Вадбольский – 2

Глава 14

На проходной долго проверяли мой курсантский жетон, посмотрели в бумагах, да, такой курсант существует, наконец, дежурный со знаками отличия вахмистра сказал с неохотой:

— В списках значится. Можете пройти, ваше благородие. Что-то я вас раньше не видел…

— Я тебя тоже, — ответил я. — С каких это пор Академию стали охранять казаки?

Во дворе пусто, как раз идёт вторая пара лекций, так что зашел сперва в столовую, кормят здорово, курсанты должны получать всё лучшее для учёбы и защиты Государя Императора.

Половой, что принес заказанный обед, с поклоном перегрузил с подноса на стол, на меня посматривает искоса, словно знает обо мне что-то неприятное или вовсе страшное.

Я поинтересовался мирно:

— Что здесь новенького?

Он поклонился, ответил быстро:

— Всё устаканилось, ваше благородие! После вас уже боятся наезжать на новеньких!..

— Я сделал хорошее дело? — спросил я гордо. — Какой я молодец!

В самом деле молодец, пересилил в себе тварь дрожащую, так что да, право имею! Не за себя, а за других, их защищаю. Потому что если не обломаю рога этим тварям сейчас, завтра других перебодают, а теперь вот ощутили, что папочка не спасет от удара в челюсть, после которого долго ходишь беззубым под насмешки сокурсников.

Далёкая дверь распахнулась, в столовую с гиком и весёлыми воплями ворвались курсанты, большая перемена на поесть и потрепаться всласть.

Я увидел среди вбежавших Толбухина и Равенсвуда, поднялся во весь рост и помахал рукой.

Оба с радостными лицами поспешили в мою сторону, плюхнулись на скамью справа и слева. Половой сразу же поспешил к нам, быстро поставил перед обоими те блюда, что они заказывали последнюю неделю, наконец-то определившись с предпочтениями.

— Соскучился, — сообщил я. — Не знаю, почему.

В самом деле чувствую с ними легко и свободно, сам не знаю, как у меня вырвалось:

— Эдгар, может, как-нибудь споешь нам с Федором? Толбухин будут счастлив.

Он дёрнулся.

— Ты чего?

Я сказал поспешно:

— Извини, мне всё почему-то кажется, что ты поешь очень даже хорошо.

Его глаза сузились, а голос стал холодным:

— Баронет, мне кажется, ты нарываешься на ссору.

Я поспешно выставил перед собой ладони.

— Прости, прости! Я в умении петь не вижу абсолютно никакого позора. И уверен, что актеров в конце концов перестанут хоронить за оградой кладбища. Красивый голос — это щасте! А у тебя он такой, что женщины млеют. Это твой козырь, пользуйся!

Он смотрел с подозрением, но я говорю так искренне, что наконец расслабился, буркнул:

— Странный ты, Вадбольский.

Толбухин поддержал:

— Ещё какой!.. И ни разу с нами в бордель не сходил.

— Запрещено Уставом Академии, — напомнил я.

Он отмахнулся.

— Зато в кафешантан можно. А там у них есть отдельные номера… Ах да, я тебе уже говорил! Сходим?

Равенсвуд посмотрел на нас даже не с укором, а свысока, как на существ, не знающих радостей выше, чем простейшие плотские.

— Не смотрите на меня так. Я не ходил и не пойду. У меня возлюбленная по имени Лючия. Я дружен с её старшим братом, владетельным лордом Генрихом Аштоном, в его замке меня принимают как родного сына, меня обожает Норманн, начальник стражи замка, а местный пастор Раймонд Бидебенд, наставник Лючии, заранее благословил на брак…

— О, — сказал я, — мне нравится его могучий бас. Редкий голос!

Он вздрогнул, посмотрел на меня внимательно.

— Вы его знаете?

— Догадался, — ответил я поспешно, — имя звучит! Хотя его чаще зовут Раймондо?

Он посмотрел уже с подозрением.

— Только в замке и только самые близкие…

Я отмахнулся, сказал как можно беспечнее:

— Неважно, Толбухин уже понял, в бордель тебя не затащить. Когда на родине ждет красивая и чистая невеста… эх, нам такое даже представить трудно. Не всем так повезло, как тебе, Эдгар!

Лицо его снова смягчилось, сказал светло и чисто:

— Да, это моё счастье и моё светлое будущее.

