Вадбольский – 2

Глава 12

На следующее утро на прикроватном столике Глебова появилась записка: «Штраф увеличен до 500 тысяч. Срок неделя».

Сейчас, после успешного «Грабь награбленное», дело уже не в том, чтобы стрясти ещё полмиллиона с Глебова. Он всё ещё хочет дожать меня, сломить, а желательно вообще стереть с лица земли, так что либо заставлю отказаться от навязчивой идеи, либо приложу все силы, чтобы… в общем, постараюсь как-то избавиться от такой угрозы.

Не стал дожидаться, когда проснётся, как обнаружит и что скажет, хотя очень интересно, но две пропущенные лекции грозят неприятностями, потому надел тщательно выглаженную форму, надвинул на лоб кожаную каску, что наконец-то заменила дурацкие кивера, хотя и каски чересчурные из-за двух козырьков, латунной чешуи и позолоченной оправы на тулье, торопливо выскочил на улицу.

По крайней мере, на извозчиках можно не экономить, это велел запомнить и Василию с Иваном.

Утром движение на улицах свободное, успел вбежать во двор Академии вместе со звонком, призывающим к занятиям.

Первая лекция сегодня посвящена особенностям магии, классификации и способах её контролировать.

Я вспомнил своё презрительное отношение к магии и нежелание к ней прикасаться. И сейчас в неё не верю, но раз уж это явление имеет в жизни такое немалое значение, то нужно разобраться и наконец-то начать пользоваться.

В Щелях Дьявола эта странная мощь словно мелкий моросящий дождик незаметно обволакивает тело, проникает, находит места, где ухитряется закрепиться, а когда убиваю достаточно крупного монстра, то уже не моросящим дождиком, а настоящим дождем изливается, словно на пересохшую землю.

Когда убил того динозавра, словно жар из печи с открытой заслонкой прошелся по всему телу. Будто в том мире жизнь не исчезает, не растворяется в небытии, а переходит в ближайшее живое тело.

Потому так жадно внимал лекции о кристаллах и тёмных комочках магии, которые я окрестил тёмными жемчужинами, хотя какие они жемчужины, рыхлые и мягкие, как пластилин. Здесь в Академии они проходят под латинским названием perla, и вообще на всех европейских языках зовут перлами или перлинами, так бы и я их называл, если бы не пропускал лекции.

Ладно, перлины, так перлины, в русском языке существует слово «перл», то есть жемчужина, не успел додумать мысль, как сердце забилось чаще, потом ещё и ещё. Я постарался взять контроль над телом, но сигнальная система сообщила о серьезном сбое, а после секундного анализа выдала вообще нечто тревожное: в моем организме замечены изменения!

— Наконец-то, — сказал я саркастически, — я это давно чувствую. Это точно из-за этой… ну, магии?

— Маны, — бесстрастно уточнил зеттафлопник, — если пользоваться местной терминологией. Да, это воздействие энергии непонятного происхождения, произошло в Щели Дьявола.

Я пробормотал в тревоге:

— Я точно не превращаюсь в монстра?

Такое не предусмотрено, сообщил зеттафлопник, моментально вывел на сетчатку глаз мое тело, теперь полупрозрачное, видно не только кости, но и вены, жилы, капилляры, сеть нервов, потоки лимфы, и вот тут меня тряхнуло по-настоящему.

В моем теле прорастают едва заметные нити, почти прозрачные, тоньше капилляров, но раньше их точно не было, а сейчас вижу отчетливо, и, странное чувство, никакой боли, только страх и недоумение.

Больше всего этих нитей в груди, но никакого жжения, напротив — будто прибывают силы, хотя попробовал поднять тесак у пояса, нет, всё тот же вес.

Толбухин толкнул в бок острым локтем.

— Очнись, Вадбольский!

— Чего? — ответил я тоже шепотом. — Не сплю!

— А чего глаза стеклянные, будто ты здесь, а душа подглядывает за княжной Глорианой в туалете?

— Дурень, — буркнул я, — княжна не ходит в туалет

Он открыл рот, дескать, а как же, я хотел было рассказать, как изобретатель первых шёлковых чулок, послал их в Королевский дворец с просьбой передать королеве. В ответ получил высокомерный ответ из Канцелярии, что у королев Англии не бывает ног.

Но Толбухин такая чистая душа, что придется объяснять саму суть, а потом ещё и что такое шёлковые чулки, так что лучше промолчу, но модернизацией тела в самом деле безопаснее заняться дома.

На первой же малой перемене меня быстро отыскал Горчаков, сообщил с ходу:

— Я написал старшему Шемяке, что готов занести кольцо и браслет Дмитрия. Он ответил сегодня, что в выходные ждет нас.

