Верность сестер Митфорд

Глава пятьдесят первая ЮНИТИ

Юнити вскакивает с кушетки, на которой все это время лежала как выздоравливающая, и пытается выхватить телефонную трубку из рук Дианы.

— Стой! — кричит ей сестра, отгоняя, как надоедливую мошку. Юнити терпеть не может, когда с ней так обращаются, особенно когда себя так ведет Диана. Она опять чувствует себя маленькой девочкой, странной и неуклюжей на фоне божественных сестер. И хоть она и сейчас порой завидует сестре, ее красоте и обаянию, не говоря уже о том, как легко ей удалось наладить отношения с фюрером, Юнити восхищается Дианой, даже в какой-то степени боготворит ее. И Юнити поверила, что ее чувства взаимны, что Диана по крайней мере признательна ей.

— Но я хочу поговорить с Мосли, — скулит Юнити, и звук собственного голоса кажется ей мерзким, но остановиться она не в силах. Она ужасно скучает по Гитлеру и хочет, чтобы он знал, что его Валькирия скоро вернется в Германию. — Я должна продиктовать ему сообщение, которое он передаст капитану Видеману при встрече в Париже. Важное сообщение, которое капитан Видеман отвезет моему фюреру.

— Откуда Юнити знает, что я еду в Париж и с кем я там встречаюсь? — Мосли обращается к Диане, но его голос в телефонной трубке достаточно громок, чтобы Юнити все расслышала. — Что ты ей рассказала?

Его слова поражают Юнити. Почему он хотел скрыть от нее свою поездку в Париж и цель этой поездки? Разве они все не на одной стороне? На стороне фюрера и фашизма? На стороне, которая должна убедить Великобританию, что мир между родиной Юнити и ее приемной родиной Германией на пользу обеим великим державам? Что вместе они должны править всей Европой?

— Тс-с-с, — шепчет ему Диана. Она пятится от Юнити, насколько хватает телефонного шнура.

— Не затыкай мне рот! — практически кричит Мосли. И хотя Диана отошла с телефоном в угол гостиной, его голос слышен всем. Не только Юнити, но и Муле с Пулей, которые пристально смотрят на Диану.

— Она тебя слышит, — шипит Диана.

— Да мне плевать, пусть меня слышит хоть чертов Гитлер. Ты моя жена, и я не потерплю, чтобы ты затыкала мне рот. Уж точно не из-за проклятой Юнити.

— Нам нельзя отталкивать Юнити, мы не можем себе этого позволить, — приглушенно отвечает Диана. — И как бы там ни было, ты не можешь так говорить о моей сестре.

Юнити не обратила никакого внимания на просьбу Дианы отойти и по-прежнему нависает над нею, наблюдая, как вытягивается изящное личико ее сестры, как горбится ее всегда прямая спина. Как смеет этот жалкий Мосли так разговаривать с ее сестрой? Он псевдофашист в лучшем случае — трижды менял партии, прежде чем остановиться на фашизме, — и не заслуживает ее. Юнити знает, что именно Диана по-настоящему верит в Гитлера и Рейх, и ее вера проявляется, разумеется, через Юнити.

Возможно, думает Юнити, Мосли недостоин партнерства с Гитлером. Возможно, кто-то другой гораздо лучше послужил бы делу фюрера, когда Великобритания заключит с ним союз. Возможно, это Диана. А может быть, и сама Юнити.

Холодная решимость пронзает ее, и она отворачивается от сестры. Она подходит к телефонному столику, не реагируя на крики матери, которая умоляет ее вернуться на кушетку. Даже Пуля зовет ее, когда Юнити начинает кашлять. Но она не отступит. Она должна защитить свою сестру и две ее родины — Германию и Англию, — и всё одним движением.

Юнити подходит к телефону. Она протягивает указательный палец к черному бакелитовому аппарату, слышит, как ее сестра кричит «нет!». Но ничто не может ее остановить, она нажимает на «отбой», рассоединяя Мосли и Диану. Никто не встанет у нее на пути.