Я промолчал. Вдруг здесь и в самом деле будет?

Толбухин спросил заинтересованно:

— А ты чего здесь? Вроде бы сумел увильнуть от всех лекций? Только на сессии обязан?

— Точно, — согласился я. — Кстати, во мне начала пробуждаться эта… ну, магия. Потому и пришел. Где тут проверяют? Насколько помню, у нас из-за малости магов нет для них отдельного корпуса.

Оба едва не выронили вилки, Толбухин переспросил:

— Ты?.. Маг?.. Бу-га-га… Что, серьёзно?.. Вот уж на кого меньше всего бы подумал!.. Если не шутишь, то перво-наперво нужно заказать магический браслет!.. Будешь щеголять им, все барышни твои!.. А родители станут подсовывать дочек, такие женихи нарасхват!

Я пробормотал:

— Магический браслет?

Он всплеснул руками.

— Не знаешь? Ну что за люди в Сибири?.. Его может получить только маг. Отмечает сколько магии в тебе, какой у тебя ранг! Это очень престижно появиться с таким!..

Хорошее дело, подумал я, а то и сам не знаю, что во мне и сколько. С другой стороны, не в моих интересах привлекать внимание. И так уже частыми рейдами в Щели интересуются, начиная от Анрыла и заканчивая Горчаковым.

Конечно, в Щели ходить не перестану, но сделаем иначе… Скажем, пусть ходит Джамал, это моё второе «я», которым встречал Громова и требовал выкуп. Мне важна добыча, а не слава, а когда Джамал передаст лут мне, а я буду приносить его домой слишком часто, моя гвардия, давшая Клятву Крови, ни словом не обмолвится посторонним.

С браслетом же, гм… нужно посмотреть, на что в самом деле способен. Если что, выброшу, мол, монстры сорвали и слопали. А новый никак вот не закажу.

Со двора донесся настойчивый звонок, напоминающий, что перерыв на обед кончился, пора на занятия. Эдгар и Федор подорвались с мест, уже вышколенные курсанты, особенно Равенсвуд, заторопились на выход.

Я потопал следом, во дворе увидел Андрея Морозова, преподавателя фехтования. Высокий и весь из себя подчеркнуто молодцеватый, словно идёт в лезгинке, он ухватил меня ещё издали цепким взглядом, стиснул так, что я ощутил его железные ладони на моих плечах.

— Вадбольский! — голос его прозвучал четко и мужественно, словно поднимает бойцов в атаку. — Наслышан о твоих подвигах в Щелях!..

Я пробормотал в замешательстве:

— Да какие там подвиги… Так, подработка после занятий.

Он хохотнул, показывая белые крепкие зубы.

— Подработка?

— Ну да, — пояснил я, — одни подрабатывают официантами, посудомоями, а я вот собирая всякое разное в Щелях.

Он расхохотался.

— Хорошо сказано. Ты боец, каких здесь мало. Когда на воинский факультет?

— Инженерный, — отшутился я, — самый что ни есть воинский. А сейчас вот меня направили ещё раз провериться насчёт магии. Что-то новое чувствую в себе, а, как собака, сказать не могу.

Он сказал с интересом:

— Магия? Что ж, у тебя может быть только боевая магия! Хотя суфражисткки говорят, что ты им показывал что-то из магии иллюзий?.. Хочешь, проведу тебя и посмотрю, чтобы всё сделали быстро?

— Не стоит, — ответил я с неловкостью, — спасибо, там делов на пару минут.

Он хлопнул дружески по плечу, я потопал дальше один. Походы Вадбольским по Щелям Дьявола пора прекращать или сводить к минимуму. Дальше пусть Джамал, ему можно как угодно часто.

Отделение для проверки магов на ранг оказалась вполне уютной комнатой, больше похожей на кабинет, где обязательный канцелярский стол, книжные шкафы, хотя вместо книг пухлые папки с результатами тестов курсантов за все годы, дюжина стульев, сдвинутых к стене и три уютных кресла напротив дивана.

Вторую часть комнаты занимает деревянное сооружение, где главное место нечто вроде пюпитра, но вместо нот отполированная гладкая пластина из коричневого камня с зелёными крапинками малахита.

