Водопад одержимости

ГЛАВА 35

Одри

Сказать, что я была ошеломлена, значит преуменьшить значение этих слов.

Я не знаю, сколько времени я провела, уставившись в стену, пытаясь осмыслить все, что сказала мне мама. Минуты? Часы? Мое ощущение времени исказилось, пока я пыталась разобраться в новой реальности.

Роман отца. Брат или сестра. Огромные секреты, которые хранились так долго.

Мне было интересно, стало ли маме лучше после того, как она рассказала мне. Облегчило ли то, что она раскрыла мне правду, бремя, которое она несла столько лет? Я надеялась, что да. Я не была согласна с ее решением держать меня в неведении всю жизнь, но я не могла не испытывать к ней сочувствия.

На каком-то подсознательном уровне я всегда знала, что их брак не был идеальным. Я видела контраст между тем, как отец вел себя в присутствии других и дома, без посторонних. Он никогда не был груб с моей матерью — не ругался с ней и не унижал ее, по крайней мере, я не видела ничего подобного.

Он как будто игнорировал ее. Обращал внимание, когда ему что-то было нужно, а в остальном хотел, чтобы его не беспокоили.

Ко мне он относился также. Это было так странно, когда в одних обстоятельствах он вел себя как любящий отец, а в других — отмахивался от меня. Мои отношения с ним были не более чем спектаклем, сцены которого менялись в зависимости от того, кто его смотрел. На публике? Любящий отец и преданная дочь. Наедине? Занятой и равнодушный отец, ожидающий, что дочь не будет мешать ему.

В глубине души я чувствовала себя бременем для обоих родителей.

Насколько хуже должен был чувствовать себя Джеффри Сильва?

Разумеется, я ничего не знала о его детстве. Но пока я сидела, уставившись в стену, я пыталась представить, каково это — расти, зная, что Дэррил Янг — твой отец. Он должен был иногда видеть его или хотя бы встречать его имя в газете. Возможно, так он и узнал. Фотография отца на первой полосе, вызвавшая грустный и неловкий разговор с матерью. Он твой отец, но мы это скрываем. Он перестанет платить алименты, если мы расскажем кому-то.

Возможно ли, что этот Джеффри действительно преследовал меня, как думала моя мама? Или это был еще один случай, когда моя мать нашла способ сделать так, чтобы снова оказаться в центре событий?

Почему он так ненавидит меня? Он даже не знал меня. И он должен был знать, что это не моя вина.

Слишком много вопросов без ответов. Мне оставалось только гадать.

Знал ли он, кто я, когда мы росли? Не только о моем отце регулярно писали в газетах. Обо мне тоже писали, либо потому, что местная пресса любила говорить о семье Янг в целом, либо из-за моих достижений в школе, увековеченных на стене, которая до сих пор хранится у мамы, — святыне, посвященной подростку Одри. Знал ли он обо мне?

Имел ли он хоть малейшее представление о том, насколько ложной была наша репутация?

Незаметно для себя я погладила Макса по голове. Чем больше я думала об этом, тем сильнее мне хотелось поговорить с ним с глазу на глаз. Если бы я могла его найти. Конечно, если мама права, и он преследует меня, мне придется быть осторожной. Любой, кто пишет кровью животного на чьем-то доме, опасен.

Но если он не был преследователем? Может быть, он был бы готов наладить отношения со своей сводной сестрой?

— Надеюсь, Джосайя скоро вернется домой.

Макс поднял глаза, вероятно, услышав имя Джосайи.

— Он не поверит во все это. Я до сих пор не уверена, что сама верю.

Хвост Макса отбивал ритм о диванную подушку, а в его глазах была надежда.

— Тебе, наверное, нужно выйти. Я выпустила долгий вздох. — Хорошо, идем.

Я оставила нетронутое печенье и кружки. Я уберу их позже. Я сходила в ванную и собрала волосы в хвост. На улице было жарко, и я хотела убрать их с шеи. Макс нетерпеливо ждал у двери, все его тело вибрировало от возбуждения.

— Знаю, знаю, я двигаюсь слишком медленно. Я сунула ноги в шлепанцы и взяла телефон на случай, если Джосайя позвонит. — Вперед.

Я открыла дверь, и Макс выскочил наружу, прямо к своему любимому дереву. Он поднял лапу, сделал свои дела, а затем принялся обнюхивать траву.

Я была прав насчет жары. Должно быть, было не меньше девяноста¹¹. Даже в тени воздух казался тяжелым. Это заставило меня вспомнить о мороженом и разбрызгивателях. Макс любил воду, и я подумала, не обрадует ли его разбрызгиватель во дворе.

