Влюбляясь в Бентли

Глава 13

Использованный

Джон

В доме пахнет кошачьей мочой и никотином. Это всегда так. Я делаю все возможное, чтобы не обращать на это внимания. Я знаю, как легко это могло бы стать моей жизнью: рядом нет стабильного мужчины, мать-алкоголичка, в доме нет еды, мерзкие паразиты-беспредельщики постоянно шныряют вокруг моей матери.

— Кира выйдет через минуту. — Миссис МакКинли скривила блестящие губы, наполненные коллагеном. Это одна из тех улыбок, которые заставляют парня чувствовать себя очень неловко. Я переставляю ноги, где стою, разминая шею, не уверенный, должен ли я сидеть или стоять.

— Присаживайся. — Она балансирует в своей короткой джинсовой юбке на спинке сломанного дивана. Ее длинные ноги обтянуты прозрачными черными легинсами, отчего юбка выглядит еще более дрянной, задираясь на бедрах. Она достает тонкую сигарету и прикуривает, дым валит из обеих ее ноздрей.

— Я не собираюсь кусаться, Джон, ты можешь сесть рядом со мной. — Я опускаюсь на диван, опираясь на край, локтями на колени, не желая устраиваться рядом с матерью Киры.

— У вас с моей крошкой свидание?

— Кира позвонила и попросила помощи. Думаю, домашнее задание. — Светло-русые волосы падают вперед на ее сгорбленные плечи, сухие кончики попадают в массивное декольте, выпирающее в майке, которую она носит, пока она тушит сигарету в пепельнице на журнальном столике. Когда вы впервые встречаете мисс МакКинли, вы автоматически считаете, что она на десять лет моложе, чем есть на самом деле. Во второй раз морщины и дряблая кожа на руках и шее выдают ее настоящий возраст. Вы можете сказать, что когда-то она была привлекательной женщиной, пока жизнь не сломила ее. Пока ее не одолели мужчины.

— Да, домашняя работа, правильно, — подмигивает она. — Я поняла, вы двое, дети, будьте осторожны. — Она толкает меня локтем в плечо и смотрит на меня с того места, где она сидит на диване. — Мы же не хотим, чтобы она забеременела, правда?

Я задыхаюсь, скрывая кашель и пытаясь нормально глотать, сжав кулак. Что ты на это скажешь? Мне чертовски неловко из-за нее. У меня такое впечатление, что, если я скажу ей правду о том, что не интересуюсь ее дочерью, кроме дружбы, это ее разочарует. Кира — привлекательная девушка. Я не думаю, что мисс МакКинли нужно так стараться, чтобы заложить свою дочь парню. Может, мне стоит сказать ей.

Мисс МакКинли подталкивает меня и втискивает свою тонкую фигуру в узкое пространство между мной и концом дивана. Она наклоняется, ее блестящие губы приближаются к моему уху, ее декольте прижимается к моему боку; она подмигивает, кладет нежную руку на мою ногу, длинные красные ногти впиваются в плоть. Я выпрямляю спину, упираясь в подушки дивана, умирая от того, что это дает мне дополнительное пространство для дыхания. Мое сердце учащенно бьется. Я отвожу взгляд на что угодно, кроме ее руки, которая, кажется, ползет вверх. У моей мамы есть плохая привычка целовать меня в щеку; она обнимает меня по-матерински ласково. В том, как миссис МакКинли прикасается ко мне, нет ничего материнского. Все, что я знаю, это то, что хочу, чтобы Кира поторопилась, черт возьми. Я прочищаю горло.

— Как Вы? Моя мама просила, чтобы я спросил Вас за нее.

— Я в порядке. — Она улыбается. — У меня бывают хорошие и плохие дни, ты знаешь, как это бывает. Моей дочери повезло, что у нее есть такой друг, как ты, Джон. Я заставляю тебя нервничать? — Она мурлычет, когда ее рука движется к внутренней стороне моего бедра. Еще немного, и это станет очень неловко.

— У меня есть предложение, — объявляет она. Мой взгляд встречается с ее взглядом, мой голос звучит немного высокопарно.

— О, да, что Вы предлагаете?

— Цветы.

— Простите?

