Вадбольский – 2

Глава 6

Один из таких орлов, что больше похожи на павлинов, оглянулся, бросил удивленный взгляд на Горчакова, дескать, как может сын светлейшего князя общаться с нищебродом, а второй сказал насмешливо:

— О, какие у Вадбольского ножны! Наверное, и меч ну прям из золота?.. Жаль, портки драные и сапоги стоптанные. Да и на кафтане из прорех вылезают локти.

Горчаков ухмыльнулся хитро, отступил на шаг, на лице его я увидел непонятную усмешечку.

Видя, что княжич устранился, и я в одиночестве, второй подхватил с готовностью поржать над нищебродом:

— Вадбольский, зачем тебе дорогой меч при рваных портках?

Я отодвинул полу кафтана в сторону и крепко обхватил пальцами рукоять меча.

— Хороший меч, — ответил я холодно и четко, — добудет не только хорошие портки. Если не ошибаюсь, барон Тыгыдымов?.. Барон, вызываю вас на дуэль. Ставка — меч проигравшего и пять тысяч рублей.

Тыгыдымов вздрогнул, обвел взглядом быстро останавливающихся вокруг курсантов, у всех на лицах жадное любопытство. Вдарит Вадбольский, как он умеет, или не станет?

Его дружок поспешно заговорил быстро-быстро, едва не глотая слова:

— Вадбольский, мы же шутим!.. Ну чего ты так? Посмотри какое солнышко, а скоро снова дождь, а потом и вовсе зима!

— Скотина с драным анусом, — ответил я жестко, — кто тебе позволил обращаться на «ты»?.. Вызываю и тебя на дуэль за оскорбление, порочащее мою честь. Ставка — меч проигравшего и пять тысяч… нет, с тебя десять тысяч рублей!

Похоже, он даже не обратил внимания на слова «с тебя десять тысяч», при дуэли взыскивается с проигравшего, но эти трусы уже ощутили, что не отступлю, не солью, и готов на кровавую схватку.

Тыгыдымов поспешно выставил перед собой ладони, на лице отразился ужас, губы задрожали.

— Простите, баронет, мы оба приносим нижайшие извинения! Шутка была неудачной, мы просим простить нас, и уверяем, что больше никогда не позволим себе хоть чем-то задеть вашу честь!

Вокруг нас уже собралось не меньше дюжины курсантов, большинство поддерживают этих недоносков, все богатенькие буратины из Петербурга, но сейчас, когда те струсили и униженно просят прощения, симпатии к ним начали быстро таять.

Я медленно и как бы с огромным неудовольствием, переступая через себя, проговорил громко:

— Скотина с драным анусом, я принимаю твои трусливые извинения. И твои, жалкий ишак. Граф Скорпиа, да? Я запомню, хорошо запомню. Но больше не попадайтесь мне на дороге. И вообще не подходите ближе, чем на десять шагов!

Я повернулся и пошёл к корпусу, чувствуя как встряхивает, но зажал себя в кулаке.

За спиной послышались шаги, Горчаков догнал, пошёл рядом, донельзя довольный.

Я покосился на его лицо, буркнул:

— Чему радуешься?

— Всё прошло, — сказал он, — как и полагал. Ты дал отпор, на этот раз без мордобоя. И без дуэли. Растешь, Вадбольский!

Я сдвинул плечами, но подумал, что он прав, здорово. Не знаю, на что надеялись эти два дебила, на своих могущественных родителей, наверняка, но быстро сообразили, что родители далеко, а я вот стою напротив, в руке острейший меч из закаленной стали, а лицо мое выказывает бешенство и желание убить прямо здесь и сейчас.

— Это последние, — сказал Горчаков пророчески, — кто пытались наехать, вот увидишь! Все уже поняли, ты всякий раз даешь отпор в двойном размере, как и рекомендовали древние греки, да? И даже на дуэль вызывать тебя не стоит, Волобуев всем рассказал, насколько ты хорош с мечом и саблей!

Я посмотрел на него искоса.

— Да и ты добавил, я как-то слышал краем уха.

Он сказал без всякого смущения:

— А что, я разве соврал? Ты очень хорош с мечом!

— Расчётливый ты, — буркнул я. — Тебя уже сейчас можно в дипломаты.

В нашей комнате я вытащил из шкафчика джинсы, рубашку и кроссовки, быстро оделся, пока Толбухин и Равенсвуд до отбоя прогуливаются во дворе и пытаются знакомиться с как бы неприступными курсистками, милая такая с обеих сторон игра. Уже неспешно надел поверх рубашки старый кафтан, всё равно порвут, накинул легкий плащ.

