Восстание Маликании

Чемпионы арены. Часть 2

Варнек молчаливо сидел в середине длинного обеденного стола в столовой для братьев девятого круга. Его мысли были полностью погружены в предстоящий бой, он волновался, боясь оказаться недостаточно сильным для победы, но еще больше его беспокоила иная причина. Его триумф означал падение нежного создания, красоты, что вдавят в грязь мерзкие руки. Ему искренне было жаль Шеллу, ее женственный образ и красоту, и впервые Варнеку было не все равно, что будет с очередной рабыней, потому что он любил её всем сердцем. В обложенном серым камнем помещении вдруг стало слишком громко. Гладиатор поднял глаза, приветствуя братьев и сестер по дому и силе кругов. Усталые воины один за другим входили в обеденный зал, обсуждая разные темы.

Сто восемьдесят четыре гладиатора были его семьей, их улыбки и смех радовали Варнека, как ничто другое в этом мире после касания губ Шеллы. Все гладиаторы этого дома были братьями и сестрами в той или иной степени, но принадлежащие к одному кругу, роднились крепче всего. Они жили в одной казарме, спали, ели, тренировались и умирали плечом к плечу, что делало их узы крепче титанового сплава.

— Варнек, вот ты где, брат мой, а мы уж тебя потеряли, — идущий к нему гладиатор крепко распахнул свои руки, обменявшись в конце крепким братским рукопожатием. — Я слышал, что хозяин вызывал тебя сегодня? — полюбопытствовал тот, садясь рядом с Варнеком.

— Да, Э̀рех, господин Сабил требовал меня к себе, — с интригой ответил воин.

— Братья и сестры! — громко воскликнул Э̀рех, высоко поднимая свою руку с целью привлечения внимания к своей персоне.

Все разговоры в обеденном зале девятого круга мгновенно стихли, и взгляды обратились в сторону говорящего.

— Наш славный Варнек имел сегодня честь быть в главном доме! И сдается мне, кое-кому есть, что рассказать! — Эрех улыбнулся во весь рот под одобрительные возгласы братьев. — Окружить источник знаний! — скомандовал тот, и перед Варнеком развернулось целое представление.

Гладиаторы резко спохватились с мест и переставили все столы и скамьи в виде окружности, сделав Варнека центральной фигурой.

— Где там наша еда? — в шутку возмутился Эрех, и повара тут же выбежали с кухни с тарелками, будто на пожар.

Рацион мастеров девятого круга был не богат, но куда роскошней, чем у владельцев первого. Те же, кто был выше десятого, ели почти как хозяева, и это было действительно так. Господа предпочитали заботиться о своих вложениях, приносящих им на боях большие суммы денег. Вкусная еда была лишь одним из немногих, что позволяло гладиаторам почувствовать себя «особенными» и стремиться стать лучше.

Вооружившись столовыми приборами и тарелками, братья и сестры начали скандировать имя Варнека, дабы тот скорее начал говорить. Гладиатор смущенно рассмеялся и попросил тишины.

— Я буду краток, — произнес Варнек. — Господин вызывал меня, чтобы сообщить о предстоящем тысячном бое. В случае победы, я получу право перейти на десятый круг и войду в зал ветеранов.

Среди гладиаторов наступила небольшая пауза, после которой все помещение разразилось бурей оваций и радостных выкриков. Братья чествовали Варнека, искренне желая ему славной победы.

— Ты справишься, брат! Не подведи нас! Покажи этой мелкой сучке, что выйдет против тебя, где куют настоящих мужиков! — кричали гладиаторы.

— Тише, тише, дайте ему закончить, — пытался перекричать остальных славный Эрех, не переставая улыбаться.

— Кстати об этом, ты уже знаешь имя будущего покойника? — спросила одна из гладиаторш.

— Нет, но у дома Кебария Хожа лишь два достойных для битвы со мной кандидата.

— Дом Кебария Хожа?! — переспросил один из гладиаторов, хрипя своей здоровенной глоткой. — Так там же одни трусливые бабы! Легкая победа, брат! Выпьем за это, у-ха-ха!

Братья и сестры радостно поддержали здоровяка и в момент осушили бокалы.

Шелла наткнулась на Варнека лишь спустя шесть дней после их последней встречи. Гладиатор с рассветом сидел в тени дома, радуясь восходящему солнцу. До его решающего поединка оставалось ровно двадцать девять и шесть земных часов, покуда сутки в этом мире длились именно столько. Девушка бросила взгляд на поле для тренировок, где братья и сестры Варнека уже не жалели сил в своих тренировках, и ее охватило сильное негодование по поводу расслабленной позы гладиатора. Быстрым шагом она направилась к воину, ее просторные красно-зеленые одежды колыхались от каждого шага вместе с темно-зелеными волосами.

