Вадбольский – 2

Глава 16

Тадэуш подогнал автомобиль к дому, широко распахнул дверцу и гаркнул:

— Ваше благородие, карета подана!

Соседей, правда, близко нет, домик на отшибе, но Тадэуша понимаю, автомобили — дело господское, не каждый даже богатый в состоянии купить, карета куда привычнее или экипаж с личным извозчиком, что уже не извозчик, а кучер в одежде со знаками Рода хозяина.

У нас же электромобиль, пусть и дорогой, зараза, но не чадит, не рычит, его не трясет, а скорость развивает дай Боже, это не тихоходы на паровом ходу.

Хотя чему удивляюсь, электромобили появились на сотню лет раньше автомобилей с двигателем внутреннего сгорания. В 1828-м году родился Лев Толстой, в том же году Аньош Йедлик создал передвигающуюся на электричестве тележку, в 1841-м году уже бегали первые электромобили, к концу девятнадцатого века русский дворянин Романов создал омнибус на семнадцать человек, что пользовался громадным успехом, а скорость в 37 с лишним километров в час казалась фантастической для городского транспорта, хотя в том же году конструктор Бейкер достиг на своих автомобилях скорости в 130 километров в час.

Потом пришли более простые и дешевые автомобили с паровой машиной, где топливом служили высушенные берёзовые дрова, а потом уголь. Эти новые автомобили дешевле в производстве, развивают невысокую скорость, чадят и коптят, но что делать, о бензине не узнают до следующего столетия, уже двадцатого, да и потом ещё четверть века во всём мире будут спорить, как же наладить его производство.

У меня электрический автомобиль, пусть старенький, пересобранный несколько раз, очень прожорливый, паровые на дровах куда дешевле и в обслуживании, но я хоть и не в состоянии покупать кристаллы, для меня слишком дорого, но в состоянии сам добывать их в Щелях Дьявола.

Тадэуш горд, лихо рассекая на нем по городу, пусть и старенький авто, но сразу видно: едет аристократ, пусть обедневший, но этот авто когда-то куплен за агромадные деньги совсем новеньким!

Я опустился на сиденье рядом с Тадэушем, он уточнил:

— В Щель?

— Верно мыслишь, — ответил я. — Только в другую.

Он повернул ко мне голову с изумленными глазами.

— А что, в прежней уже всё выбрали?

Я отмахнулся.

— Там мелочь, а мы растём? Растём. Узнал тут ещё про одну. Говорят, там сложнее. Надо пробовать.

Он охнул.

— Одному? Ваше благородие, в Щель, если кто и ходит, то большими отрядами!

— Пусть, — ответил я безучастно. — Не люблю отвечать за других.

— А кто любит? — спросил он. — Но одному легко пропасть.

— Когда один, — напомнил я, — и удрать не стыдно, а если с кем-то, то надо оставаться и драться. А это не всегда, понял?

Он осторожно вывел авто на дорогу. Я указал направление, он вцепился обеими руками в колесо руля и погнал, ловко избегая столкновения с колясками, что иной раз заезжали «не на свою», хотя извозчики уже договорились, в какую сторону ехать по правой, а в какую по левой.

Только высшие обезьяны смутно понимают, что человек нечто иное, чем они, а собаки вот уверены, что человек — это самая крупная и мощная собака, и это счастье, если такой собакен станет их вожаком, потому что с ним всегда будет добыча и щасте.

С кошками не проходит, они индивидуалисты, подчинения не приемлют, зато все стайные существа легко поддаются влиянию, слоит только внушить, что я их вожак.

Так я мысленно спустился до муравьев, заманчиво их подчинить, но с ними одна, зато большая сложность. У них нет вожака, есть муравьиная королева, что занята кладкой яиц, где-то от десятка до тысячи в сутки, но при всей своей ценности она не вождь, у муравьев своя муравьиная демократия. В черепе всего один-два ганглия, что вообще мизер, потому учёные долго не могли понять, как муравьи освоили скотоводство, ирригацию, выстроили подземные пещеры, где разводят редчайшие виды грибов для корма, в лабораториях так и не смогли воспроизвести, и почему муравьи стали самым распространённым видом, заселив всю планету, за исключением зон вечной мерзлоты, где нет смысла рыть туннели.

