Водопад одержимости

ГЛАВА 3

Джосайя

Запах был повсюду.

Я сморщил нос. Я надеялся, что источником вони было ковровое покрытие, но вчера мы вынесли последнее. И во всем доме по-прежнему пахло сигаретным дымом и чем-то еще, что я не мог определить. Да и не хотел, наверное. Стены были разрушены, повсюду виднелись потеки от воды, и казалось, что каждый раз, когда я сдираю следующий слой, я нахожу новую проблему.

И все же в этом доме было что-то, что мне нравилось.

Я опустил кувалду и положил руки в кожаных перчатках на рукоятку. На полу кухни валялись разбитые куски дешевых шкафов, а в воздухе висела пыль. Пот стекал по моей спине, и я с нетерпением ждал вечера, чтобы посидеть на диване с ледяным пивом. Но демонтаж был приятной работой. Возможность на время выпустить зверя на волю.

И несмотря на то, что многое еще предстояло сделать, дом уже выглядел гораздо лучше, чем, когда мы с папой его купили. Предыдущие владельцы сдавали его в аренду и явно не заботились о его состоянии. Мне были знакомы все подводные камни, связанные с арендой недвижимости, но это место было просто помойкой. Мы также владели домом по соседству, и одной из причин, по которой мы купили этот дом, было то, что мы хотели привести его в порядок и сдать в аренду приличной семье, чтобы наши соседи больше не выглядели так, будто у них тут лаборатория по производству метамфетамина.

Но до того, как это станет реальностью, предстояло пройти еще долгий путь.

Я поднял кувалду и замахнулся. Она снесла следующую часть шкафа с удовлетворяющим звуком. Я размахнулся еще раз, сильнее, отправив в полет кусок древесно-стружечной плиты вместе с большим куском гипсокартона.

Какого черта?

Подойдя ближе, я приподнял защитные очки. Какой-то гений приклеил нижние шкафы к стене. Я выбил кусок гипсокартона вместе со шкафом. Это, вероятно, означало, что остальные шкафы тоже были приклеены.

Проклятье. Я надеялся, что гипсокартон удастся сохранить, но все выглядело не очень хорошо.

Я схватил оставшийся кусок шкафа, который все еще был прикреплен к стене, и потянул. Еще больше гипсокартона треснуло и отвалилось, обнажив каркас за ним.

К черту. Я поднял кувалду и сильно размахнулся, позволяя ей пробить дерево, древесно-стружечную плиту, клей, гипсокартон — мне было все равно. Я замахнулся еще раз. Бах! Шкаф разлетелся на куски. Еще раз, и я вскрыл еще часть стены. Снова и снова, пока спина и руки не начали гореть, а по вискам не побежал пот. Там, где раньше была кухонная стена с дерьмовыми шкафами, теперь лежала груда обломков, а в стене зияла огромная дыра.

— Ты в порядке? — спросил голос позади меня.

Я повернулся и увидела свою сестру Аннику, одетую в футболку и джинсы. Ее светлые волосы были собраны, а с одного плеча свисала сумочка.

— Да. — Я снял защитные очки и вытер пот со лба. — А что?

— Можно подумать, что шкаф убил твоего лучшего друга.

Я хмыкнул.

— Ты планировал снести полстены или просто был в ударе?

— Какой-то идиот приклеил шкафы к гипсокартону.

Она поморщилась. — Это нехорошо.

Мое сердце все еще сильно билось, но быстрый всплеск разочарования уже утих. Я окинул взглядом причиненный ущерб. Глупо.

Но я получил удовольствие.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил я.

— Я должна была встретиться с новыми жильцами соседнего дома с двумя спальнями, но они отказались в последнюю минуту.

Я нахмурил брови. — Почему?

— У них возникли какие-то семейные дела. Изменили свои планы.

— Значит, он будет пустовать еще месяц.

— Да, как минимум. Я размещу новое объявление, когда доберусь до ноутбука.

Я снова хмыкнул. Предложение не было идеальным, особенно учитывая, что мы находились в середине очередного ремонта.

Раньше Анника работала на полставки у нашего брата Люка в его автомастерской, но несколько лет назад я переманил ее к себе на полную ставку. Теперь она была лицом нашего бизнеса. Мы с папой покупали дома и ремонтировали их. Она общалась с арендаторами или покупателями, если мы решали продать дом. Мои навыки общения с людьми были не самыми лучшими, так что это всех устраивало.

А еще у нее был миллион детей, так что работа на дому ее вполне устраивала.

Ладно, у нее их было четверо. Но все равно.

— Это место выглядит… — Она сделала паузу и огляделась. — Я хотела сказать, что оно выглядит лучше, но ты поймешь, что я вру. И воняет, как раньше.

— Когда мы покроем стены грунтовкой Kilz, запах должен исчезнуть. И, как ты знаешь, должно стать хуже, прежде чем станет лучше.

— Иногда это похоже на жизнь.

Я снова надел защитные очки. — Я не пытался сказать что-то глубокомысленное.

