Восстание Маликании

Глава 7: Орум Малик

Глава 7

Орум Малик

Чтобы навсегда сломать у раба волю к сопротивлению, нужно начинать ломать ее с ранних лет.

Эбекам Севатим, генерал Муликании и хозяин системы Орум Малик (с).

— Он мне не нравится, — первое, что произнес Белиндор, когда они остались втроем в тех покоях, что им выделили. Неплохо обставленная квартира в четыре сотни квадратных метров и высокими потолками, три комнаты, мебель в каждой была индивидуально сделана для крупного бринрока, среднего маликанца и высокого фельсонта, из-за чего Лейдергаду пришлось в бурчании ходить в своей атакующей форме.

— Он тебе и не должен нравиться, ни кому из вас, — ответил Мальдрус, садясь на диван в просторной гостиной, сделанным из трех составляющих.

— Но разве он не бьется за твой народ? Не хочется признавать, именно благодаря нему во много мы обязаны успеху на Гладиус Малик, — Лейдергад уселся за на высокую гравиподушку, со слабым жужжанием парящей перед барной стойкой. Он уловил на себе пристальный взгляд Белиндора.

— Что? — спросил он.

— Таким ты мне нравишься больше. Настоящий титан. Почему ты продолжаешь делать вид, что ты маленький и лысый, когда весь мир вкурсе, кто сидит внутри этого недоинвалида? Стань тем, кто ты есть.

— А может, это я и есть? Я родился таким и таким бы умер, если бы не илуний.

— А, брехня. Жизнь делает нас неравными, словно в насмешку над нами. Ты рождаешься уже в мире полным несправедливости, понимание приходит чуть позже. Я люблю илуний, за то, что он ломает это правило, загибает жизнь и дает нам вставить ей по самые гланды. Ты должен быть благодарен ему за данную тебе возможность. Мы — мастера кругов. Те, кто мы есть без вмешательства несправедливого мира, те, кто стоит выше него и не подвластен.

— Мы можем долго об этом говорить, но давайте вернемся к более важным делам, — прервал их беседу Мальдрус. — Как я и сказал, мне нужно, чтобы вы не доверяли ни кому, и каждый раз подвергали сомнению любое действие этих единокровных. Я могу размякнуть, поддаться их чарам сопротивления против режима. Ваша задача оставаться хладнокровными и непристрастными.

Белиндор и Лейдергад кивнули.

— Нужно связаться с Лутералем, спросить, как у них дела, — напомнил себе Мальдрус.

— Думаешь, этот их Сплочитель снимет маску ради тебя? — поинтересовался Белиндор, с любопытством касаясь пальцем небольшой мраморной статуэтки полуобнаженной окнордки на маленьком столике у стены.

— Нет, я изначально понял, что он не раскроет себя, и специально поставил его в такое положение, что теперь ему придется действовать, дабы показать мне свою лояльность делом.

— Хитро, — с улыбкой похвалил Лейдергад.

— Значит, будем ждать? — Белиндор не любил сидеть на месте, он был планетарцем действия.

— Будем ждать, — кивнул маликанец. — Уверен, скоро мы услышим о великих событиях.

Он стоял на крыше в одиночестве, накинув на себя плащ света из неоновых вывесок, огней ночного города и безразличия здешних обитателей ко всем вокруг. Всего лишь призрак, ищущий удовольствия для своей пустой души, всего лишь силуэт, бродящий в поисках удовлетворения. Или оно и привело его сюда? Он хотел, чтобы все так думали, знал, что будут думать так. Сюда не забредали по ошибке, здесь каждый был темной личностью. Мир, где дети просто игрушки, где их жизнь оценивается монетами, где они заложники жестокого мира и прислужников с темными душами.

Многие приходили сюда, зная, что здесь могут получить того, чего не смогут даже на мире похоти и запретных желаний Либидиус Малик. Тут можно было со сто процентной вероятностью запятнать чистую душу, вырвать свет надежды из невинных глаз, опошлить и разорвать саму суть чистоты.

Он стоял на крыше, зная, что здесь его ждет послание. За одним из стальных листов, которые облепили каменное ограждение, рука нащупала сверток. Мимо промчался аэрокар, встряхнув черный плащ-мантию, ему показалось, что из машины донесся детский крик, но здесь это было обычным делом. Весь этот город, вся система были построены на них. Он развернул сверток, вчитываясь в сообщение. Оно было коротким, но в тоже время содержательней тысячи слов. Зачеркнутое тонкой линией единственное слово «Орум». Фигура опустила руки, кулак с посланием сжался сильнее, внутри вспыхнул краткий серый свет, обратив бумажку в пепел. Он поднял голову вверх, глядя на сталь-стеклянные произведения искусства, на утонченную муликанскую архитектуру, на империалистические статуи и флаги, покачивающиеся на ветру. Город кощунства, город смерти, город, ломающий маликанские души. Аэрокары десятками тысяч ползли от одного небесного стержня к другому, грузовые шаттлы садились и поднимались на высокие платформы. Привозя и увозя девочек и мальчиков, от здания к зданию, от ужаса к ужасу, к галереям их ночных кошмаров.

Фигура глубоко вдохнула и облегченно выдохнула, его плечи расслабленно опустились.

