Восстание Маликании

Глава 1. Воля нефрита

Глава 1

Воля нефрита

Что стало с нашим миром, раз за свою свободу и других, готовы биться лишь безумцы?

Маликанский старец (с).

Холодные пальцы крепко переплелись друг с другом, чтобы почувствовать тепло в последний раз. И мир для двоих на секунду замер, когда их глаза встретились в отчаянной улыбке. Страх других, слезы и мольбы, все остановилось от соприкосновения взглядов мужчины и женщины, но эта магия не могла длиться вечно, и суровый, громкий голос снес хрупкую стену.

— Исполнить приговор! — громом пронесся приказ.

Над прямоугольной, остекленной камерой стоял владелец оранжевого илуния. На огромной площади среди красивых скульптур, фонтанов и высоток собрались жестокие создания, с нетерпением ожидая начало экзекуции. Глаза палача вспыхнули и руки наполнились силой. Он опустил их сквозь отверстия в крыше, и потоки лавы хлынули внутрь. Гигантские экраны транслировали ужасное зрелище, передавая не только картинку, но и вопли сгорающих заживо.

— Это послужит им уроком, — провозгласил немного низкий голос императора Муликании.

Его стройная не лишенная мышц фигура величественно красовалась на стеклянной веранде, обставленной парой декоративных фонтанов и укутанной красивыми цветами. Оранжевый, удлиненный в спине кардиган из тончайшей, нежной ткани свободно прилегал к телу, слегка покачиваясь от свежего ветра. За черно-матовой кожей скрывалось сердце горячего и сладострастного любовника, величайшего патриота Муликании, но в тоже время черствое, лишенное любого сожаления к остальным народам, особенно, врагам. Торс императора был рельефен, передняя часть туловища являлась полностью матово-черной, а спина цвета глубокого солнечного заката. Два черных пятна образовывали вокруг его глаз неровный ромб и обратный полумесяц. Ни у кого из муликанцев за всю историю не было столь чудных пятен, что лишь добавляло их императору значимости.

Первые Муликанцы обладали красно-зеленым пятнами, но вскоре появились и такие, чьи пятна стали черно-оранжевыми, что говорило о связях их предков с маликанцами. Об этом знали многие из муликанцев, но все молчали, ибо сказать об этом вслух, означало обвинение отца-основателя в связях с маликанской женщиной, а ее детей никем иным, как отпросками маликанки. Подобных муликанцев было предостаточно, и все упоминания о порочащих связях были стерты или запрещены. Отныне муликанцы могли носить черно-оранжевые, или же красно-зеленые индивидуальные пятна.

Целая свита подданных стояла рядом с императором, довольно поддакивая, и упиваясь жестокостью казни. Лишь один муликанец молчал, отводя глаза от пузырившейся плоти.

— Что такое, брат мой? — спросил его император, с ухмылкой глядя в глаза.

Император Вартѐл был младшим отпрыском, но, тем не менее, бремя власти досталось ему. Старшего сына считали недостойным править Муликанией и терпели его лишь из-за крови отца основателя в жилах, а также мощи, глубин которой не знал никто. Энера̀йз Муликан, его оранжевое грубое лицо разделяла черная полоса, которая шла до середины груди, где впадала в черную сферу, четко выделяющуюся на фоне остальных пятен. Черная накидка, напоминающая видоизмененную тунику из толстой ткани, плотно сидела в руках. Поверх мешковатых штанов брат императора предпочитал носить тяжелые берцы с ремешками вместо шнурков или замков. Два родных по крови сына отца основателя отличались, как день и ночь. Младший представлял собой смесь развращающего всевластия и чувства собственной божественности, решая кому жить, а кому умереть. Старший же отличался холодным взглядом и суровым, часто угрюмым, выражением лица. У него было все, чтобы стать великим императором Муликании, начиная от внешнего вида, силы, и заканчивая глубокой мудростью, но его неприкрытая жалость к маликанцам и желание дать им хотя бы какие-то права, стали настоящей стеной на пути к правлению.

