Восстание Маликании

По следам предателей. Часть 3

Сплочителю не удалось добиться полного доверия, но он заслужил поддержки. Он спас детей, потеряв при этом много сильных бойцов, его порывы были чисты. Мальдрус нужен ему, чтобы освободить маликанцев. Вдвоем они стояли на навесном переходе между двух секций над большим залом. В недрах земли раскинулся целый лабиринт помещений от комнат размером два на два до ангаров с самолетами и техникой.

Два лидера освободительного движения смотрели на освобожденных детей, что с неверием и по-прежнему с испугом оглядывались по сторонам, обхватывая себя руками, будто обнимая. Многие дети, наконец, впервые, почувствовав вкус свободы, находясь в окружении взрослых свободных маликанцев не обремененных ошейниками, не выдерживали и начинали громко рыдать. Взрослые прижимали к себе отпрысков, что не были их, но моментально стали, плача вместе с ними, ощущая давно потерянные и выбитые кнутом инстинкты материнства и отцовства.

— Я не позволю погаснуть пламени зародившейся здесь надежды, я переверну всю вселенную вверх дном, но освобожденные сегодня более никогда не почувствуют на себе рабские оковы, — клялся Мальдрус, сжимая пальцами стальные перила. — Ни один выродок не прикоснется к ним более, если они того сами не захотят.

— Я разделяю твои чувства, Мальдрус. Народ Маликании должен быть спасен, во что бы то ни стало, но без твоей помощи мне не справиться.

— Почему ты взялся за это? Почему помогаешь нам? — Мальдрус повернул голову и посмотрел на Сплочителя, чей взгляд был устремлен на маликанцев.

Солар ответил после небольшой паузы.

— У меня нет для тебя грустной истории о несчастной любви, как у Зетральда, или еще какой в этом духе. Просто однажды я решил, что никто не заслуживает такой судьбы. Что все те вещи, что делают муликанцы с некогда братским народом, недопустимы и зверски, что это необходимо остановить любой ценой.

— Даже если придется уничтожить всех муликанцев? — хмуро спросил Мальдрус.

— Невозможно уничтожить всех муликанцев, только заставить пойти на мировую. В противном случае, неисчислимые потери ждут обе стороны.

— Ты не ответил на вопрос, — не успокаивался маликанец, чем вызвал внутреннее раздражение у Солара.

— Нет, — к удивлению маликанца ответил тот. — Я возглавил все это для того, чтобы избавить от ужасов один народ, а не возглавить геноцид другого. Когда моя работа будет закончена, я исчезну так же внезапно, как и появился. Как маликанцы распорядятся со своей свободой уже не мое дело. Развяжут они еще одну кровопролитную войну, результатом которой может стать еще одно более жестокое рабство, или же предпочтут покинуть эти края раз и навсегда, где построят свою жизнь заново, где их дети вырастут свободными птицами, а не чьими-то куклами, в любом случае будет сугубо их выбором.

— Хех. Я думал, ты солжешь мне, сделав вид, что готов пожертвовать своим народом. Но ты далеко не глупец, — Мальдрус немного рассмеялся, ему нравилась эта игра.

— О нет, я еще тот глупец, ведь я пытаюсь сделать тебя своим союзником, настраивая тем самым против себя весь мир.

— Возможно, тебе следовало отдать меня в лапы императору Варнеку.

— Возможно, я сейчас раздумываю над этим.

Они переглянулись между собой и захохотали.

—Я слышал, что император сам по себе довольно силен. Интересно, насколько, — как бы невзначай спросил Мальдрус, когда смех утих.

— Конечно, ведь он император, а они никогда не бывают слабыми. Но не его тебе нужно бояться в первую очередь.

— Вот как?

— Энерайз, старший брат, остерегайся его, — предупредил Солар, по-настоящему восхищаясь им. — Даже император побаивается его.

— А тебе, откуда знать? Видел лично.

Солар понял, что допустил ошибку.

— Нет, но мои источники информации простираются очень глубоко, — ловко оправдался он.

— Раз он такой сильный, то почему правит не он?