— Начинаем, — произнес он по связи. Ответа не последовало, но он и не требовался, механизм запустился, назад пути нет. Фигура растворилась, словно мираж, став дымом, став ничем.

В высоких залах ресторанов смеялись и ели высокие господа, окруженные богатством и роскошью. Им прислуживали дети, держа на плечах весь этот гнилой мир. Один из муликанцев подмигнул одной из официанток, она испугалась, поняв, что ничего хорошего ей ждать не стоит. Муликанец поднялся, завидев ее испуганный взгляд, ей стало еще страшнее. Здание тряхнуло, он уселся назад и теперь сам был до ужаса взволнован. Она моргнула, и картинка будто застыла, головы взлетели вверх, кружась в смертельном танце, кровь хлынула из тела, фонтаны невозможного и невероятного взметнулись в стороны. Взрослые упали в синхронном аккорде смерти, посреди комнаты появился один единственный незнакомец в черном плаще и темно-зеленой и красным цветом маске. Все вокруг стало серым, туман окутал их ноги, дети застыли в ужасе.

— Если хотите, чтобы весь ужас, что вам приходится испытывать каждый день, закончился, пойдемте со мной. Я обещаю вам защиту, — сказал успокаивающий голос, протягивая руку. Стекла позади него разлетелись, за панорамой показались шаттлы, раскрывающие свои пасти. — Я отвезу вас в мир без рабства и унижения.

Орум Малик вспыхнул, став еще ярче, он горел и рушился, дно нравственности провалилось, преобразовавшись падением на дно отмщения. Самые значимые точки детской работорговли и унижения рушились в сером тумане, зеленых парах и темно-зеленых ядовитых газов, разлагающих тела под стать уже разложенным душам. Армия Орума активизировалась, поднимаясь на защиту своих низменных ценностей, они встретили оранжевый рассвет и красный ураган ярости, черный гнев и желтое пламя справедливости. Многие из единокровных сегодня умрут, сотни тысяч борцов за справедливость сложат головы. Лучшие из тех, кого мог выставить на борьбу культ, но еще больше падет слуг империи.

Пока большая часть сил отвлекала армию, остальные вывозили столько детей, сколько могли. ПВО было обездвижено спящими агентами, прежде чем они заработают в полную силу, пройдет ни один час. Корабли арахнотипа, еще недавно бывшие всего лишь грузовыми гигантами, ожидающими своего часа погрузки, вдруг резко обратились против своих хозяев, закончив плести паутины. По три над каждой из трех обитаемых планет системы, они ударили в спину планетарной обороне, кромсая ее своими лапами. Атакующие дредноуты в форме звезд, подобных флагману Мальдруса обратили свои взгляды на защитные надорбитальные платформы, внезапно атаковав ничего не подозревающие силы, щиты которых были опущены.

Эбека̀ма Севатѝма, генерала Муликании и хозяина этой системы, новости застали буквально со спущенными штанами во время очередной развратной попойки вместе с остальными птицами высокого полета. Он слез с муликанки, ибо считал маликанок недостойными даже для оказания ему плотских утех. Не став напяливать штаны, он создал свой доспех, вмиг превратившись из ничтожного пьяного развратника в воина и генерала. У него за спиной появились стальные крылья-лезвия, расправленные наполовину. Доспехи цвета медного золота с гербом Муликании пылали помпезной роскошью. Многочисленные ленточки заслуг содрогались от каждого шага Эбекама, прикрепленные под наплечниками.

— Как это могло произойти?! — кричал он, скорее на ситуацию, чем на посыльного. — Откуда у них такая сила, и как мы не смогли это заметить?! — чистокровная красно-зеленая кожа словно стала ярче от переполняемого гнева.

— Войска подняты, во всех крупных агломерациях идут ожесточенные бои. Предатели, выведшие ПВО из строя уже ликвидированы, лучшие техники занимаются починкой и отладкой, — спешно докладывал адъютант. Они в один миг оказались в личном самолете генерала силой илуния, но дальнейший путь пролетят на транспорте в целях экономии энергии для битвы.

— Как долго будет идти ремонт противовоздушной и космической обороны?

— Около пяти часов, и орудия заработают на полной мощности.

— Даю два, и запускайте их на половине мощности, нам нужная любая дополнительная мощь!

— Будет сделано!

— Что с шаттлами? Как много уже успело подняться?

— Враг основательно подготовился. Думаю, десятки лет конспирологии и тщательной подготовки. Нам удается сбивать часть при отлете и еще часть в космосе, но и там враг дал нам внезапный бой. В момент атаки надорбитальные платформы работали в штатном режиме, поля были опущены, не ожидая никаких проблем.

Эбекам Севатим издал гневное мычанье, ударив по стене шаттла кулаком, благо, не используя при этом илуний.

— Ублюдки… — процедил он. — Император с меня три шкуры спустит, если мы позволим им уйти! Доложите мне о статусе пустынных гвардейцев, немедленно!

— Гвардейцы вступили в бой, они побеждают, но даже им приходится задерживаться на врагах.

— Очень хорошо. Пусть не забудут оставить пленных, для допроса. Прикажите им, чтобы отрядили несколько сильных воинов сбивать челноки вместе с детьми. Рабыни нарожают еще.

— Еще приказы, господин?

— Выпускайте титанов, пусть разберут корабли этих выродков на части!

— Дай, мой генерал.