— Принеси ей цветы. — Ее рука покидает мою ногу и ложится на ее колени. Она разминает пальцы, хрустя костяшками. Ее бледно-голубые глаза блестят за дымчатой черной подводкой, а голос дрожит:

— Я встречалась со многими мужчинами, с мужчинами, которых я считала довольно удивительными, и ни один из них никогда не приносил мне цветов. Как ты думаешь, почему они никогда не приносят мне цветы, Джон? — Я открываю рот, не зная, что сказать. Мне жаль ее. Она спасает меня от необходимости отвечать, продолжая. — Имею в виду, я всегда делаю то, что они просят. Всегда. Я обращаюсь с ними правильно. Даю им то, что они хотят. В любом случае, — она разглаживает складки на юбке, уставившись на свои колени, — моя малышка заслуживает цветов, так что мне все равно, если тебе придется украсть их с чьего-то двора, ты принесешь ей несколько, хорошо?

Я тяжело сглатываю, испытывая дискомфорт по новым причинам. Я понимаю, что даю обещание, которое никогда не выполню.

— Хорошо. Я принесу ей цветы. — Дверь спальни Киры открывается.

— Вот ты где. — Ее взгляд останавливается на мне, потом на матери, ее руки летят к бедрам.

— Это моя джинсовая юбка? — Миссис МакКинли встает, поворачивается по кругу, разводит руки в стороны, как будто она модель.

— Лишние пять фунтов, которые я сбросила, сотворили чудеса. Юбка смотрится на мне просто потрясающе, не так ли? Как думаешь, Джон шокирован тем, что старушка выглядит так чертовски сексуально? — Кира хватает меня за руку и тащит в сторону своей комнаты, ее внимание приковано к матери.

— Прекрати приставать к нему и перестань носить мою одежду! — Как только мы оба оказываемся в безопасности ее комнаты, она захлопывает дверь своей спальни с такой силой, что стекла в окнах дрожат.

— Фу, ты можешь ей поверить! — Она прижимает ладони к глазам, я полагаю, чтобы не расплакаться. — Это так неловко! Теперь ты понимаешь, почему я никогда никого сюда не приглашаю. Что она тебе сказала? — Я сажусь на край ее кровати, возившись с латунным ключом на моем кольце, не совсем понимая, что сказать.

— Она сказала быть с тобой вежливым. — Кира подходит, вздыхает и опускается рядом со мной.

— Ты врешь.

— Нет, не вру. Правда. Она так сказала. Окольными путями.

— Ты просто не хочешь сказать мне, что она действительно сказала. Боже. Как же я ее ненавижу! — Она пару раз фыркнула, глядя в противоположном направлении. Я здесь не в своей тарелке. Быть другом — это хорошо, но больше всего этой семье нужен действительно хороший психолог. Что бы сказала моя мама? Я подталкиваю Киру локтем в бок.

— Ты не должна так говорить о своей матери. Она любит тебя. Больше, чем ты думаешь.

— Неважно. — Кира перемещается по кровати, пока ее спина не прижимается к изголовью. Она похлопывает по месту рядом с собой. — Садись рядом со мной.

— Кира…

— Я знаю, ты мне говорил. Мы друзья. Вчера кое-что произошло, и мне действительно нужно кому-то рассказать.

— Почему ты не можешь поговорить об этом с Тори?

— Я не могу. Это касается ее.

— Что ты имеешь в виду… это касается ее?

— Это то, что Колтон сделал вчера, и я не могу ей сказать. Мне нужен совет… совет от того, кому я могу доверять. — Я колеблюсь, но мое любопытство заставляет меня обойти кровать и сесть рядом с ней, одна нога вытянута на матрасе, другая согнута и упирается в пол.

— Хорошо. Я слушаю. — Она зарывается лицом в свои руки.

— Он поцеловал меня, Джон! Он пытался заставить меня сделать больше, но кто-то вошел. — Я замечаю синяк, выглядывающий из-под ее коротких рукавов. Протянув руку, я отодвигаю ткань, чтобы увидеть фиолетовые синяки в виде отпечатков пальцев.

— Он причинил тебе боль?

— Это не имеет значения. Он поклялся, что это больше никогда не повторится.

— И ты ему веришь? — Огрызнулся я. Как будто кто-то щелкнул выключателем, и внезапно во мне вспыхнул гнев. Моя грудь сжалась, пульс участился, и у меня возникло невероятное желание ударить кого-то, кого-то по имени Колтон Бентли.

Непонятно только, почему я хочу ударить его. Это не имеет никакого отношения к Виктории Андерсон, а имеет отношение к моей подруге. Кира никогда не бывает невиновной во всем, что она делает. Я не слеп. Она сама во многом виновата в том, что с ней происходит. Но ни одна девушка не заслуживает этого. Достаточно одной секунды в ее доме, чтобы понять, что у нее был не самый лучший пример. Для нее совершенно естественно, что парень ведет себя подобным образом. Для него она — легкая мишень, потому что ее ожидания и так занижены.