— Может, и нет, но это правда. — Она указала на кувалду. — Будь осторожен со стенами. Некоторые из них, возможно, важны для структурной целостности здания.

— Ты думаешь?

Она закатила глаза. — Если подумать, то можешь оторваться. Выпусти немного агрессии.

Я снова хмыкнул.

— Увидимся позже, — сказала она, направляясь к выходу.

Я пробормотал едва слышное прощание. Мне нравилась моя сестра. Мы всегда ладили. Просто мне не хотелось разговаривать.

Впрочем, мне вообще редко хотелось разговаривать. Схватив кувалду, я принялся за работу над следующими шкафами.

Через час все они были разломаны на части, а гипсокартона осталось гораздо меньше. Частично я сомневался, не стоит ли просто доломать все это. Мы не планировали разбирать кухню до основания, но, вероятно, ремонт был уже нецелесообразен.

Мой желудок заурчал, напоминая, что я пропустил обед. Со стенами я разберусь позже. Пора было заканчивать.

Я оставил все, как было, и вышел наружу, чтобы запереть дверь. Половину подъездной дорожки занимал мусорный контейнер, и снаружи дом нуждался в таком же ремонте, что и внутри. К счастью, крыша была прочной, но новая краска и чертовски много ландшафтных работ были необходимы.

Я припарковал свой грузовик на улице — темно-серый Ford F-150, который я купил пару лет назад. По всей видимости, это была подходящая машина для Хейвенов: у двух моих братьев были такие же, только других цветов.

Вечерний воздух был приятно прохладным, а небо — ясным. Стоял июнь, но летняя жара еще не наступила. И это было чертовски хорошо. Мне нужно было поскорее вызвать своего специалиста по ОВиК² для обслуживания кондиционера, иначе лето будет невыносимым.

Я оставил ремонтируемый дом, поехал в город и нашел место для парковки через дорогу от «Медного чайника». Обычно, когда был голоден, я просто забегал в «Квик-стоп», чтобы съесть сэндвич в упаковке, но сейчас мне захотелось горячей еды.

Через дорогу перебежала белка, заставив парня в красном пикапе ударить по тормозам. Грузовик остановился, и переднее колесо оказалось в нескольких сантиметрах от того, чтобы раздавить животное. Белка побежала дальше, размахивая пушистым хвостом и, видимо, не обращая внимания на то, что чуть не стала жертвой на дороге.

Белки считали себя здесь хозяевами.

Я кивнул парню и направился к закусочной.

В «Медном чайнике» уютно пахло едой, а звон посуды смешивался с негромким гулом разговоров. Хозяйка, Хайди, едва ли выглядела достаточно взрослой, чтобы учиться в старшей школе, не говоря уже о работе в закусочной. Но, что я мог знать. Все вокруг казались мне слишком молодыми.

— Вам нужен столик? — Она окинула взглядом заполненное кафе. — Это может занять несколько минут. Все места заняты.

— Я возьму что-нибудь на вынос.

— Вы знаете, что хотите, или вам нужно посмотреть меню?

— Нет, нет, Хайди, — раздался знакомый голос из глубины кафе. — Он сядет со мной.

Меня охватило легкое предчувствие, когда моя тетя Луиза помахала мне рукой из-за своего столика.

У Луизы Хейвен были длинные седые волосы, которые она всегда убирала в пучок, и глубокие морщины вокруг глаз от частых улыбок. Она вышла замуж за старшего брата моего отца, когда им обоим было по шестнадцать лет, и они, несмотря ни на что, оставались вместе на протяжении последних пятидесяти с лишним лет. В какой-то момент в туманном прошлом она выбрала велюровые спортивные костюмы в качестве своего фирменного стиля. Я понятия не имел, есть ли у нее что-то еще, или ее шкаф — это просто радуга из толстовок на молнии и подходящих к ним штанов. Сегодняшний был темно-фиолетовый.

У тети Луизы не было никакого фильтра, но проблема была не в этом. Мне нравилось, что она говорила все, что думала. Проблема была в том, что в семье Хейвенов она была самопровозглашенной свахой. Все ее дети были в браке, но, если вы были старше двадцати одного года, состояли в родстве с Хейвенами и были одиноки, Луиза бралась за вас.

Она на протяжении многих лет пыталась свести меня с кем-нибудь.

— Я возьму французский дип³ на вынос, — сказал я.

— Джосайя, — позвала Луиза, все еще маша мне рукой. — Иди сюда, милый.

Хайди смотрела туда-сюда, между нами, как будто не знала, кого ей слушать.

— Запиши мой заказ и принеси его к ее столику, — проворчал я и прошел мимо Хайди туда, где Луиза улыбалась мне.

— Ну разве это не прекрасный сюрприз, — сказала она, как будто мы не сталкивались друг с другом все время в этом чертовом городе. — Присаживайся.

Я выдвинул стул и сел. — Я не могу остаться.

— Ничего страшного, все равно приятно поздороваться. — Она покопалась в сумочке, достала маленькое зеркальце и начала промакивать уголки рта. — Кроме того, я все равно собиралась тебя разыскать. Флоренс Ньюленд на днях говорила мне, что ее внучка Аида приезжает к нам на лето.

