Влюбляясь в Бентли

Глава 17

S.O.S.

Виктория

Я крепко сжимаю дверную ручку. Латунь холодна в моей потной ладони. Сердце бешено бьется в груди, угрожая подскочить к горлу. По другую сторону этой двери — спальня Киры. Позади меня царит жуткая тишина, окутывающая маленький, четырехкомнатный дуплекс, через который я прошла всего несколько минут назад. Пустые пивные бутылки стоят в ряд на стеклянном журнальном столике перед пыльным диваном с сине-лиловым пледом. Рядом с бутылками — смятый пакет из «Макдоналдса», две развернутые обертки, одна из которых все еще содержит частично съеденный чизбургер за девяносто девять центов, кетчуп размазан по канареечно-желтому цвету. Есть пыльное зеркало и соломинка. Рядом включен телевизор, мерцающий синим и белым светом, пульсирующим в темноте, но звука нет.

Проходя мимо, я зажала нос, чтобы не почувствовать изнуряющую вонь от двух туалетов в углу комнаты. Не думаю, что моя тетя когда-либо утруждала себя их сменой. Аммиак — это первый запах, который вы замечаете, как только входите в дом. Но в воздухе витает что-то еще… что-то безнадежное. Все в этом дуплексе кричит о том, что люди, живущие здесь, сдались, побежденные суровой жизнью.

Когда на мои настойчивые стуки во входную дверь никто не ответил, я уже подумывала уйти, но Кира попросила меня прийти. Нет, умоляла — это более подходящее слово. Она позвонила и оставила сообщение, что я ей нужна. Не раздумывая, я быстро натянула серый худи поверх майки, не обращая внимания на то, что худи нелепо смотрится с моими розово-белыми пижамными штанами в горошек, обула шлепанцы и бросилась к машине, не сказав родителям, куда я направляюсь в 2:30 ночи. Голосовое сообщение Киры звучало очень срочно: ее невнятная речь, рыдания и невысказанная мольба о помощи. Все это оставляло у меня тревожное чувство, словно я могла почувствовать, что она наконец-то достигла своей переломной точки. Я стараюсь не смотреть по сторонам и не жалеть о ее жизни.

Сделав глубокий вдох, положив руку на ручку, я бросаю последний взгляд вниз на бывший когда-то бежевым ковер с многочисленными сигаретными ожогами, не зная, в каком состоянии я найду свою лучшую подругу, когда поверну эту ручку.

— Кира? — зову я, осторожно поворачивая ручку двери. Дверь поддается со стоном, распахиваясь на заляпанных краской петлях. Все мое тело превращается в камень. Воздух вырывается из моих легких, как будто кто-то зарыл кулак в мой живот, недели того, что я считала возможным, больше нет. Моя реальность навсегда изменилась, определяемая этим моментом. И все, что я могу думать, это… почему?

Я вижу движение под одеялом, и это вызывает у меня тошноту — вспышки плоти, рельефные мышцы вдоль спины Джона напрягаются и затем расслабляются, ее длинные пальцы сгибаются, обхватывая эти мышцы. В голове прокручивается все, что привело к этому моменту. Я должна была быть готова. Я должна была предвидеть это. Это моя вина. Я сказала ей идти за тем, чего она хочет. Мой рот открывается, но ничего не выходит. Я не могу говорить. Не могу думать. Не могу реагировать.

В нескольких футах от меня моя лучшая подруга задыхается, когда ее взгляд встречается с моим.

— Прости, — заикаюсь я. — Я не хотела…

— Черт, Тори, ты не могла постучать?! — Я слышу, как она бормочет в плечо Джона.

Пока он слезает с нее, моя кузина тянется через край кровати, берет свой сброшенный топ, показывая длину своего обнаженного позвоночника, каждый позвонок, когда простыня сползает вниз и стелется вокруг ее талии, делая все это реальным.

— Тори… — говорит Джон, выскальзывая из-под одеяла. — Я клянусь. Если ты дашь мне минутку, я все объясню. — Он стоит рядом с кроватью, обнаженный, образ, который я скоро не смогу забыть. Он быстро натягивает джинсы, даже не тратя времени на то, чтобы застегнуть их, прежде чем сделать два шага ко мне, босой и без рубашки. Мой взгляд метался от него к моей лучшей подруге, от лучшей подруги обратно к нему, переваривая то, что я увидела.