Так что соблазнительную идею завести себе пета, умного и работающего на подхвате, пока приходится задвинуть в глубокий ящик, но отказываться от неё не буду.

Если воротничок отстегнуть и не вернуть в течении двух суток, рубашка начинает процесс восстановления, то есть воротничок медленно и скучно нарастает снова, используя энергию солнечного света и космических лучей, пронизывающих пространство. Атомарный материал берется из перерабатываемого воздуха, на восстановление воротничка уходит целая неделя. Если времени много, а его всегда мало, даже в обрез, можно обзавестись целой армией дронов, размером с бабочку, то есть с воротник… но кому такая дурь придет в голову?

Чтобы запустить механизм апгрейда летающего воротничка-дрона, нужно долго и старательно вливать в него энергию, солнечного света уже недостаточно, но если раньше мне было неоткуда брать, то когда наткнулся на возможности тёмных кристаллов из Щелей…

Потому да, я же человек технологированного по самое немогу мира, буду развивать и совершенствовать дрона. Даже двух. Хотя первого уже не воспринимаю, как дрона, это моя умная и красивая летучая мышь-переросток. Зовут её пока что просто Мышь, а дальше посмотрим. Мы, человеки, тоже получили право с момента совершеннолетия менять себе имена и фамилии, да не по одному разу, так почему же отказывать такой милой мышке, а что, она не человек?

Второго проще бы сделать тоже под летучую мышь, но я же художник, в тренде оригинальность. И хотя сейчас далеко от того мира, но нельзя себя терять, потому соригинальничал и сделал крохотного сычика, на что ушли все запасы тёмных перлин и кристаллов,.

Наполеоновские планы насчёт армии послушных дронов пошли прахом, только и сумел, что создал третьего, размером с сам воротник, только в виде бабочки-капустницы… хотя зачем такая сложная маскировка, всё равно покрою стелс-краской.

Будет чисто разведчиком здесь в Петербурге, а вот первым двум придется не просто собирать в Щели нужное, но и самим отстреливать слабеньких монстров выстрелами из лазера, это простая техника. Ну, как только сумею довести её до ума.

Я давно присматривался к этой Щели, что по слухам выглядит не просто опасной, а вообще непроходимой. Да и судя по отчетам, экспедиций полегло не счесть, а те, что вернулись, сообщили, что чем дальше продвигаешься, чем слаще, словно неведомые сирены зазывают…

Вернулись только те, кто благоразумно подавил в себе этот непонятный зов и поспешил обратно.

— В любом случае могу вернуться, — сказал я вслух. — Не трусь, Вадбольский!.. Ты же ботан, ты осторожный! А ещё знаешь больше, потому должен уметь больше.

Тадэуш долго гнал по проселочным дорогам, пока вдали не показалась каменная широкая башня в два-три этажа, а за ней мощный забор из местного камня, ворота заперты.

— Настоящая фортеця, — сказал Тадэуш с уважением, — видать, тут очень опасные твари.

— Какая фортеця, — возразил я. — Форт, да и тот крохотный. Там человек десять поместится, не больше.

Он уточнил:

— Если благородного сословия. А простолюда пятнадцать-двадцать.

— Жди здесь, — велел я. — Схожу на разведку.

— Могут не пропустить, — заметил он. — Охрану не зря же поставили?

— Может и зря, — сказал я. — Увидим.

И в самом деле, вышел из автомобиля, прошел чуть по дороге, потом как бы решил сократить путь через лесок, а едва зашел за деревья, накинул на себя стелс-плащ и пошёл уже напрямую к стене.

Вовсе не потому, что стража не пропустит, не люблю отмечаться. Мало таких сумасшедших, что ходят в одиночку. Обычно после первого-второго раза уже не возвращаются, а если всякий раз увидят выходящего целым, начнутся ненужные вопросы, ненужное внимание.

Стену перелез без проблем, на той стороне с сердечным трепетом увидел круг перегретой земли, так Щель Дьявола выглядит из-за струй пара, что вырываются из глубин.

— Рискнем, — сказал я себе с дрожью в голосе. — Во всяком случае, если не врут, там погибают не сразу. Но с чего я вдруг и погибну? Это другие гибнут.