегда ожидает отказа, и благодарность за то, что я никогда не смеялась над его ранимостью. А затем множество мыслительных уровней резко успокоилось и вернулось к обычному блеску.

У других такой эмоциональный переход мог занять часы, но Лукас справился меньше, чем за минуту. Потрясенное выражение сменилось смущением.

– Извинения. Страдал от шока.

Я рассмеялась.

– Представь, что почувствовала я, когда увидела, как Аттикус выходит из лифта.

– Крайне обескураживающее сходство.

– Какое сходство?

Лукас вновь заговорил полными предложениями.

– Аттикус очень похож на меня.

– О. – Мгновение я думала над этим. – Полагаю, вы немного похожи внешне. И в разумах есть легкое сходство. Во многих отношениях Аттикус – бледное отражение тебя.

– Хорошо, пока он отражение, а я – реальность.

Я улыбнулась и коснулась его губ своими.

– Ты определенно реальность. Почему ты вообще пришел? Я думала, ты на встрече тактиков.

– Встреча закончилась раньше, чем планировалось, поскольку командира-тактика Мортона, Саанви, вызвали по срочному делу, которое перевесило предполагавшиеся для обсуждения темы.

– Это срочное дело влияет на нас? – спросила я.

Лицо Лукаса вытянулось.

– Влияет, поэтому я за тобой и пришел. Саанви попросила наш отряд взять под свою ответственность один из районов. Ты не согласишься провести встречу лидеров групп, несмотря на отдых отдела? В том районе есть проблемы, и нам надо быстро принять решение.

Я моргнула. Мы помогли Мортону, перехватив его цель, затем он позвонил мне, а теперь Саанви просит нас взять один из их районов. Вряд ли это случайная последовательность событий. Очевидно, она говорила обо мне с Мортоном или до, или после передачи цели, и это заставило его обдумать перевод территории нам. Мортон позвонил, чтобы оценить мои способности и принять окончательное решение.

– Командиры-тактики обычно сами разбираются с ответственностью на местности, – заметила я. – Почему нужно проводить встречу лидеров групп, чтобы помочь тебе принять это решение?

– Старший администратор организует повседневную жизнь отряда, а командир-тактик отвечает за его операции. Но основные решения должен принимать телепат, а нас попросили взять ответственность за очень своеобразную территорию.

Я открыла рот, желая спросить, о чем речь, но тут же закрыла. яцччьх После необычного упорства Мортона в обсуждении моих путешествий во Внешку ответ был очевиден. Территория каким-то образом связана с Внешним миром.