Варнек открыл левый глаз, чтобы разглядеть источник шума, приближающегося к нему. Увидеть Шеллу стало для него приятной неожиданностью, но и неловкостью одновременно.

— Доброе утро, — поприветствовал он юную леди, стараясь не подавать виду, что между ними что-то есть. Завидев ее хмурый взгляд, он поинтересовался, все ли в порядке.

— Нет, — честно ответила Шелла. — Почему ты прохлаждаешься здесь, когда завтра у тебя важный бой? — девушка возмущенно нахмурилась, словно маленький ребенок.

— Так в этом причина твоего беспокойства? — Варнек улыбнулся, и эта идиотская улыбка лишь сильнее разозлила маликанку.

— Разве тебе не нужно работать в поте лица, чтобы выйти на бой максимально подготовленным?

— В поте лица я работал две сотни лет, — спокойным голосом ответил Варнек. — И последние пять дней я работал, не покладая своих рук. Еще один день ничего не решит, напротив, мне нужно как можно сильнее отдохнуть, набраться сил.

— Разве это правильно? — Шелла захлопала глазами, мало что, понимая в искусстве гладиаторов, но ее любопытство было не наигранным.

— Да, — учтивость Варнека была схожей с манерами принца из книжки, но им обоим хотелось уединиться, и осознания того, что это невозможно, ранило сердце. Ее невинность принадлежала лишь одному, до тех пор Варнек не имел права забирать ее, а она отдавать, ибо последнюю ждала смерть, как и гладиатора, когда выяснится, что он забрал добычу господина.

Не смотря на относительно грубый вид, лицо Варнека могло бы и вправду сойти за благородное. — Многие опытные воины за день до битвы стараются не делать ничего как можно усерднее. Лично мне нравится медитировать и отпускать свои мысли куда-то туда, за горизонт.

Гладиатор кивнул в сторону солнца, и Шелла обернулась назад, тоже стараясь увести мысли по примеру Варнека, в далекие края, где не будет никаких оков и хозяев.

— Ты волнуешься за меня? — вдруг спросил гладиатор и этот вопрос стал для девушки неожиданным, смутив ее.

Она набралась смелости и ответила:

— А почему меня это не должно волновать?

— Я думал, что тебя моя победа должна беспокоить в последнюю очередь. Ведь… ведь мой триумф — твое падение. Сейчас ты невинна, но что станет с тобой, когда я торжественно подниму руки, держа голову поверженного мною противника?

Шелла грустно опустила глаза. Все это время она старалась не думать об этом, но правда была слишком жестока. Завтра вне зависимости от исхода она что-нибудь потеряет. Вопрос был лишь в том, что ей дороже?

— Пусть так, — сказала она неожиданно твердым, насколько это было возможным для нее голосом, хотя все же слегка дрожащим скорее из-за приближающегося признания, нежели участи. — Рано или поздно это обязательно случится со мной. Не важно, будет это твой триумф или чей-то еще, а может господин Сабил просто устанет ждать и заберет свое. Мне не сохранить мою невинность в любом случае, но ты, можешь сохранить свою жизнь. Сделай это, Варнек, вернись домой, ко мне…

— Шелла, ты…?

— На этом все. Теперь медитируй, или что там вы еще делаете, но победи в завтрашнем бою и тогда, мы поговорим, как полагается.

Девушка спешно развернулась, оставив за спиной ошарашенного внезапным откровением гладиатора, который провожал красавицу с открытым ртом. Она сделала то, что посчитала нужным, дав ему дополнительную мотивацию. Шелла призналась за них двоих, страшась, что он умрет, так и не узнав правды, сколь сильна она любит его.

Молчаливый робот, охраняющий эту виллу от любых попыток восстания, стоял неподалеку, выглядя полностью безжизненным, но мало, кто знал, что в этот самый момент чужие глаза смотрели сквозь него. И в тот миг, когда слова признания сорвались с губ Шеллы, невидимый взор был свидетелем этой сцены, господин Сабил узнал то, что никак не ожидал.