Во дворе противная петербургская осень, луна за тучами, двор освещен фонарями только вдоль дорожек, а так тьма кромешная.

Я торопливо выскользнул в коридор, дрон понёсся впереди, показывая дорогу, ему хорошо в стелс-режиме, а я как партизан, то прыгаю за дерево, то прячусь за угол здания. Дурачье ещё фланирует по выложенным крупным булыжником дорожкам, а я, словно трусливая мышь, бегу от тени к тени, пока не оказался у десятиметровой стены, отгораживающей Академию от остального мира.

Сцепил зубы, с разбега прыгнул на это дурацки нужное препятствие, там в удобном месте загодя вбил едва заметные колышки. Быстро-быстро побежал вверх, десять метров в высоту для меня всё ещё многовато, но как-то перемахнул на ту сторону, недолго полежал в тени у основания стены, часто-часто дыша и восстанавливая дыхание.

Хорошо, что в Петербурге темнеет рано, небо привычно затянуто низкими неопрятными тучами, вместо луны едва заметное светлое пятно. Никто не заметил в полной темноте меня ни на стене, ни сейчас под нею с распахнутым, как у глубоководной рыбы ртом.

Отдышавшись, ринулся по прямой в сторону Щели Дьявола. Когда добежал до форта, уже запыхавшись и едва не вывалив язык, сердце колотится во всю, напоминая, что чревато вот так на своих двоих форсировать дистанцию, которую в прошлые разы преодолевал на автомобилях то суфражисток, то Горчакова.

Мне Щели Дьявола нужны больше, чем остальным. Во-первых, это самый простой и быстрый заработок, а с деньгами у меня хоть садись и плачь. Во-вторых, в Щелях, как уже ощутил, постепенно становлюсь сильнее и быстрее. Теперь важно понять почему, а ещё как использовать то, что называется магией.

Чтобы добираться сюда свежим и побыстрее, нужен автомобиль. А ещё для того, чтобы вывозить больше добычи. А больше добычи — быстрее отобью затраченное на автомобиль.

Охота в Щели Дьявола оказалась намного успешнее. Летучая мышь постоянно выдаёт четкую и развернутую картину местности, даже болото теперь просматривается на глубину до двух метров, но слишком уж мутное, илистое и грязное. В песке затаились опасные твари, даже в лес моя летучая мышка залетела, избегая пастей зубастых ящеров, показала, сколько их там на опушке и какие.

Дальше я велел не лезть, а то и паутина там крепкая, ящеры могут подпрыгнуть и хватануть, пасти вон какие.

Все уже знакомые, как килески, так и лабиринтодонты, только на опушке леса пасутся микроцераптопсы. Я бы прошел мимо, с ними всё понятно, а в лесу ещё не был, однако эти микроцераптопсы помчались за мной, хотя вроде бы травоядные.

Пришлось сперва истратить все топорики, потом рубился, но на этот раз либо они сплоховали, либо я очень хорош, рубил и рубил, пока последний не рухнул со срубленной головой, а я всё ещё чувствовал способность драться хоть всю ночь.

Удержался от соблазна уйти от палящего солнца в лесную тень, по-быстрому выпотрошил всех, шесть жемчужин и три кристалла, а ещё собрал отрубленные головы, за них тоже деньга.

— Ну что, — сказал я мысленно, — всё ещё недостает данных?

— Недостает, — ответил зеттафломник.

— А у меня нет лаборатории высшего левела, — отрезал я, — чтобы делать анализы нужного тебе уровня!

Зеттафлопник, как мне показалось, надолго задумался, хотя прошло не больше трех-четырех секунд, но для него это годы вычислений, наконец выдал идею, что анализатором могут послужить… мои пальцы. Нужно только, чтобы побольше нанитов собралось на самых кончиках, после чего достаточно погрузить в плоть животного, наниты возьмут образцы, всё проверят и сопоставят, а сам зеттафлопник просчитает все мыслимые сочетания элементов, после чего отберёт десяток-другой, которые можно проверить с его помощью.

— Здорово, — сказал я в восторге. — Так же и с остальным?

Остальное, ответил он, почти в том же составе, это же планета Земля, только другие эпохи. Разве что какие-то редкие металлы окажутся ближе к поверхности или прямо наверху, с ними проще, чем с мутировавшими динозаврами.

— Терпимо, — решил я, — если нужно в каких-то кишках поковыряться дольше, скажи. Я кусочек любой железы вырежу и принесу домой. Там у нас оборудование, как у алхимиков!