— Напомни, за что мы так жестоко казнили этих маликанцев? — поинтересовался Энера̀йз, абсолютно не страшась сказанного.

— Ты хотел сказать рабов? — поправил его император, пытаясь заставить брата страшиться его гневного взгляда.

— А разве маликанцы и рабы это не одно и то же? — выкрутился Энерайз, стараясь сохранять невозмутимое лицо.

Вартел согласно улыбнулся, но по-прежнему не оставил попыток вывести брата из себя проверенными способами.

— Верно, — подтвердил император. — Эти слова давно синонимы, но все же, не стоит лишний раз напоминать рабам, что когда они были народом, — Вартел запустил свою ладонь под красное шелковое платье стоящей рядом рабыни, начав поглаживать ее ягодицы. Энерайз отвлекся на руку брата, и тот с улыбкой заметил это, ожидая именно такой реакции.

— Она тебе нравится? — спросил он. — Хочешь ее? Только скажи, и эта куколка твоя. Можешь взять ее прямо здесь, никто и слова не скажет. Ну же, брат, ты всегда отказывал себе в этом удовольствии. Только посмотри на нее, — Вартел начал водить свободной ладонью по шее красавицы, украдкой поглядывая на Энерайза, по-прежнему сохраняющего невозмутимость, хоть внутри него уже давно закипал гнев.

Отверженный наследник нашел в себе силы улыбнуться, что стало невидимым плевком в сторону императора и его попыток вывести из себя своего старшего брата.

— Спасибо за предложение, дорогой брат, но я вынужден отказаться. Кроме того, ты так и не ответил на мой вопрос. В чем причина такой показательной казни?

— Все-то тебе нужно знать, — Вартел убрал руку с ягодиц девушки и отвернулся в сторону огромной площади, смотря на заполненную лавой камеру. — Они много болтали, — голос императора стал подобен ледяной ярости, пронизывающей своим холодом с каждой звуковой вибрацией. — Вещи должны молчать, а не произносить слово «восстание».

Император вновь обратил свой взор к брату и увидел не скрываемое удивление на его лице. Не смущаясь рабынь маликанок подле себя, Вартел продолжил свой монолог.

— Они шептались темными ночами о событиях, неведомых им, но так сильно манящих. До их ушей дошли слухи о бравом маликанце, сеющим хаос и смерть в рядах нашей империи, о сладких речах, льющихся из его уст. Я видел надежду в их глазах на записях допросов, но сегодня, за миг до гибели, их очи наполнились страданием и сожалением от понимания глупой ошибки, которую они совершили. Видеть, как тает надежда вместе с плотью, было усладой для меня более сильной, чем любая прихоть с одной из этих красавец.

— Значит в этом проблема? Ты испугался шепота рабов? — Энерайз в открытую дерзнул своему брату, а когда понял, что поторопился, ему ничего не оставалось, кроме как сохранять лицо.

Министры и важные муликанцы, внимательно следившие за разговором двух братьев, ахнули, замерев от неожиданности. Император немного помедлил с ответом, пытаясь понять, не приснилось ли ему, но когда пауза затянулась, он сделал шаг в сторону старшего брата.

— Повтори то, что ты сейчас сказал, — приказал Вартел со скрежетом зубов.

Энерайз опустил взгляд на сжатые кулаки младшего брата и уже приготовился к схватке, но судьба оказалась благосклонна к нему, подослав спасителя.

— Прошу меня простить, кажется, я задержался. Шучу, просто не хотел приходить на очередную унылую экзекуцию, — вошедший на террасу муликанец звонко рассмеялся, хватая с подноса бокал с шампанским производства Люмитании.

— Сола̀р… — прошипел император, переводя свое внимание на весельчака.

Сола̀р являлся самым младшим среди трех братьев. Все в империи знали, что он жил ради удовольствия и всегда улыбался, живя в полной безответственности. Его черный с фиолетовым цветом фрак украшали серебряные пуговицы с выгравированным на них изображением огненной птицы. В штанах он отдавал предпочтение подобию велюровых джоггеров и стильным сапогам.

