Верность сестер Митфорд

Глава тридцатая ЮНИТИ

«Слава богу, Том приедет только на следующей неделе», — думает Юнити. Хотя ее брат свободно говорит по-немецки, получил степень юриста в Берлине и давно обожает все тевтонское, никогда не угадаешь заранее, что он скажет. Юнити совсем не хочется ставить все под угрозу из-за его непредсказуемости, к тому же обстоятельства его приезда слишком уж подозрительны: похоже, родители послали брата шпионить за ней, и она переживает, как он поведет себя среди нацистов.

Сегодня особенный вечер. Ее уже приглашали раньше на обеды и пикники для высокопоставленных нацистов, но те были гораздо многолюднее. «Им нравится выставлять меня напоказ, словно трофей», — с улыбкой думает она. А сегодня вечером она впервые приглашена на мероприятие для узкого круга, возможно, потому что сама идея этого ужина принадлежит ей.

Когда она получила письмо Дианы о финансовых проблемах БСФ из-за того, что Муссолини сократил поддержку, она догадалась, что всемогущая сестра таким образом просит о помощи для Мосли. Юнити неописуемо тронуло, что она может чем-то помочь сестре. «Просто невероятно, как легко оказалось устроить знакомство Мосли с Гитлером, как только я на это решилась», — думает она.

Это письмо значит для нее очень много, особенно после ужасающей поездки домой. Никто не оценил ее по достоинству в родительском доме. Они даже были против, чтобы она носила ту же одежду, что и в Мюнхене, — черную, с яркой красной повязкой на рукаве, а иногда, если день выдавался прохладный, еще и черные кожаные перчатки. Юнити знала, насколько эффектно она смотрится в нацистской униформе, и ужасно огорчилась, когда вместо того, чтобы осыпать ее комплиментами, которых она ждала, родные раскритиковали ее наряд. И это еще цветочки по сравнению с шумом, который они подняли из-за того, что на скучнейшем церковном празднике в Сент-Освальде она решила поупражняться в стрельбе. Почему нельзя немного пострелять по мишеням, когда вокруг никого нет? Ей хотелось бы, чтобы все эти недалекие англичане — особенно те, которые разбегались в Сент-Освальде при звуках ее голоса, — увидели ее сейчас, в сердце нацистской власти, где ее чествуют за ее взгляды и одежду, а не поносят.

Юнити обводит взглядом квартиру Гитлера, где он дает приватные обеды. Она уже четырежды бывала здесь на небольших посиделках, а сегодня полные произведений искусства комнаты украшены еще и живыми цветами, столы накрыты белыми скатертями, хрусталем и серебром — и в гостиной, и в столовой. Список гостей тоже впечатляющий: кроме уже привычных высокопоставленных военных Гитлер пригласил еще и немецких аристократов, знаменитостей, в том числе дочь кайзера, герцогиню Брауншвейгскую и членов семьи прославленного композитора Рихарда Вагнера.

«Диана будет довольна, — думает Юнити. — Ведь если Мосли произведет здесь хорошее впечатление, он может получить финансирование».

— Фройляйн Митфорд! — К Юнити обращается Винифред Вагнер. Лавируя меж гостями, Юнити пробирается к вдове Зигфрида Вагнера, дедушкиной подруге, думая о том, как неразрывно переплетены их с фюрером жизни, как много общего привело к тому, что происходит в этот судьбоносный момент. Она знает, что она часть чего-то большего, ей предназначено быть рядом с Гитлером.

— Как приятно видеть вас, фрау Вагнер, — она приветствует Винифред на английском, тепло обнимая ее. Хотя Винифред в восемь лет была удочерена немецкой родственницей и сама себя считает немкой, она родилась в Англии и родители ее были англичанами. — Надеюсь, у вас все хорошо?

— Под руководством фюрера разве может быть иначе?

Сияющие глаза Винифред устремлены на обожаемого вождя, с которым она и ее покойный муж дружили более десяти лет. Ходят даже слухи, что когда Гитлер был в заключении в 1920-х годах, Вагнеры носили ему в тюрьму еду и канцелярские принадлежности, с помощью которых он и написал автобиографию «Майн Кампф».

— Полностью согласна с вами, фрау Вагнер, — отвечает Юнити.

— Я вижу, вы стали очень близки с нашим другом, — с доверительной, почти материнской улыбкой говорит Винифред.

К своему ужасу, Юнити чувствует, как у нее запылали щеки. Ей бы не хотелось, чтобы Гитлер или кто-то из его ближнего круга догадались о ее амбициях.

— Да, мне повезло общаться с фюрером.

— Он благоволит тебе, маленькая Валькирия. Ты можешь этим гордиться. — Винифред похлопывает Юнити по руке. — Он упоминал, что хотел бы устроить на Байройтском фестивале что-нибудь персонально для тебя.

Во время этого ежегодного фестиваля оперы Вагнера исполняют в специально выстроенном театре.

Юнити не верит своим ушам — это была бы невероятная честь:

— Для меня?

— Да, но, возможно, это должно стать сюрпризом. Пусть это останется между нами.

Юнити согласно кивает, мимо проходит Мосли и шепчет ей:

— И снова здравствуй, моя маленькая фашистка.

Большую часть времени с момента его вчерашнего приезда они провели вместе, Юнити рассказывала ему всевозможные подробности про Гитлера. Сегодня, она знает, Мосли нацелен на местных лидеров — он должен наладить отношения и убедить их в важности БСФ для общего дела нацизма. Она организовала ему переводчика, чтобы легче было строить беседу с теми, кто не в совершенстве владеет английским.

Мосли следует за Штрейхером, они останавливаются и заговаривают с незнакомым Юнити чиновником. Она внимает рассказу Винифред о расписании Байройтского фестиваля и о переделке его знаменитой сцены, и одновременно прислушивается к разговору Мосли и его собеседников.

— Полагаю, для нас желательно, чтобы БСФ сильнее сблизился с нашими ключевыми убеждениями, — говорит Штрейхер Мосли через переводчика, и второй джентльмен выразительно кивает.

— Мы уже очень тесно сблизились с нацистской идеологией, не предвижу здесь никаких проблем, — отвечает Мосли самым любезным тоном, какой Юнити доводилось от него слышать. — Есть ли какой-то конкретный вопрос, на который вы хотели бы обратить внимание?

Штрейхер улыбается своей странной, пугающей улыбкой.

— Однако БСФ только намекнул на проблему евреев. Думаю, если бы БСФ выступил с заявлением и публично осудил контроль британской еврейской общины над прессой, фабриками, банками и даже кинотеатрами, мы бы это приветствовали. Если БСФ готов пойти дальше и призвать положить конец еврейской коррупции не только в Англии, но и в Европе, — ухмылка становится шире, — то, полагаю, это помогло бы убедить фюрера, что наши интересы совпадают.

Юнити замечает, что Мосли морщится, однако он поспешно соглашается:

— БСФ почтет за честь сделать заявление, в котором провозгласит, что разделяет нацистские убеждения о евреях.

Штрейхер складывает руки на своем огромном животе и произносит:

— Превосходно, я надеялся, что вы так и скажете. Позвольте представить вас нашему хозяину, герру Гитлеру. Думаю, он будет очень рад.

Мужчины пересекают комнату и направляются в угол, где сидит Гитлер. Юнити с улыбкой снова сосредотачивает все свое внимание на Винифред. Диана оценит ее усилия, верит она.