Он побежал в сторону улицы, и я позвала его обратно. Мимо проехала машина, и я помахала рукой. Водитель поднял руку, проезжая мимо. Этот простой жест дружелюбия вызвал улыбку на моем лице. Как приятно жить в месте, где люди машут друг другу. Даже Джосайя так делал, а он не отличался общительностью.

У меня зазвонил телефон, и в животе забурлило от ужаса. Если это был скрытый номер, я не собиралась отвечать. Я бы не повторила эту ошибку.

К счастью, это была Мэриголд, и я поняла, что так и не позвонила ей.

— Привет, я все собиралась тебе позвонить, но у меня был очень странный день.

— Наверное, это что-то в воздухе. У меня тоже. Ты в порядке?

Я подняла мяч и бросил его Максу. — И да, и нет. Это сложно. Я все расскажу тебе, когда мы сможем поговорить лично. Ты в порядке?

Она вздохнула. — Физически — да. Но я попала в аварию.

Я вздохнула. — О нет. Что случилось?

— Я как раз выходила из салона, и тут откуда ни возьмись появилась машина. Врезалась прямо в меня.

— Но ты не пострадала?

— Не сильно. Меня немного покрутило, так что у меня есть несколько синяков. А вот моя машина, скорее всего, разбита.

— Мне так жаль.

— Спасибо. Не хотелось бы отменять встречу, но мне нужно разобраться с последствиями.

— Конечно. Не волнуйся об этом. Мы договоримся о другом времени. Я схватила мяч, который принес Макс, и снова бросила его. — Что случилось с другим водителем? С тем, который врезался в тебя?

— Он уехал. Представляешь?

Мелькнувшее в голове воспоминание о моей собственной ситуации с аварией заставило меня напрячься. Это должно было быть совпадением. — Он уехал?

— Да. Врезался в меня, а потом уехал. Полиция пытается его разыскать.

— Ты узнала машину?

— Нет. Но вот что действительно странно. Я могу поклясться, что это был Хейден. Ну, бармен из «Тимбербиста».

— Хейден? Странно.

— Да. Долю секунды наши машины стояли друг напротив друга, и он смотрел прямо на меня. Я подумала, что он собирается выйти из машины, чтобы проверить, все ли со мной в порядке, но он сдал назад и уехал. Я не понимаю, почему он так поступил. Он ведь знает меня. На самом деле, я видела его вчера вечером.

— Где?

— В «Тимбербисте». Мы встретились с Анникой и Изабель, чтобы выпить, а Хейден работал. Вообще-то мы чуть не позвонили тебе, но я подумала, что ты можешь быть занята. В любом случае, это так странно. Он всегда казался таким милым. Он разговаривал с нами вчера вечером. Но, может быть, он просто испугался, когда врезался в меня. Некоторые люди не очень хорошо справляются с внезапным стрессом.

— Мне так жаль, что это случилось с тобой. Ты уверена, что все в порядке?

— Да, уверена. А ты как?

— Честно говоря, у меня был шокирующий разговор с мамой, но я расскажу тебе лично. Не беспокойся обо мне, разберись со своей ситуацией с машиной.

— Хорошо. Береги себя и скоро поговорим.

— И ты береги себя, Мэри.

Я закончила разговор и сунула телефон в задний карман. Чувство, что за мной наблюдают, вернулось, и я подошла ближе к дому, чтобы убедиться, что нахожусь в зоне видимости камер. Не задумываясь, я подняла мяч Макса.

— Макс? Мой голос прозвучал как писк, поэтому я прочистил горло. — Макс, ко мне!

Он не появился, и это заставило мой застывший мозг вернуться к действию. Еще секунду назад он был прямо у дома.

— Макс, ко мне.

Я пробежалась вдоль дома, надеясь, что он не нашел еще одно мертвое животное или что-то столь же вонючее, чтобы поваляться в нем.

Макса не было.

О, нет.

— Макс?

Я посмотрел на холм. Была одна вещь, которая могла заставить его убежать. Запах, перед которым он не мог устоять. Такое уже случалось.

Я сделала круг вокруг дома и обошла соседний дом Джосайи. Собаки не было. Людей тоже не было.

Ветерок донес до меня лай. Я снова забежала за дом и посмотрел на холм. — Макс?

Ничего.

Потом я услышал визг, отчетливый крик боли. В последний раз я слышала этот звук, когда мамина кошка поцарапала когтями нос Макса.

Кого бы ни встретил Макс, это была не изнеженная кошка.

Я побежала вверх по холму.