— Братец, что у тебя с лицом, не вижу на нем радости. Все так старались, чтобы ты был доволен, — Солар плюхнулся в одно из кресел, небрежно разлив шампанское на подлокотник. — Устроили для тебя представление, девочек позвали, созвали всех твоих друзей, открыли лучшие напитки, зажарили пару маликанцев, а тебе все мало, — стряхнув капли шампанского с кресла, третий отпрыск отца основателя облизал испачканный палец, оценив вкус напитка.

Вартел грубо отпихнул рукой Энерайза, переключая своей гнев на младшего брата.

— Во имя огненной птицы, где тебя носило?!

— Я был очень занят, — спокойно ответил Солар, не взирая, на потоки гнева, направленные на него.

— Слыхал я о твоих занятиях… — прорычал император, словно папаша, отчитывающий мальчишку. — Долго ты еще будешь позорить имя нашего отца основателя?!

— Скажи мне, и как это мое распутство может позорить его? Оно мое и только мое, отец здесь не причем. И, в конце концов, а что мне остается? — Солар поднялся, поравнявшись с братом. Император ощутил сладкий запах духов и сигаретного дыма. — Для правления у нас есть ты, если нужно кого-то прикончить, Энерайз, вот мне и приходится отдыхать за нас троих, что, знаете ли, тоже очень тяжело.

— Наши пограничные миры охвачены войной, ты мог бы отправиться туда!

— А-ха-ха. Три чемпиона, пытающихся бороться с огромной империей это не война, брат мой. Разве им ни пришлось отступить почти один мировой цикл назад? (прим. 1 мировой цикл равен одному вращению планеты-столицы вокруг своей звезды и составляет два года и четыре земных месяца). К тому же вождь бринроков предложил нам свою помощь в случае необходимости, так что не вижу причин так опасаться трех неудачников, желающих изменить вселенную, — Солар пожал плечам и под недовольные взгляды остальных подошел к разносчику шампанского, чтобы взять еще бокал.

— Мне не нужна помощь этих безмозглых мясников, я в состоянии справиться своими силами, — возразил Вартел, не сводя глаз с брата. — И не нужно недооценивать наших врагов.

— Да, но и переоценивать их так же не стоит, иначе можно навсегда потерять свой драгоценный покой, — Солар взял с подноса два бокала, дав один своему разгневанному императору, продолжая обезоруживающе улыбаться. — У Мальдруса и остальных нет ничего, чтобы победить. Те, кого они освободили, жалкие забитые трусы, всю жизнь служившие игрушками для утех и домоработниками. Им нужна целая армада, иначе наша армия задавит их непрекращающимся шквальным огнем, как и в прошлый раз. Мальдрус допустил сильную ошибку, решив, что раз одолел нашего чемпиона на турнире с относительной легкостью, то мы слабы. Наши воины не сражались в войнах со времен латланского геноцида, мы нигде не показываем себя, и никто не знает, в каком состоянии наша армия по сей день. С легкой руки отдав фанатику не нужные колонии, ты заставил поверить его, а заодно и весь мир, что Муликания легкая мишень, но на деле… Они всего лишь увидели, как Мальдрус убивает самого слабого среди настоящих хищников Муликании.

Солар невольно взглянул на Энерайза после этих слов и подмигнул ему, заметив его глаза на своей персоне. Но Вартела все эти уговоры не особо утешали. Он чувствовал угрозу и желал от нее избавиться любыми способами, и никакие доводы не могли остудить его пыл. Сама мысль о том, что где-то во вселенной есть маликанец не в цепях, спокойно говорящий о свободе и умеющий за себя постоять, бросала большую тень на весь рабовладельческий строй Муликании.

Энерайзу надоело стоять на этой террасе и слушать пустую болтовню, поэтому он просто повернулся и направился в сторону выхода сквозь расступающуюся перед ним толпу.