Я чувствую себя такой идиоткой. Все, что, как я думала, хотела, изменилось, и теперь я в таком замешательстве, как никогда раньше. Я не знаю, что ожидала, но это было не то.

Засунув руки в рукава рубашки, растерянный взгляд моей кузины встретился с моим. Она выглядит просто адски: черная тушь размазана, светлые волосы спутаны, голубовато-серые глаза покраснели от слез.

— Тори, пожалуйста… — он делает несколько неуверенных шагов в мою сторону.

— Какого черта… — Я слышу, как Кира бормочет где-то позади него.

Джон делает еще один шаг ко мне.

— Я в порядке. Все в порядке. Просто притворись, что меня здесь не было, — говорю я, отступая назад в узкий коридор, пока мои лопатки не упираются в стену, объявляя, что я не могу идти дальше. Я поворачиваюсь и бегу к входной двери, не обращая внимания на дрожь в ноге, единственная мысль в моей голове — убраться оттуда. Шаги следуют за мной, быстрые и уверенные: мимо уродливого клетчатого дивана, через входную дверь, вниз по деревянным ступеням. Как только мои ноги ступают на траву, я кружусь вокруг него, нацеливаясь на него со всей унцией ненависти, которую я чувствую внутри себя. В соседнем доме горит свет, и я понижаю голос, прекрасно понимая, что все хлопающие двери могут вызвать сцену.

— Я серьезно! Вернись в дом, — тыкаю пальцем в его сторону. — Я в порядке! Мы вместе работаем над заданием, вот и все.

У меня нет причин злиться. Я знаю это. Я чувствую себя униженной больше, чем когда-либо еще. Хочу заползти в глубокую темную пещеру и никогда не вылезать. Я хочу стереть годы разочарований.

Джон выдыхает дрожащий вздох, его лицо немного бледнее, чем обычно. Хорошо. Надеюсь, он чувствует себя дерьмово. Я никогда не поверю словам другого парня. Я никогда не поверю другому парню. Сначала Колтон флиртует с Кирой. Теперь это.

— Тебе не все равно, — говорит он. — Это написано на твоем лице, Тори.

— Мне. Не все равно. Нет. Не волнует. Ты целуешься как собака, Джон. Помнишь? — Я направляю палец на свою грудь. — Это я сказала, если ты забыл. Если мне нужна собака, я пойду в собачий питомник.

Парни — все лживые ублюдки. Идеальный пример — парень, стоящий передо мной и выглядящий искренне смущенным.

— Ты грубишь, — говорит он.

Я не могу удержаться от смеха. Хотя это странный смех, который заставляет меня звучать как граничащий с безумием.

— Нет. Я честна.

— Я не использую ее, Тори. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

— Ты не хотел.

Он встает прямо передо мной и протягивает руку к моей щеке. Я сморщилась, мой взгляд метнулся к нему.

— Не надо… — Он убирает руку, вместо этого потирая свои коротко подстриженные светлые волосы, его черты лица более расслаблены, чем за последние несколько недель.

— Честность освободит тебя, — бормочу я себе под нос.

Он наклоняет голову и изучает меня.

— Что?

— Забудь об этом.

— Тори, ты бы не стояла здесь, если бы тебе было все равно. Мне кажется, ты думаешь, что я тебя обманул. Что я заставил тебя думать, что мы больше, чем друзья, и я верю, что так и есть. Это моя вина. Ты и я… это то, чего я хотел… то, о чем я думал, что хотел долгое время. Я не должен был… Кира и я… — он делает паузу, смятение прочерчивает его брови, как будто он тоже не может поверить в то, что произошло. Он тяжело сглатывает. — Мне было жаль ее. Дальше все пошло как по маслу.

Мои глаза сужаются.

— Жаль? — Он продолжает.

— Я пытаюсь сказать, что это было неожиданно. Я не планировал этого. Я не планировал, что так случится. Не знаю, может быть, я все это время обманывал себя, и между нами всегда были чувства. Трудно быть рядом с Кирой и не переживать, понимаешь?