Перед пюпитром грубо вырубленный из цельного куска дерева стул, точнее, табуретка, если ею можно назвать этот пень с тоже гладкой поверхностью. По бокам высятся столбы из тёмного дерева, на мой взгляд совершенно лишние.

Навстречу вышел очень худой мужчина с нервным лицом и тревожно подрагивающими глазами. В одной руке бутерброд, в другой лист бумаги с мелко написанными строчками из нервно изломанных слов.

— Вы к кому?

— Мы бы провериться, — сказал я. — Курсант первого курса инженерного факультета Юрий Вадбольский. Что-то начал замечать в себе странное… То ли изжога, то ли магия. Лучше бы магия, это же как круто стать магом?

Он откусил ещё, прожевал и сказал с иронией:

— Магом?.. И, конечно же, боевым? Не всякий, кто способен к магии, вообще им становится. Я имею в виду, так и остаются на стадии способного к магии. Таких в Академии едва ли не треть, но настоящих едва ли дюжина.

— Так это здорово, — сказал я.

Он хмыкнул.

— Все они преподаватели. О чем это говорит?.. Что удалось преодолеть барьер «способного к магии» только через годы упорного труда. Так что, юноша, старайтесь не слишком очаровываться сейчас, чтобы потом не рухнуть в пучину отчаяния. Увы, с особо чувствительными натурами так бывает.

— Я сибиряк, — сообщил я гордо. — Дуб дубом.

— Ну, тогда давайте проверим, что у вас за такие способности…

— Для того и пришел.

— Правильно, что ещё в Академии делать? Не учиться же.

Он дожевал бутерброд, вытер ладони о полы кафтана, уже и так блестящего, как молодой лед на столичном катке, усмехнулся одной половинкой рта.

— Имя, фамилия, курс?

Я послушно ответил на все вопросы, он нетерпеливым жестом указал на пень, заменяющий стул.

— Сядьте, обе ладони на пластину. Пальцы растопырьте, как коршун при виде цыпленка. Когда скажу «Начали», не двигайтесь и постарайтесь не дышать. Это для точности.

— Всё сделаю, — пообещал я и спросил наивно, указывая взглядом на оборудование: — Это всё непростое?

Он ответил сухо:

— Из Щели Дьявола. Соорудили пятьдесят лет тому. Лучшие маги Империи.

Я сел на пень осторожненько, всё нормально, сделал короткую гипервентиляцию, однако едва опустил ладони на поверхность пюпитра, как ощутил легкое покалывание в кончиках пальцев, что быстро побежало от ладоней по рукам. По телу уже медленнее, что и понятно, там больше как нервных нитей, как и этих, что появились или пробудились в процессе насыщения маной.

Когда волна тепла докатилась до задницы, уже стало трудно задерживать дыхание, но прежде, чем я сделал выдох, наставник сказал довольно:

— Есть!.. С первой попытки!.. Вот что значит, хорошо задержать дыхание, я же говорил, а мне не верили!

— Что показывает? — поинтересовался я.

Он внимательно всмотрелся в отпечаток моих ладоней, там поверхность пластины стала тёмно-фиолетовой, отчетливо сохраняя контур как ладоней, так и растопыренных пальцев.

— Да, — ответил он быстро, — у вас способность накапливать магию. Пока на самой начальной стадии. Можете начинать пробовать что-то простенькое. Зажечь огонек на кончике пальца, подвигать хлебный шарик на столе… Это очень много, уверяю вас!

— Для начинающего?

Он сказал так же быстро, словно бежит за уходящим поездом:

— Большинство на этом и останавливаются. Старайтесь! Рвите жилы! Вполне возможно, сумеете продвинуться выше. И начинайте читать трактаты, как управляться с магией, раз уж вам поддается. На эту тему у нас масса книг в библиотеке! Столько магии нет, сколько по ней книг.

Я поднялся, сказал счастливым голосом:

— Благодарю, это же как мне повезло! Спасибо, большое спасибо!

А вот хрен тебе, сказал себе, когда вышел за дверь. Катание шарика по столу, как же. Только бы начать, а там раскочегарюсь, искры полетят. Люблю смотреть в пламя костра… похоже, люблю жечь.

Так что начну пробовать, как управляться с огнем. Ведь когда-то и добывание огня трением считалось магией. А уж ударами кресала по камню — вообще волшба немыслимая и страшная!