Яркое утро было шумнее обычного. Гладиаторы готовили снаряжение, проверяя его на исправность и, доводя до совершенства. Раздевалки были переполнены воинами, надевающими доспехи, заряжающие илганы, полирующими клинки и молчаливо сидящими на скамьях, молящих предков подарить им победу. Зрители уже заполняли трибуны арены, боевая площадь которой была одиннадцать гектаров. Оранжевые гобелены свисали с края роскошного сооружения, настолько тяжелые, что едва колыхались от сильного ветра. Арена с внешней стороны была похожа на крылья гигантской птицы сжавшей их в плотное кольцо, а ее голова служила вип-ложей для избранных муликанцев. Статуи закованных в цепи чемпионов приветствовали гладиаторов. Сорок восемь входов находилось под скрещенными копьями, мечами, топорами и винтовками каменных воинов.

Варнек не раз сражался на этой арене, но всегда восхищался ее незыблемой красотой. Его, как и несколько сотен отобранных братьев завезли через специальный вход с помощью бронированных тяжелых аэрокаров, расположенный в пол сотне метров над уровнем земли. Первые бои уже должны были начаться через пятнадцать минут. Варнек же имел в запасе еще пару часов томительного ожидания, которое всегда не любил. Сегодня его бой должен был быть главным, а все остальные всего лишь прелюдией, что определенно льстило гладиатору. Взгляды остальных гладиаторов из других домов были завистливо прикованы к нему, презренно считая, что смогли бы выступить достойнее, достанься главный поединок им.

Братья и сестры из дома Сабила прошли в предназначенное для них место, где была небольшая площадка для легкого спарринга и пару манекенов, дабы отогнать скуку, но, как правило, воины предпочитали обычную беседу. Голоса сотен гладиаторов без умолку звенели в ушах, смешиваясь с глухим грохотом битвы и шумом толпы, чьи отголоски едва проникали сквозь толстые, прочные стены. Настенные громкоговорители вызывали воинов по имени, и те становились на просторные грузовые лифты, которые спускали их прямо на песок арены, где тех ждала слава, либо смерть. В этой части здания собрались гладиаторы из трех домов, в то время как воина дома Хожа, и двух других оказались в противоположном месте, дабы те, кому предстояло биться друг с другом не находились в одном помещении.

— Волнуешься? — Эрех легонько ткнул Варнека локтем в бок, стараясь не показывать тому собственное волнение.

— Немного, — признался тот без всякого стыда. — Не смотря на девятьсот девяносто девять побед, это чувство все равно не покинуло меня. Думаю, так даже лучше, благодаря ему я не стану слишком самоуверенным.

— Верно говоришь, брат мой, самоуверенность серьезный порок для любого бойца. Раз уж мы заговорили об уверенности, господин Сабил уже беседовал с тобой, дабы придать ее тебе?

— Нет, что, кстати, странно. Я видел много раз, как он лично беседовал с бойцами, что были на моем месте, и всегда его слова внушали в них больше сил.

— Хм, может чем-то сильно занят? Не переживай, думаю, он обязательно покажется за миг до твоего выхода.

Иные разговоры собратьев заставили двух друзей мигом умолкнуть и вслушаться. Казалось, что гладиаторы совсем забыли о том, где они и кем являются. Их беседа была столь дискуссионной, спорной, что следовало вмешаться как можно скорее, пока под раздачу не попали все в этих залах.

— Я клянусь, восстание не миф! — доказывал один из гладиаторов. — Слухов слишком много, и они появились не на пустом месте!

— Ну да, конечно, а предводитель у них значит маликанец, — другой гладиатор громко рассмеялся вместе с теми, кто поддерживал его. — А может эти сплетни рассчитаны на таких дураков, как ты? Дабы с легкостью вычислить предателей, жаждущих перемен?

— Ты, назвал меня дураком?! — взревел воин, сжимая свои кулаки, а другая половина поддержала его своими гневными лицами в адрес тех, кто потешался.

— Вы, что, совсем все с ума посходили?! — Варнек и Эрех вместе с братьями из своего дома растолкали толпу, прорвавшись к двум зачинщикам. — Что за разговоры вы здесь устроили, твою мать, хотите всех нас под плаху подвести?

— Не лезьте не в свое дело, сабилийцы, этот спор касается лишь нас, — возразил гладиатор, что твердил о восстании.

— В жопу ваш спор! — злобно огрызнулся Варнек, схватив воина за плечо. — И вас самих, покуда ваши беседы могут стоить всем нам жизни. Вы кричите посреди цитадели кровопролития о вещах, за которые легко можно погибнуть, и нам очень не хочется быть вовлеченными в этот акт правосудия.

Гладиатор по достоинству оценил крепкую хватку Варнека, но не собирался молчать.

— Это не просто спор, Варнек, это величайшая новость в мире, событие невиданных масштабов, значение которого мне не хватит передать слов.