— Хочешь совет? — Рычу я на нее. — Иди в полицию. Я пойду с тобой.

— Что? НЕТ! — Визжит она в панике. Я вижу, что она не собирается уступать. Ее мысли направлены на защиту этого засранца.

— Хорошо, тогда ты должна хотя бы сказать Тори. Она заслуживает того, чтобы знать.

— Нет! Нет! Нет! Боже, не заставляй меня жалеть о том, что я тебе рассказала! — Она вцепилась в один из моих бицепсов, ее наманикюренные ногти впились в плоть. — Она не может узнать! Никто не может! Обещай мне, что никому не расскажешь, поклянись, Джон! — Я вытираю лицо руками.

— Кира, ты должна сказать своей кузине, что ее парень — подонок.

— Он никогда не признается в том, что произошло. Никто бы мне не поверил, и тогда я потеряла бы свою лучшую подругу… единственную подругу. — Она схватила одну из подушек и прижала ее к груди.

— Тори поверит тебе. Дай ей шанс.

— Нет. Даже если она скажет, что верит мне… в глубине души она всегда будет сомневаться. — Она смеется. — Черт, я бы тоже сомневалась.

От ярости я вскакиваю с кровати, мои руки сжаты по бокам, челюсть стиснута.

— Черт, Кира. То, о чем ты просишь… это невозможно. — Я прохаживаюсь возле кровати, то и дело останавливаясь, чтобы изучить ее залитое слезами лицо. Теперь я действительно хочу ударить его.

— Куда ты идешь! — Зовет она, отбрасывая подушку в сторону и подползая к краю матраса, садясь с поджатыми под себя ногами. Ее шея покрыта пятнами от расстройства. Ее завитые ресницы мокрые.

— Рассказать твоей маме. Может быть, она сможет образумить тебя.

— Нет. Пожалуйста, не надо. Он пытался, но не смог… Это большая разница, Джон. Он уже боится, что я кому-то расскажу. Этого больше никогда не повторится.

— Он должен бояться.

— И он боится. — Она слезает с кровати и встает передо мной, моргая, как робкий олененок. — Пожалуйста, успокойся и послушай. Не хочу, чтобы кто-то знал. Я хочу забыть, что это вообще произошло.

— Ты многого просишь, если просишь меня забыть, — выдохнул я, обнимая ее. Она дрожит, слабая. Я кладу маленький поцелуй на ее макушку, когда она кладет голову мне на грудь.

— Поскольку ничего не произошло. Это мое слово против его. Обещай мне, что оно не пойдет дальше этой комнаты. Обещай мне, пожалуйста, не заставляй меня жалеть о том, что я тебе рассказала.

— Тори должна знать, с каким парнем встречается.

— Нет. — Слезы Киры намочили рубашку, и я притянул ее ближе, крепко обняв. Она откидывает голову назад и смотрит на меня.

— Это еще не все. — Мое тело напрягается. Вот дерьмо. Не думаю, что я готов услышать больше.

— Мы с Колтоном ссорились из-за этого, и тут подошла Тори. Позже она спросила меня об этом. Я сказала ей, что Колтон продал мне какие-то таблетки, и мы поссорились из-за того, что я должна ему деньги.

— Подожди, — говорю я, меня тошнит. — Ты покупала наркотики у Колтона?

— Нет, конечно, нет. Он не продает. — Нет. Он только ходит и избивает девушек.

— Значит, ты решила, что для нее будет лучше думать, что он продает наркотики, чем знать, что ее парень пытался… черт, я даже не могу этого сказать.

— Ну, да. Они встречаются уже год. Она без ума от него! Это бы опустошило ее, если бы она узнала.

— Может, он ей не так сильно нравится, как ты думаешь.

— Неважно. Я знаю Тори. А ты нет. — Она вытирает слезу со щеки. — В любом случае с тех пор, как это случилось, мне очень хочется чего-нибудь выпить. Я собираюсь стать такой же, как она.

— Ты имеешь в виду, как твоя мама? — Она кивает. — Ни один парень никогда не будет по-настоящему заботиться обо мне.

Наступает тишина, тишина, в которой единственным звуком в комнате является всхлипывание Киры. Что ты делаешь? Что ты скажешь? Эта девушка сломлена, она умоляет, чтобы кто-то не наплевал на нее.

— Мне не все равно, — бормочу я, поглаживая ее светлые волосы.