— Куда это ты направился, Энерайз? Мы с тобой еще не закончили! Не думай, что я забыл о твоих словах, — крикнул ему император.

Старший из братьев остановился, встав в пол-оборота.

— Зато я закончил, — твердо ответил он. — Я и не думал о том, что ты забудешь, напротив, пусть эти слова, как следует, отпечатаются в твоей голове. Захочешь поговорить, ты знаешь, где мои покои.

Спустя пару часов все разошлись, и площадь вновь стала местом для прогулок под прекраснейший оранжевый закат, нежно ласкающего задумчивое лицо императора, продолжавшего стоять на террасе. Его длинные черные волосы спадали небольшими локонами на лоб, колышась от легких мановений свежего ветра. Облокотившись на перила, Вартел раздумывал о сегодняшней беседе с обоими братьями. Энерайз снова и снова говорил ему о страхе перед шепотом рабов, а Солар с простодушной улыбкой пытался заверить в не опасности врагов и в чрезмерном беспокойстве императора.

«Может быть они оба правы? Что если все так на самом деле? Неужели мы стали животными, истязающими ради забавы и удовлетворения?»

Вартел бросил взгляд на шагающих далеко внизу маликанцев, чьи шеи были стерты грубыми ошейниками, а взгляды преисполнены отчаянием.

«Верен ли путь, по которому мы идем уже несколько тысячелетий? Ведь, ты, поэтому назначил меня править вместо Энерайза, отец? Чтобы я продолжал крепко держать кнут в своих руках?»

— Мой император, я везде вас обыскался, — раздался за спиной малодушный голос, и негромкие шаги стали зазвучали по черной плитке террасы.

Вартел обернулся и увидел своего советника в красных одеждах, который шел к нему, слегка наклонившись, подобно трепещущему рабу.

— Магнѐр? Что за срочность? — император нахмурился, потому как был отвлечен от своих раздумий.

Советник Магнер занимал свою должность еще при отце основателе и всегда крутился около императорской семьи. Никто не сомневался в его лояльности и преданности, однако было в нем что-то такое, что не нравилось Вартелу, как и остальным братьям, и Магнер это понимал, от того искал способы найти расположение императора. Его темно-оранжевые волосы с черными проседями были аккуратно уложены назад.

— Я бы ни за что не побеспокоил вас, мой господин, но наш гость долго добирался сюда, и мне показалось не вежливым заставлять его ждать.

— Но зато показалось вежливым отвлечь меня от моих раздумий и желания побыть в одиночестве? — Вартел с упреком посмотрел на Магнера, заставив того виновато отвести взгляд под давящим натиском своего императора. — Ладно, заводи своего гостя.

Магнер молча, вышел с террасы и на глазах императора поманил кого-то рукой. Вартел принимал множество гостей, поэтому терялся в догадках, но увидеть Гринтреда стало для него легкой неожиданностью.

— Император Вартел, — гость почтительно поклонился.

Толстый темно-зеленый камзол по стилю отдавал мрачностью и пустотой. Нефритовые узоры, слегка поблескивали на уходящем солнце, а высокий ворот был выполнен из сотен черных чешуек.

— Позвольте вам представить нашего гостя.

— Не нужно, Магнер, я наслышан о предателе Гринтреде.

Слова императора задели гостя и заставили деладркца слегка нахмуриться.

— Кажется, ты был верным псом Илиана, которого затем вероломно предал, после чего по неведомым мне причинам тебя видели во флоте делдаркцев, а затем в войне за человечество. Ну, а до этого, более странные слухи утверждают, что некто очень похожий на тебя провел таинственный ритуал прямо на планете-столице, после которого в живых видели аж самого Аренлэйка Люмитаноса.

— Вы что-то хотите этим сказать? — делдаркец храбро посмотрел на Вартела, даже не думая отводить своих глаз.

— Ты преследуешь некую важную цель, которая, как мне кажется, может отразиться на всех нас. Думаю, для выполнения замысла тебе не хватает больше рук, ведь с ренианцами покончено, что в свою очередь привело тебя ко мне.