— И что?

— Я сразу же подумала о тебе.

— Почему?

Она захлопнула зеркало. — Я подумала, что ты мог бы показать ей окрестности.

— Нет.

— Не будь таким. Она милая девушка.

— Не люблю милых девушек.

Она закатила глаза, скорее забавляясь, чем раздражаясь. — Конечно, любишь. Мы просто не нашли тебе подходящую.

— Не интересует.

— Я понимаю, что ты Хейвен, а это синоним упрямства. Но в конце концов тебе придется остепениться.

Я нахмурила брови. — Почему?

Она издала многострадальный вздох. — Разве тебе не одиноко одному?

— Нет.

— Когда-нибудь ты поймешь, насколько лучше будет твоя жизнь с хорошей женщиной.

Я хмыкнул. Ей было легко говорить. Она вышла замуж за моего дядю Джорджа, когда они были молоды и готовы идти на уступки. Мне было тридцать восемь, и я был слишком самодостаточен. Я не мог представить, что буду делить свое пространство, свое время или свою жизнь с другим человеком. Я ненавидел необходимость учитывать чьи-то интересы. Черт, я даже не хотел заводить собаку.

Кроме того, однажды я уже почти решился, и посмотрите, чем это обернулось. Больше никогда.

— Тебе стоит сосредоточиться на другом Хейвене.

— Поверь мне, я работаю и над твоими братьями.

— Так почему бы не заставить одного из них выгулять эту, как ее там. Ты пробовала поговорить с Люком? Или Закари?

— Закари. — Она практически выплюнула его имя, как будто оно было неприятным на вкус. — Возможно, именно он поставит меня в тупик. Но Люк? — Она постучала пальцем по губам. — Нет, я не вижу их вместе.

— Если ты не хочешь отдавать ее Люку, у меня полно других братьев на выбор.

Это была правда. Нас было шестеро, плюс Анника. Мы были большой семьей. У отца были я, Люк и Гарретт от первой жены. У мамы — она была единственной мамой, которую все мы когда-либо знали, — были Риз, Тео и Закари. Папа усыновил их после свадьбы, и никто не сомневался в том, что они Хейвены. Потом они вместе родили Аннику.

У Луизы было много одиноких братьев Хейвен, которым можно было досаждать. Даже Гарретт, который развелся несколько лет назад.

И опять же, Риз был дикой картой. Мы не видели его несколько лет. Он мог быть женат и иметь семерых детей, а мы бы ни о чем не догадывались.

— Знаешь, может, я узнаю, не заинтересуется ли Тео, — сказала она. — У него хорошая, стабильная работа.

— Или Гарретт, — сказал я, радуясь, что колесики ее мыслей о сватовстве свернули в другую сторону. — У него тоже хорошая, стабильная работа.

Хайди принесла мою пакет и поставила на стол. Я достал бумажник и сунул ей немного денег, прежде чем она успела уйти. — Сдачу оставь себе.

— Спасибо.

Я встал, готовый сорваться с места, пока Луиза не уговорила меня остаться поесть с ней. — Мне нужно идти.

— Рада была тебя видеть, дорогой. Но не думай, что ты сорвался с крючка.

Я только покачал головой и ушел.

Всю дорогу до дома запах из пакета заставлял мой желудок урчать еще сильнее. К счастью, я жил в городе, на Мидоу-стрит, в последнем доме тупиковой дороги. Я купил его много лет назад, намереваясь отремонтировать, но так ничего и не успел с ним сделать. У него была все та же унылая, выцветшая краска и кривая дверь, которая скрипела, когда открывалась.

Внутри было ненамного лучше. Дом был пригоден для жизни, только устаревший и необставленный. Тусклые твердые породы дерева нуждались в полировке. Я снял старые плинтусы и наличники и не заменил их. Кто-то до меня покрасил кухонные шкафы в ужасный оттенок сиреневого и покрыл оригинальный линолеум дешевой отваливающейся плиткой. Некоторые из них отклеились, но их починка означала замену всего пола, а это означало переделку всей кухни.

Когда-нибудь я займусь этим. Возможно, когда буду готов продать дом или сдать его в аренду.

Я стянул рабочие ботинки, оставив их у двери, и бросил телефон, бумажник и ключи на маленький приставной столик. Моя мебель была такой же потрепанной и неподходящей, как и дом. Диван, который стоял у меня много лет, кресло, которое мой брат Тео выбросил при переезде, и маленький столик, служивший подставкой для ног.

Я бросил пакет с едой на стол и пошел на кухню, чтобы взять пиво. Открыв его, я рухнул на диван и задрал ноги.

Одиноко? Тетя Луиза не понимала, о чем говорит. Конечно, я был один, но я не был одинок. Мне нравилось, что я могу положить ноги на стол прямо рядом с едой. Сидеть на старом диване в полуразвалившемся доме. Я работал по собственному графику, в остальное время делал то, что хотел. Меньше всего мне хотелось беспокоиться о ком-то.

Один, но не одинокий. Как раз то, что мне нравилось.