— Пусть так, друг, — заговорил немного остывшим голосом Варнек. — Но не нужно подставлять нас. Мы не хотим умереть вот так, словно скотина, хотя даже в ее смерти будет больше смысла, чем в нашей.

— Ты не понимаешь… — прошептал воин, грустно покачивая головой.

— Нет, и не хочу понимать. Все, что мне нужно, это вернуться домой победителем, а не запятнанным клеймом предателя, коим я не являюсь.

— Дом… — голос гладиатора отдал такой глубокой печалью, и мечтами, скованными так же крепко, как его тело, что его боль отозвалась ноющим звоном в головах каждого. — Ты хоть знаешь, как выглядит настоящий дом, Варнек?

— Дом там, где твои братья и сестры, — ответил воин, и глянул на семью позади себя.

— Нет, — спокойно ответил гладиатор. — Дом, это там, где дорогие тебе маликанцы не умирают ради прихоти и забавы.

Громкая сирена пронзающим звоном сжала сердца трех сотен гладиаторов, заставив их замереть от ужаса. Высокие двери загремели, расступаясь перед парой десятков пустышек, возглавляемых двумя муликанцами. Гладиаторы покорно начали расступаться в стороны, поднимая, или разводя свои руки. Огромная толпа выстроилась в трясущуюся дугу, где короли арены, опустив свои головы, боялись бросить лишний взгляд на господ.

— Все, или лишь некоторые из вас? — прозвучал спокойный голос муликанца, чьи глаза насмешливо, с предвкушением глядели на стадо перед собой.

Ответа не последовало и тогда, улыбнувшись еще сильнее, муликанец с легкой руки отсек голову одному из собратьев Варнека. Черно-красная кровь хлынула из сечения, падая густыми каплями на пол. Мертвец рухнул на колени и затем плашмя на грудь, заполняя щели между камнями своей жизненной силой. Варнек содрогнулся вместе с остальными и ощутил прилив черной ярости, заполняющей его тело. Он до крови прокусил свою губу, чтобы боль отрезвила его отравленный разум. Муликанец наверняка знал, что гладиаторы Сабила абсолютно не причем. Так он показал, что не будет долго разбираться и при необходимости просто убьет всех.

— И так, я повторюсь, все, или некоторые из вас?

Несколько гладиаторов посмотрели на зачинщиков спора, отступая от них все дальше и дальше. Эрех был поражен тем, что виновники продолжали смирно стоять на месте, прекрасно понимая, что подставляют остальных. Он схватил двух зачинщиков и вытолкнул вперед.

— Сделайте точно так же, — обратился он к остальным. — Они начали, так пусть расхлебывают, жалкие трусы боятся даже ответить за свои слова, но не стыдятся подвести всех нас под плаху.

Слова Эреха придали уверенности гладиаторам, и те силой повытаскивали виновных, оставив стоять перед лицом правосудия.

— Грязные предатели! Мы ваши братья, а вы сдали нас! — кричал тот, что заговорил про восстание, в то время как спорящий с ним слезно умолял отпустить его, ведь он был против, и совсем не верил в эти слова.

— Увести их, — скомандовал муликанец пустышкам, и роботы повели прочь около трех десятков рабов. — Вы сделали правильный выбор, — с ухмылкой добавил он, глядя на остальных.

Гладиаторы были подавлены тем, что им пришлось выдать собственных братьев, даже если те были сами виноваты, даже, если их действия могли повлечь за собой смерти остальных, братья и сестры не могли радоваться, глядя, как на глазах воинов уводят туда, откуда больше не возвращаются.

— Запомните этот момент хорошенько. То, что ждет этих выродков, страшнее любой кары Созидателя. Вы всего лишь мусор, который легко заменить другим. Будете говорить то, чего не следует, пожалеете.

Муликанец ушел под скрип тяжелых дверей, закрывающихся за его персоной. И через минуту громкоговорители заработали в штатном режиме, шоу должно было продолжаться. Один за другим гладиаторы уходили на арену, половина из них более не поднималась назад. Когда настала очередь Эреха, он обнялся вместе с братьями и сестрами, но крепче всего с наиболее близким ему Варнеком.

— Смотри за мной в оба глаза, небось чему и научишься, — отшутился Эрех, пытаясь прогнать остатки волнения.

— Кажется, ты забываешь, кто здесь главная примадонна.

— Ну все, началось, наши любовнички никак не могут проститься, — громко провозгласила маликанка.

— Зависть тебе не к лицу, — парировал Эрех и уверенной походкой направился к лифту вместе с девятью братьями.