Я охнул.

— Почему нас? Нашел ты!

— Но привел ты, — напомнил он. — Потому Шемяки хотят поблагодарить нас обоих. Не трусь, тебе нужно на люди! В высшем свете знакомство не бывает лишним.

Он довольно скалил зубы, наслаждаясь моим несчастным видом. Для сына светлейшего князя ходить на приёмы и блистать на балах — рутина, что-то вроде ежедневной работы, в то время как для меня — каторга, чего Горчаков в упор не понимает, ведь я просто обязан лезть во все дыры, чтобы хоть как-то зацепиться в высшем свете!

— В выходные никак, — отрезал я. — Это ты свободен, как птичка божья, вроде птеродактиля, а мне нужно на хлеб зарабатывать!

Он спросил заинтересованно:

— А что за птичка Божья?

Я повторил:

— Либо заноси сам, либо когда я смогу освободиться!

От одной группки курсантов ощутил не просто холодную неприязнь, а настоящую ненависть, развернулся, на меня в упор смотрит с плотно сжатым ртом виконт Красавцев, тот самый, что вызывал меня на дуэль как бы за оскорбление княжны Глорианы.

Я подмигнул ему, он с брезгливым видом отвернулся. Возможно, подумал я невольно, выбитые зубы это не от моего неумения драться, а сработал инстинкт? Дескать, выбитые зубы восстанавливать очень долго, недели две, а то и месяц, обходится очень дорого, работа ювелирная, это не перелом руки или ноги срастить, там всего одна кость, любой коновал справится, а выращивать новые зубы могут только стоматологи высшего ранга, за каждый зуб приходится платить больше, чем за дорогой автомобиль, ведь надо ещё и удалить корень предыдущего.

Потому этот герой и ходит до сих пор с щербатым ртом, перестал улыбаться, чтобы не показывать стариковскую беззубость. Что ж, парень, надо думать сперва, а не потом. А вдруг кто-то ответит не так, как ты рассчитывал?

База данных по животным из Щелей наполняется достаточно быстро. Для этого достаточно вскрыть любую тушку ради кристалла или тёмной жемчужины. Пока засовываю в разрез пальцы и выдираю нужную мне железу, зеттафлопник за это время проделывает миллионы анализов и заносит в копилку, с какими и для чего можно работать, а каким находкам необходимы дополнительные исследования.

Наниты в рубашке не то, чтобы слабые или маломощные, но не рассчитаны, что от них потребует слишком много, потому апгрейд стандартного дрона из воротничка в нечто большее требует заметных усилий и, главное, времени.

Хорошо, я сразу озаботился разведкой и безопасностью, зеттафлопник взял его под контроль, указывал какие процессы запустить раньше, какие позже, от меня требовал кристаллы, с ними идёт быстрее, и мой дрон-воротничок сперва вырос до размеров летучей мыши, потом и до крылатой лисицы, их некрасиво называют калонгами.

Для переноса мелкой добычи я сразу велел присобачить манипуляторы, а задумку насчёт боевого лазера долго не мог осуществить из-за недостатка мощности, но теперь кристаллы добываю усердно, и короткий ствол лазера начинает выступать в нижней части, так что Мата Хара начинает превращаться в самца. Хотя нет, это у неё баубеллюм.

Заодно я разработал и составил зелье, что сокращает период адаптации в Щелях Дьявола до минуты. В продажу пока пускать не буду, нужно определиться с ценой, да и не повредит ли мне такая известность? Сначала, конечно, сообщу членам своей суфражистичной группы. Скорее всего, мои богатенькие буратины сметут всё, а потом я всё взвешу и подумаю насчёт выхода на рынок. Возможно, лучше не под своим именем.

Моя аптека и так начинает привлекать нежелательное внимание, Иван сообщал о людях, что ничего не покупали, но стараются вызнать, от кого поступает товар, кто курирует, есть ли связь с теми, кто готовит такое зелье и передает сюда для реализации.

Я повесил дрон над нашим домиком, и в одну из ночей, когда ночевал в Академии, поступил тревожный сигнал. Четверо мужчин шли по улице, двое ускорились и, поравнявшись с заборчиком нашего дома, один за другим быстро перемахнули через заборчик и, думая что их не видно в тени, пригибаясь, побежали к дверям домика.

Оставшиеся двое покопались с запорами калитки, отворили, вошли, один из них остался с той стороны на стреме, второй присоединился к первым двум.

Я велел дрону спуститься вплотную к окну и сказал свистящим шепотом:

— Иван, проснись. Воры уже у двери.

Он моментально откликнулся, чувствую, не спал:

— Ваша милость, вы здесь?

