Верность сестер Митфорд

Глава двенадцатая ЮНИТИ

Поверх голов фаланги солдат, окружающих Гитлера, Юнити изо всех сил старается рассмотреть его. Никогда еще она так не радовалась тому, что в ней почти шесть футов роста. Но даже ей сейчас приходится привстать на цыпочки, чтобы лучше видеть. Внезапно пара суровых офицеров расступается, и она видит его во всех мельчайших подробностях. У нее перехватывает дыхание. Это на самом деле он — мужчина, чья фотография висела у нее на стене много лет. Гитлер.

Голос Гитлера усиливается, его кулак обрушивается на трибуну, и Юнити вздрагивает. От его слов по толпе бежит рябь, и Ганфштенгль напрягается всем телом. Что он такое говорит? Юнити сожалеет, что не знает немецкого, особенно когда толпа начинает оглушительно реветь. Как она сможет общаться с Гитлером, если не говорит на его родном языке? Она тут же решает учить немецкий. Может, здесь, в Нюрнберге, или даже в Мюнхене?

Чтобы погрузиться в изучение языка, ей придется найти какое-то правдоподобное объяснение для Мули и Пули или в крайнем случае соврать им. «Обманывать их не так уж и сложно», — думает Юнити. Знали бы родители, сколько времени она провела в прошлом году в запрещенной Итоньерке в компании verboten[3] сестры, они бы с ума сошли. А если бы они заподозрили, что они с Дианой вместо мюнхенских галерей, оперы и баварских памятников архитектуры отправились на сцену для почетных гостей Гитлера в Нюрнберге, они бы совершенно обезумели — особенно Пуля, ведь он ненавидит гуннов. Просто потрясающе.

Представив их реакцию, Юнити посмеивается про себя и не может не восхититься, как искусна она стала во лжи. На скольких вечеринках с воображаемыми друзьями она «побывала», в то время как на самом деле ходила на встречи фашистов, чтобы поделиться мыслями о «Чернорубашечнике» и познакомить других с этим текстом, написанным лидером БСФ. Разумеется, чтобы продолжать в том же духе, она всегда должна возвращаться домой вовремя, ходить на светские рауты и получше прятать булавку, подаренную Мосли.

Пока что Муля и Пуля думают, что она обычная дебютантка, как и ее сестры и другие девушки их круга. Ну, может не совсем обычная. Про Юнити никогда так не говорили. Но она совершенно уверена, что сможет еще раз обвести родителей вокруг пальца, чтобы изучать немецкий в Германии: это на шаг приблизит ее к столь желанному знакомству с Гитлером.

Юнити вспоминает про разговор, который они начали с Ганфштенглем до появления Гитлера. Ей пришлось сменить тему, когда Ганфштенгль начал раздражаться от ее бесконечных расспросов о личной встрече с Гитлером. И тогда она выпалила: «А я, между прочим, родилась в городке с названием Свастика».

Диана закатила глаза, Юнити напряглась. Неужели она опять сделала что-то не то? Но, к ее радости, у Ганфштенгля изумленно округлились глаза. «Это правда?» — уточнил он у Дианы, словно Юнити не могла сама точно знать место своего рождения. «Да, правда, — криво улыбнулась Диана. — Наши родители были одержимы золотоискательством в Канаде и всем таким. Они жили в избушке в шахтерском поселке под названием Свастика, когда родилась Юнити».

Ганфштенгль одобрительно кивал Юнити, слушая Диану. Он словно впервые увидел ее. «Наш канцлер очень верит в судьбу, — сказал он. — И, хотя я стараюсь не говорить за него, но, думаю, он счел бы рождение в Свастике знаком».

Щеки Юнити вспыхнули. Неужели она хоть раз сделала что-то правильно? Неужели впервые ее странность сослужила ей хорошую службу? Ее фантазии о собственной судьбе и реальность начали совпадать?

Речь Гитлера заканчивается, на сцену выходит фотограф в военной форме, Ганфштенгль жестом подзывает его.

— Полагаю, канцлеру Гитлеру было бы приятно получить фото на память о вашем визите на Партайтаг. Не согласитесь ли вы позировать? — спрашивает он Диану и Юнити.

Диана колеблется, но Юнити хватается за этот шанс предстать перед Гитлером, пусть даже посредством фото.

— Для меня будет честью позировать для канцлера.

Уловив нежелание Дианы, Ганфштенгль без лишних слов провожает одну лишь Юнити в центр группы офицеров, отмеченных наградами. Приблизившись к Юнити, он выправляет воротник ее черной блузки из-под твидового пиджака. Кивает фотографу, и на английском и немецком языках командует:

— Пожалуйста, салютуйте для снимка!

Мерцает вспышка фотокамеры, и Юнити охватывает возбуждение. Действительно ли Ганфштенгль передаст Гитлеру снимок и расскажет историю о рождении Юнити? У нее все внутри трепещет от этой мысли. Просто Юнити знает: Гитлер — ее судьба, и шестеренки провидения, возможно, уже пришли в движение.