— Вы правы, император Вартел, но лишь отчасти. Дабы лучше понять мои мотивы, разрешите представиться мне, как полагается.

Муликанец согласно кивнул.

— Гринтред Делдарк, — слова делдаркца прозвучали подобно призыву демона с помощью древней магии, и когда имя сорвалось с его уст, их эффект и вправду оказался магическим.

— Делдарк? Быть того не может? Ты, верно, шутишь?! — Вартел начал ближе подходить к Гринтреду, пытаясь лучше рассмотреть его. — Но ведь все они перебиты…

— И я знаю тех, кто в тот день выполнял приказ, — голос делдаркца слегка задрожал от гнева. — Группа воинов под командованием одного генерала Муликании, присягнувшего на верность империи хранителей.

— Я помню этого генерала, кажется, он погиб на одном из заданий, — задумался Вартел, пытаясь припомнить давние события.

— Верно, и это был тот самый день, когда генерал получил приказ зачистить род основателя Делдарк, скрывающегося в глуши. Возглавлял наземную группу ни кто иной, как сам Илиан.

— И поэтому ты предал его? Потому что узнал правду?

Гринтред помедлил с ответом, решая, что именно ответить императору.

— Нет, — честно признался делдаркец. — О его участии в той операции я узнал не так давно.

— Тогда почему? Помоги мне понять, Гринтред, что вынудило тебя предать своего приемного отца? Я должен знать лучше планетарца, предлагающего мне работать с ним.

— Но ведь я еще ничего не предлагал, — опешил Делдарк.

— Ох, ты предложишь, несомненно, — Вартел улыбнулся, будто играет с гостем, что раздражало вспыльчивого Гринтреда, но империя Муликан была слишком ценна для его плана, поэтому он усмирил свою сущность.

— Вы правы, я любил своего отца и был всем сердцем предан нашему делу и идеалам справедливости, — лицо делдаркца печально нахмурилась, он не любил делиться своими переживаниями, но раз это было необходимо, выбора не оставалось. — Но Илиан всегда выбирал других вместо меня.

— Так в этом все дело? В ревности? Я говорю с неженкой, который обиделся на своего папочку из-за недостатка любви? — Вартел презренно фыркнул, переводя недовольный взгляд на Магнера, который привел ему такого гостя.

— Вы должны, как никто другой понимать меня, господин, — спокойно произнес делдаркец. — Как младший брат Энерайза сколь долго вы глядели на то, как ваш дорогой отец проводит почти все свое время с будущим наследником, оставляя вас ни с чем? И каково было ваше облегчение и велика радость, когда отец выбрал вас, а не его? Когда все его внимание и любовь стали доступны лишь вам одному, насколько сильно радовалась ваша душа?

— Откуда тебе об этом знать? — грубо возразил Вартел. — Что ты вообще можешь знать о моих чувствах?

Император уловил виноватый вид Магнера, смиренно опускающего голову в попытках спрятать глаза.

— Ты… — прошипел Вартел. — Как ты посмел рассказать ему то, что я, будучи мальчишкой, доверил тебе!

Магнер незамедлительно упал на одно колено, приняв животрепещущий образ.

— Мой великий император, — быстро заговорил советник. — Я лишь хотел, чтобы вы поняли, сколь много общего у вас с Гринтредом, чтобы этот союз состоялся, ведь он пойдет нашей империи исключительно на пользу!

— Я, это вы, император Вартел, если бы отец так и ни обратил на вас свое внимание, если бы Энерайз стал престолонаследником, а вы остались ни с чем.

Откровение Гринтреда стало шоком для Вартела, и его эмоции возобладали, но только потому, что император признавал правдивость этих слов, и ему было больно, что кому-то удалось вытащить темную подноготную.

— Я не предатель! — взревел Вартел, опрокидывая стоящий рядом столик с алкоголем. — Как смеешь ты, жалкий выродок, говорить мне такое!