— Хм. Говорят, у него есть одна черта, что сильно не подходит правителю Муликании.

— Черта? — Мальдрус удивленно выгнул бровь, прикидывая в голове всевозможные варианты.

Солар заговорил, и глас его сделался громче громовых раскатов, хотя он и не повышал голос. Но сказанное им, иначе прозвучать не могло.

— Рабство, он ненавидит его, — произнес Солар и в голове Мальдруса все перевернулось.

— Каким бы был твой следующий шаг, если ты освободил войско гладиаторов, освободил пусть и малую, но часть пленных детей? — спрашивал Энерайз Пармида. — Ты уже дважды серьезно пошатнул режим, показал миру его уязвимость и неготовность. Что теперь?

Пармид глубоко задумался, пытаясь мыслить тактически. Он проанализировал действия мятежников, попытался встать на их сторону.

— На чем держится весь авторитарный строй? Что позволяет ему внушать остальным свое полное превосходство? — продолжал подталкивать Энерайз.

— Пропаганда, — додумался Пармид, резко посмотрев на господина.

— Именно, друг мой. То, что им сейчас нужно, это позволить всей империи увидеть их силу, заявить во всеуслышание об их успехах, завладеть уличными экранами, голосовыми трансляторами. И тогда, каждый раб, от мало до велика, будет знать, что хватка хозяина ослабла.

— Но, не думаете же, вы, что они осмелятся… — Пармид сделал несколько шагов в сторону, выходя на свет из темной подворотни, бросая взгляд высоко вверх. Энерайз тенью последовал за ним.

— В этом наша ошибка, мы не можем себе и помыслить, о том, что они решаться на чтобы то ни было. Мы дважды недооценили их и дважды поплатились за это. Третьего раза не будет. Они будут уверены, что мы вновь недооценим их, решив, что никто не осмелится напасть сюда, но в этот раз, недооценивать будут мятежники.

Энерайз тоже вышел на свет, посмотрев туда же, куда и соратник, на высокую трансляторную вышку, возвышающуюся до небес. Рядом с ней расположились сотни других, увешанных прямоугольными усилителями сигнала, отражающих яркое солнце солнечными батареями. Огромные шпили, словно панцирные шипы, торчали из куполообразной темно-оранжевой крыши. Гигантские башенные турели молчаливо взирали в небо, скрытые в недрах комплексов ракетные установки земля-космос выжидали своего часа в пусковых шахтах. Главный имперский ретрансляторный комплекс был настоящей неприступной крепостью, с личными полками мастеров илуния с десятого по пятнадцатые круги. Они отвечали только за безопасность этого комплекса и ни за что другое, находясь на круглосуточном дежурстве. И, что самое главное, комплекс находился прямо в сердце империи, на планете-столице Муликан.

— Это безумие, — прошептал Пармид, глядя на все эти защитные сооружения, взять которые было не под силу целой армии.

— Да, это безумие, — согласился Энерайз. — Но ведет наших врагов ни кто иной, как самый главный безумец во вселенной.

Энерайз принял вызов на коммуникатор, который резко зазвенел под плащ-накидкой.

— В чем дело? — спросил он у одного из своих муликанцев, появившегося на экране.

— Господин, вы должны знать, император собрал войско и отправился на ваши поиски. Он думает, что вы на одном из пограничных миров, приняв вашу дезинформацию для мятежников за чистую монету.

— Что? Зачем ему я? И зачем армада? — сердце Энерайза забилось быстрее от волнения, хотя внешне он продолжал оставаться холодным.

— Он что-то говорил о предательстве, называя вас этим словом.

— Предательстве?! Он в своем уме?!

— Наши шпионы в замке докладывают, что все это началось после очередного приезда Гринтреда…

— Гринтред, — проплевал его имя Энерайз. — Эта гадина всюду сеет раздор и смуту.

— Что нам делать, господин? — взволнованно спросил воин, опасаясь за жизнь старшего сына отца-основателя.

Энерайз вновь окинул взглядом ретранслятор, раздумывая над своим ходом.

— Ничего, — наконец, ответил он. — Мы останемся здесь и будем ждать. Решение проблемы само придет к нам.