В голосе звучит безмерное удивление, я сказал быстро:

— Я сейчас спешу из Академии. Буду минут через десять. Продержись. Но сиди там, не выходи.

Он прошептал жарко:

— Где они? Встретить на пороге? Или впустить в комнату?

— Не выходи, — велел я. — Комнату изнутри запер? Теперь делай вид, что спишь. Мне надо, чтобы вошли в дом. А где Василий?

Он сказал виновато:

— Отправил его поговорить с однополчанами. Вы же сказали, что скоро понадобятся ещё люди… Утром должен прийти с новостями.

— Ночь дана Господом для сна, — сказал я сердито, — а ты загружаешь его работой!

— Дык для дела… Но сейчас что?

— Выполняй, что сказано!

В режиме повышенной чувствительности просканировал двор и дом, темнота сразу ушла, вижу всё ясно и четко, пусть и в чёрно-белом, слух улавливает даже шорох мышей в подвале.

Так, их четверо, один на шухере у калитки, второй пригнулся и застыл на крыльце, а двое едва слышно позвякивают отмычками у входной двери.

Зря они так, мелькнуло в сознании. Накинулись бы вчетвером, был бы шанс забить…

Трижды глубоко вздохнул, насыщая кровь кислородом, при ускорении его требуется много, начал тихонько подкрадываться к тому, что у калитки, вертит головой из стороны в сторону, подобраться к нему незамеченным не получится, справа и слева открытое пространство, а во дворе подельники…

Как только повернул голову от меня, я ускорился, на быстром спурте преодолел, проламывая плотный воздух, разделяющие нас пять-семь широких шагов.

Он только начал поворачивать в мою сторону голову, рот чуть приоткрылся для вопля, но мой кулак точно и мощно ударил в висок. Его качнуло в сторону, а я проскользнул мимо, ещё четыре шага, на крыльце довольно мощный мужик медленно по моим меркам начинает распрямляться из сидячего положения.

Остриё ножа резко вошло в глазницу по самую рукоять, а в это время двое с отмычками начали так же медленно, словно в глубокой воде, поворачиваться в мою сторону.

Мое спасение в скорости, я набросился на ближайшего, два быстрых удара швырнули его на дверь, четвёртый выхватил длинный блестящий в лунном свете нож, но успел лишь замахнуться, как я с силой чиркнул лезвием по горлу.

Усиление позволило перехватить гортань и даже сонную артерию, кровь брызнула фонтаном, я успел отпрыгнуть, сердце колотится бешено, в висках стучат молоточки, а в глазах темнеет от недостатка кислорода в крови.

Я отступил и торопливо опустился на ступеньки, только бы не потерять сознание, кто знает, сколько проваляюсь, нельзя чтобы меня обнаружили с окровавленным ножом в руке.

Бесконечно долгие десять секунд отдыхал, восстанавливал дыхание и сердцебиение, а потом на дрожащих ногах спустился во двор, зашел с тыльной стороны и тихо поскреб ставень у комнаты Ивана.

Он тут же ответил тревожным шепотом:

— Я слышал за дверью шум!

— Уже тихо, — заверил я. — Выходи во двор, но осторожно, там кровь, не оставляй следы.

— Господи, — прошептал он. — Вы-то как?

— В порядке, — ответил я. — Я же Гомера читал, а у него такие битвы!

Иван вышел, быстро и как-то умело осмотрел тела, выворачивая карманы, собирая ножи на перевязях, упрятанные так, чтоб под одеждой не видать.

Простые домушники, от двух мощно прёт дешевой брагой, потому-то и отделался легко, мог бы и без ускорения, но тогда бы успели поднять шум, так что ладно, теперь нужно подумать, как ещё укрепить себя, в другой раз могу не справиться, если соперники попадутся покрепче.

— Что будем делать? — спросил он.

— Оттащи к соседнему дому, там темно. Мелкие воры, а тот, кто их послал, заявлять о пропаже не будет. И полиция вздохнет свободнее.

Он ещё раз осмотрел, вздохнул.

— Этого знаю. Сперва приходил, интересовался, что за торговлю открыли, пробовал требовать плату, мол, здесь всё отстегивают некому Косому или Шершню.

— Понятно, — ответил я, — значит, решили припугнуть. Ладно, разберемся.

Перед Иваном держался уверенно, но на душе хреново. Мало неприятностей с Глебовым, давления в Академии, да ещё и опасность со стороны криминала. Надо понять, что делать, ясно же, что этим ночным визитом дело не закончится.

Странно, четверо убитых, но ни капли сожаления. Ощущение, что ведро с дерьмом убрал с крыльца. Это не человеки, это мусор, что сам не живет по-людски и другим мешает. С ними так и надо, пока либерализм человеков ещё даже не начал портить.