Собрал топоры, тщательно очистил, но не повесил на пояс, а сунул в вещмешок, всё равно нужно дома хорошенько отмыть от быстро застывшей слизи.

Из Щели вышел уже утром навстречу раннему солнышку, что только-только озарило розовым светом восточную часть горизонта, в Петербурге его зовут небокраем. И на выходе едва не уткнулся в группу из восьми человек, готовых шагнуть в Щель Дьявола.

— Ого, — сказал их старший в изумлении. — Парень, а ты что там делал?

— Дык, это ж Щель Дьявола, — ответил я. — Что там можно ещё делать?

Почти все заржали, восемь крепких мужчин в тяжёлой броне, плюс защитные амулеты на груди, плечах и даже на руках вместо браслетов. Думаю, кольца тоже непростые, а с защитной магией, если такая здесь есть.

— Молодец, парень, — сказал тот же мужик, — что там в самом деле делать? Напихал в мешок земли и камней, и взад! Только и делов!

Другой спросил заинтересованно:

— А лютые твари?

— Никого не встретил, — ответил я. — Так, побродил, посмотрел… Никого!

Вместе с первым, что заговорил со мной, посмотрели презрительно-сочувствующе, мол, сдристнул, парень, но признаваться стыдно.

Ладно, пусть думают так. Я не гордый. Вообще-то гордый, но в какие-то моменты лучше прикидываться лаптем, которым меня многие всё ещё считают. Пусть считают. Мне их мнение ох-ох как важно!

И хотя за ночь постоянной драки и рубки устал, как ни крути, всё равно чувствую в себе ту странную мощь, которой раньше не было. Но пока не могу понять, хоть убей, как энергия тёмной материи впитывается в меня, что меняет, не стану ли монстром, в которых превращаются земные животные.

Анализ показывает, что изменений нет, да и вряд ли будут, у меня аугментированное тело, все изменения возможны только по моему желанию и под моим строгим контролем. Человек всё ещё животное, но уже подконтрольное разуму животное.

В то же время чувствую, как с поглощением чёрных жемчужин проклюнулась некая мощь, понимаю, но не владею.

Сейчас ещё раз провел тщательнейший анализ своей биологии и физиологии, всё на месте, просто теперь устаю меньше, регенерация лучше, хотя ещё не испытывал в деле, но знаю, домашний доктор, встроенный в тело, не врёт, анализом занимается постоянно.

Обратный путь гораздо тяжелее. Мало того, что всё-таки устал за ночь, но и тащиться с тяжеленным мешком ещё та радость. Правда, на окраине перехватил извозчика, он и провез меня через лабиринты улочек к оружейному магазину, с хозяином которого у меня какой-никакой, но контакт.

Единственный посетитель заплатил за покупку ножа с костяной ручкой и удалился, а я с трудом снял со спины мешок с добычей и водрузил на прилавок перед хозяином.

— Упахался, — сказал честно. — Мог бы притащить втрое больше.

Он вытер ладони о фартук, оглядел меня с головы до ног. Кафтан на мне уцелел, хоть и забрызган полупрозрачной кровью, плащ чуть надорван, но я цел, что вообще-то удивительно, одиночки если в Щель Дьявола и ходят, то не возвращаются.

— Ну драстуй, герой, — сказал он, всё ещё не спуская с меня взгляда. — Ты хорош, хоть и без гонора. А чего не притащил?

— На горбу, — пояснил я, — много не унесешь. Нужен автомобиль.

Он коротко усмехнулся.

— Так купи.

Я вздохнул.

— Я бедный. Очень бедный. У меня только меч, но и тот нашел в Щели Дьявола. Не знаете, где попробовать отыскать авто… пусть совсем старое, но чтоб на ходу?

Он посмотрел оценивающе, молча распустил шнур на горловине мешка и начал вытаскивать и раскладывать на столе добычу. Несколько раз на его лице мелькнуло радостное выражение, один раз даже удивленно хмыкнул.

— Молодец, парень. Такими темпами за год запросто заработаешь на авто.

— Мне нужно сейчас, — сказал я.

Он покачал головой.

— Даже старый под сто тысяч. Если есть такие деньги, выкладывай. Автомобиль доставим через пару дней. Не новый, понятно, многие части от других авто, но ещё поработает.

Понятно, подумал я, цена новых начинается от миллиона. Криминал добрался и до автомобилей. Где-то воруют, где-то разбирают на запчасти, где-то вконец разбитые и выброшенные утаскивают в гаражи, кое-как ремонтируют и продают по сниженным ценам.