Да. Я точно знаю, как она тебя втягивает. Она — семья. К черту его. К черту ее. Я точно не хочу слышать, как их тянет друг к другу. Как они нуждаются друг в друге. Как они «созданы друг для друга». И как я должна думать о ситуации Киры, о ее дерьмовом прошлом и жалеть ее из-за этого.

Он выдыхает и снова тянется ко мне, просовывая свои пальцы в мои, держа их свободно, как вчера в его комнате. Вчера, когда он намекнул, что хочет, чтобы я рассталась с Колтоном. Вчера, когда я поверила, что может быть что-то большее. Вчера, когда все изменилось и начало обретать смысл. Только в этот раз он держит меня за руку не так, как раньше.

Даже близко нет.

Я знаю это, и он тоже. Он нежно отпускает меня, позволяя забыть о том, что могло бы быть, ради того, что есть. Эти карие глаза, которыми я была очарована несколько недель, встречаются с моими, в них печаль и сожаление. Его голос похож на воду, разбивающуюся о камни:

— Ты мне действительно нравилась. Я был честен в этом. Ты нравилась мне с тех пор, как начала встречаться с Бентли. Я ненавидел каждый день наблюдать за тем, как ты с ним. Это была пытка, но потом случилась вечеринка. Поцелуй. Потом ты сказала, что сделала это по гребанной игре. — Я сморщилась, осознав, что на самом деле на него рявкнула. — Я подумал, что тебе это неинтересно. — Рука Джона опускается обратно на бок. Засунув руки в передние карманы джинсов, его плечи опускаются в знак поражения, когда он говорит:

— Она раздражает. Я терпеть не могу, когда она ведет себя так, будто она лучше других… но это все притворство, ты знаешь это лучше всех. — Он сосредотачивается на каком-то месте на земле, на том самом, которое постоянно привлекает его внимание.

— Кира — самая неуверенная в себе девушка из всех, кого я знаю. У нее серьезные проблемы, которые действуют мне на нервы, — качает он головой. Его взгляд поднимается к моему. — У Киры нет никого… кроме тебя.

— И тебя.

— Пожалуйста, не позволяй этому… — он бросил взгляд через плечо, где Кира появилась через дверь. Ее губы сжаты в тонкую линию. Ее руки сжаты в кулаки. К счастью, она снова надела всю свою одежду: распутную юбку и майку, демонстрирующую ее выпирающее декольте. Я смеюсь под своим дыханием.

— С каждым днем она все больше становится похожа на свою мать.

— Не позволяй этому встать между вашей дружбой, — умоляет Джон. — Она твоя кузина.

Кира идет к ступенькам. Я сосредотачиваюсь на ее розовых ногтях, когда она задерживается на нижней ступеньке, а затем перевожу взгляд на нее. Они дикие и полные боли. Она бросается на меня, и я напрягаюсь, мой желудок втягивается. Джон перехватывает ее, обхватывая ее верхнюю часть тела сзади своими руками. Она бьется, пытаясь вырваться из его хватки.

— Прекрати! Прекрати это, Кира! Это не ее вина! — Он дышит ей в ухо, его руки крепнут, когда она пытается оттолкнуть его от себя. — Если ты хочешь кого-то обвинить, обвини меня!

Внутри меня нет ничего, кроме нарастающего гнева. Кира кричит:

— Я не могу тебе поверить! Ты знала, что он мне нравится! Я доверилась тебе, а ты все это время разговаривала с ним за моей спиной, лживая сука! Ты никогда не сможешь быть счастлива с тем, что у тебя есть, не так ли? Ты ужасный друг! Черт, да ты просто ужасный человек! — Джон с криками тащит ее в сторону дома. У нее нет выбора, кроме как спотыкаться вместе с ним. Но ее глаза не отрываются от моих. — Ты заслуживаешь Колтона!

Я вскидываю голову, услышав ее заявление. Я заслуживаю Колтона. Что это значит? Кира не останавливается.

— Ты должна была сделать нам всем одолжение и остаться в своем подвале, выстругивая своих чертовых идиотских птиц! Мне стыдно называть вас семьей.

Есть лишь столько, сколько человек может вынести, прежде чем с него будет достаточно.

— Это не выстругивание, манипулирующая шлюха! — Отвечаю я. Мой взгляд переходит на Джона. — Все, что я могу сказать, это удачи. Она тебе понадобится.