— Ваш гнев доказывает обратное, — Гринтред был максимально сосредоточен, понимая, что излишние эмоции с его стороны лишь усугубят ситуацию. Я был самым верным сыном и последователем Илиана, но он предпочел мне Аренлэйка, этого дикого пса, который затем предал нас. После был Джорелл, ради которого Илиан был готов бросить весь орден на бойню против армады Рениан, ради чужака, которого не знал и десятка лет. Все это время у него под рукой был прямой наследник рода Делдарк и, если б Илиан воспользовался своим авторитетом среди простого народа, представив меня должным образом, то получил в союзниках целую империю с верным ему сыном на троне! Я бы мог сотнями тысяч предоставлять ему новых рекрутов в орден, вместе мы возвысились до небывалых высот, но он променял меня на жалкого человека и его никчемную расу! Отодвинул своего любящего сына в очередной раз, заставив вести легион на бойню ради ничего! — Гринтред не выдержал и прокричал последние слова, но к его счастью они возымели свой положительный эффект.

— Так этого ты хочешь, Гринтред Делдарк, стать императором с моей помощью?

— Это лишь одно из желаний, — Гринтред убрал руку за спину и достал из-под камзола свиток, припрятанный в специальном чехле, прикрепленном к пояснице.

Таинственная бумага была сокрыта за прочным стеклом, в середине которого был замок, открываемый отпечатком пальца. Делдаркец приложил большой палец и раздался звонкий щелчок. Гринтред схватился двумя руками за боковые ручки и, прокрутив их в разные стороны, открыл хранилище.

— Я служу высшей цели, — сказал он, доставая свиток. — Алутар тоже служил ей до самой смерти, а вождь бринроков служит до сих пор, — Гринтред отдал бумагу в руки Вартела, и тот с интересом развернул ее. — Грядут великие события и к их началу нужно еще очень многое сделать. Когда все кончится, лишь мы трое будем править этой вселенной, а остальные станут нашими рабами. Сейчас у вас в рабах лишь маликанцы, но я уверяю, ассортимент можно будет… разнообразить, — делдаркец ехидно оскалился.

— Забытые? — нахмурился Вартел. — Кто это такие, и откуда? Забытые во мраке, мы помним, что вернемся! Забытые во мраке, вернутся! — прочел вслух последние строки император и ощутил, как от этих слов по его спине пробежался холодок. — Значит, некие забытые, развязывают кровопролитные войны, чтобы потом прийти на все готовое? И в чем здесь моя выгода?

— Когда они придут, те, кто помогал им, станут править захваченными народами.

Вартел громко усмехнулся над словами Гринтреда.

— Все это больше похоже на сказку, но илуниевые печати Алутара и Кизендора настоящие, я узнаю их. Править… вернее сказать, мы будем их надзирателями, рабами, которым дали кнут. И среди маликанцев есть такие, кто променял свою честь и народ ради более удобной постели, но это не делает их господами или свободными от оков. Ты предлагаешь мне самовольно надеть на себя ошейник, на котором написано император, и радоваться этому.

Вартел вернулся на край террасы, продолжая вновь и вновь перечитывать строки на свитке. Гринтред аккуратно проследовал за ним, а Магнер остался стоять у входа.

— Где гарантии того, что придя сюда, они не добьют всех, кто остался? И почему они называют наш мир, вселенная Омега?

— Если мы не будем служить им, то точно погибнем все до одного, а так у нас есть шанс выжить. Я видел, на что они способны, даже объединившись нам не выстоять против них. Подумайте хорошенько, господин. Враги окружают вас со всех сторон. Мальдрус и его шайка становятся все наглее, очень многие презирают вас за ваше отношение к маликанцам и это лишь вопрос времени, когда могущественный враг постучится в дверь. Вполне вероятно, что хранители выберут вас новой мишенью, дабы отмыться от недавнего позора, говорят, Марендрайт уже нашел способ унять толпу и вскоре его взор падет на вашу империю, — ядовитые речи Гринтреда, обволакивали слух Вартела, вливая свой яд ему в перепонки. — Станьте частью великого замысла, и в момент нужды вы не будете один.