— Для меня это заоблачные цены, — сказал я. — Слушай, у тебя есть такой рюкзачок… а лучше вещмешок, чтобы не протекал? Пока донес, вся спина извозюкалась в этой слизи, что как бы кровь, но не кровь…

— Есть, — ответил он бодро. — Даже два. Только дорого. Зато можно складывать хоть внутренности всяких там… А что, многие заказывают печень тварей, за неё хорошо платят. Будешь смотреть?

Вещмешки на мой взгляд примитивные, карманы только-только додумались нашивать сверху, вместо широких ремней — толстые верёвки, что натрут плечи, но, как он объяснил, сделаны из кожи тварей из Щелей, можно даже воды налить, ни капли не вытечет.

Самый первый рюкзак изготовил Этци в 3300 году до новой эры, хотя они могли быть изобретены и раньше, просто этцивский рюкзак уцелел до наших дней. С тех пор постоянно менялся, напоминал то армейский ранец, то вещмешок, но вещмешок меня заинтересовал больше, по объему рассчитан на 30 литров, и на нем множество карманов, куда можно положить предметы, как говорят, первой необходимости, как то ножи, болты для арбалета или мои топорики.

Он поймал мой взгляд, когда я придирчиво помял в пальцах ткань, сказал понимающим голосом:

— Могу предложить из непромокаемой парусины. Ведь это важно, так?

Я поморщился, в первый свой приход промочил ему весь прилавок, когда из отрубленных голов жидкость пропитала днище мешка и капала наружу.

— Мешок, — он понизил голос, — можно сделать на заказ. Аристократы так и поступают. Ну, те немногие, что решаются пойти в Щель Дьявола. Из хорошей и очень легкой ткани, что не пропустит ни кровь, ни даже кислоту, а размер можно задать любой. Я сам однажды продал такой, вмещал шестьдесят литров.

— Ого, — сказал я, — как же он носил такой?

Он посмотрел на меня с интересом.

— А зачем носить, на это есть автомобиль.

— Ах да, — ответил я. — Конечно, конечно. Толстым жить не запретишь, хоть и хочется… И во сколько такой обойдется?

— Дешевле, — он ответил уклончиво, — чем хороший меч. Всё зависит, сколько карманов и карманчиков придется нашить, какие лямки и пряжки. Это товар штучный, делается всё на заказ.

— Подумаю, — сказал я. — Очень не люблю оставлять даже малую часть добычи. Я человек бедный и жадный. Сколько за такой?

— Пять тысяч, — ответил он. — Дорого, но того стоит. А за семь сошьют вещевой мешок из кожи одной из ящериц Щели Дьявола, в который можно загрузить один-два килограмма, и он будет на спине едва заметен, а можно увеличить груз до тридцати килограммов, и мешок растянется ровно на столько, чтобы не оставалось свободного места, но может и растянуться до шестидесяти, хотя это уже предел. И всё это будет стоить всего семь тысяч рублей.

— Ого!

— Зато его почти невозможно пробить пулей или простым мечом! Тебе защита со спины не нужна?

— Семь тысяч, — сказал я обреченно, — Вот в кабалу я попал… Хорошо, передай от меня этот заказ, хорошо?

Он посмотрел на меня испытующе.

— Насчёт автомобиля можно договориться в долг… Но тебе нужно выплачивать, скажем, раз в неделю по две-три тысячи рублей. Или десять тысяч в месяц. Так за год и выплатишь. Даже чуть раньше.

Я подумал, кивнул на разложенную по прилавку добычу.

— Здесь на какую сумму?

Он ответил сразу, даже не заглядывая в ценник:

— Тысяча сто сорок два рубля. Растешь, парень!

— Неплохо, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал сдержанно, — можем договориться, чтобы это шло в счет покупки автомобиля?

Он внимательно рассматривал меня, даже прищурился, словно и у него есть какая-то магия, позволяющая определить, насколько можно доверять человеку.

— Мы не будем подписывать договор, — проговорил он, — сам понимаешь, лишние люди ни к чему. Через три-четыре дня доставлю авто, а ты будешь приносить добычи в месяц не меньше, чем на десять тысяч.

— Договорились, — ответил я. — Конечно, я никому.

— Через три-четыре дня, — повторил он. — Может и раньше, если найдем подходящий вариант из готовых. Если сам вдруг найдешь, пошли сперва за мной. Скажи, Мизгирь посредничает. Тот самый, из семьи Анрылов! А то обуют тебя, здесь народ ушлый.