Вартел положил левую ладонь на перила и застыл глазами на середине площади, снова прокручивая слова своих братьев.

— В одном ты прав, Гринтред, — сказал император, продолжая вдумчиво глядеть вдаль. — Нас ненавидят и считают животными за наше отношение к маликанцам. Но, что если все изменится?

— Мой господин, неужели вы?! — прокричал молящим голосом Магнер.

— Замолчи, и не смей больше меня перебивать, — грубо заткнул советника Вартел, прежде чем продолжить свою речь. — Ты пришел ко мне, говоря о союзе и власти, но вместо этого я слышу речи, что просят стать чьим-то рабом, и как скулящая шавка выполнять приказы хозяина, боясь быть наказанным. Лучше я дам маликанцам больше свободы, чем сам стану жалкой игрушкой в чужих руках. По мне так лучше сдохнуть в битве, чем опуститься до уровня Маликании, что предпочла лизать наши задницы в обмен на жалкое существование. Свиток я оставлю себе, он будет убедительным подспорьем.

В одно мгновенье, стоявший рядом Гринтред, пронзил императора острием своего изогнутого клинка, под резкий крик вздрогнувшего от ужаса Магнера. И Вартел, будучи уверенный, что легко одолеет делдаркца, ощутил, как немеет его тело, отказываясь подчиняться, не смотря на столь жалкую рану, что нанес ему враг. Рот не мог издать хотя бы звук, император полностью оцепенел и ощутил, как мутнеет сознание, поддаваясь невидимому влиянию.

— Я не хотел, чтобы до этого дошло, — голос Гринтреда дрожал и шипел от напряжения, пока руки крепко держались за рукоять меча. — Но я не позволю вам нарушить наши планы. Раз ты не хочешь служить нам по собственной воле, мне ничего не остается, как заставить тебя с помощью силы.

Потоки силы наполнили глазницы делдаркца и потекли в клинок, откуда затем хлынули в душу Вартела, заставляя испытывать невыносимую боль. Рот ему сковала крепкая печать, и муликанец мог лишь слабо мычать, пока все тело содрогалось в агонии.

Резко все затихло, и Вартел Муликан обнаружил себя все также стоящим около края террасы, задумчиво смотря вдаль. Он удивленно захлопал глазами, не понимая, что происходит. Ему казалось, что только что с ним произошло нечто страшное, однако мысли не пускали его сквозь невидимый барьер. Вартел положил свои пальцы на середину груди и посмотрел туда, где, как он думал, что-то должно было быть, но кожа его, как и прежде, была без единого шрама.

«Сон? Может мне просто причудилось в долгих раздумьях?» — подумал он, по-прежнему пытаясь сфокусировать мысли.

— Император Вартел, так каков будет ваш ответ? — раздался голос за его спиной.

Муликанец резко посмотрел назад и увидел Гринтреда, который уже как несколько минут продолжал стоять все на том же месте. Как ни в чем не бывало, он смотрел на императора, ожидая ответа на свой вопрос.

— Мой ответ? — переспросил Вартел.

— Да, по поводу свитка, что у вас в руках, — делдаркец перевел взгляд на правую руку императора, и в ту же секунду муликанец ощутил, как его ладонь и вправду продолжает сжимать бумагу.

Он поднял свиток к глазам, и снова прочел содержимое уже в который раз, однако что-то изменилось внутри него, и это что-то делало написанное внутри заманчивым.

— Печать Алутара и Кизендора… они достойные воины и далеко не глупые планетарцы. Я был бы дураком, не приняв это во внимание, как и столь выгодное предложение для моего народа, — муликанец прижал большой палец к нижней части свитка. — Я не желаю сидеть и смотреть, как глупцы и завистники пытаются отнять у нас право делать с нашими рабами все то, что мы хотим по праву победителей, — с искренней улыбкой и удовлетворенностью Вартел поставил свою печать, став служителем сил, о которых и понятия не имел.