Вся синева неба

9

Они встали сегодня в шесть тридцать. Эмиль улыбнулся, сказав Жоанне, что они становятся опытными туристами. Ночлеги под открытым небом вынуждают их к более естественному ритму жизни. Они ложатся с наступлением темноты, около половины одиннадцатого, а будят их солнце и пение птиц.

Сегодня они пойдут по походной тропе к озеру Глер и горному приюту возле него. Это место обязательно надо посетить в Пиренеях, настоящее горное озеро площадью два гектара и глубиной десять метров. Об этом Эмиль прочел в путеводителе. Жара стоит такая, что они договорились: надо провести некоторое время в прохладе на берегу озера. Озеро широко известно среди рыбаков. Говорят, там ловятся кумжи, американские гольцы и гольяны.

Дорога приятная, а от вида уже захватывает дух. Они идут по каменистой тропе в лощине. Вокруг зеленеют склоны, ровные, усеянные большими серо-белыми валунами. Когда облака расcеиваются, они видят свою тропу, которая вьется вдали, то поднимается, то спускается, раздваивается, словно играет в прятки в лощинах.

После двух дней вынужденной неподвижности они счастливы снова идти. Жоанна сейчас шагает впереди, в одном из своих вечных черных нарядов, в неизменной шляпе на голове. Она подобрала длинную ветку, которая служит ей тростью, а палки отдала Эмилю. Он легко поспевает за ней и рад, что снова в дороге. Рад вновь увидеть дикие пейзажи. Сознает, что чем больше проходит дней, тем проще ему с Жоанной. Они почти не разговаривают, но с ней легче, она уже не отгораживается от него. Или это он… Он больше не придирается к ее молчанию, к невыразительному лицу. Он понял, что она такая и ничего не имеет против него. Да не так уж она и невыразительна. Несколько раз он видел ее улыбку, на днях она даже смеялась. Просто они привыкают друг к другу.

Пара туристов идет с ними в ногу и решает завести разговор. Они из Парижа. Здесь на каникулах. Они обожают Пиренеи. Им лет по тридцать. Туристы принимают Эмиля с Жоанной за пару, и у тех не хватает духу возразить. Слишком долго пришлось бы объяснять.

— А вы? — спрашивают они.

Эмиль туманно отвечает, что у них тот же случай. Мужчина представляется.

— Меня зовут Антони. Моя жена — Сильвия.

Они разговорчивы, что устраивает Эмиля, потому что Жоанна идет на несколько шагов впереди и ему не хочется поддерживать беседу одному.

— Нам очень нужно отключиться, оказаться вне системы на три недели в году. Мы всегда ультравключены. Вот, например, на работе… я инженер-компьютерщик, у меня два айфона только рабочих. И с Сильвией то же самое, ее работа ассистентки руководителя — сущий ад. Всем нужна отключка. Мы-то… скажем так, радикальнее других. Мы уходим без телефонов и теряемся в сердце Пиренеев.

Через некоторое время, видя, что Жоанна по-прежнему молчит, Эмиль ссылается на необходимость сделать привал и поесть.

— Нет проблем! Скоро увидимся в приюте!

Эмиль кивает. Он смотрит им вслед с облегчением. Жоанна останавливается, удивленная.

— Они уходят?

— Да…

Он ворчит с усмешкой:

— Спасибо за помощь.

— А?

— Ты оставила меня одного.

— Ты неплохо справлялся.

Он не знает, смеется ли она над ним, вид у нее серьезный.

— Вот так и подзаряжаются… Точно могу сказать, что они не подзаряжают других…

Жоанна все так же серьезна. Должно быть, погружена в свои мысли. Они отправляются в путь позже, когда пара исчезает вдали.

Они удивлены, что так быстро дошли до озера Глер и приюта. Еще едва ли полдень. Толпа туристов теснится перед необычным зданием. Три этажа, фасад ни полностью каменный, ни полностью оштукатуренный, ярко-красные ставни, металлическая служебная лестница, спускающаяся по спирали, ступенчатая крыша. Приют не вяжется с пейзажем, но, к счастью, есть озеро. Великолепной глубокой синевы, с совершенно гладкой поверхностью, оно внушает чувство абсолютной безмятежности. Оно достаточно большое, чтобы найти спокойное место подальше от туристов. Им не надо обмениваться ни словом, вот они уже удаляются среди валунов в поисках безлюдного уголка у озера.

Он видит Рено в его студенческой комнатушке, бледного как полотно, отчаянно ломающего пальцы.

— У нее всегда такой строгий и сосредоточенный вид.

— Строгий?

— Да… Знаешь, губы поджаты. Я не решаюсь к ней приблизиться.

— Подойди, когда она закончит.

— Это невозможно! Она уходит из библиотеки очень быстрым шагом!

Эмиль едва удерживался от улыбки. С тех пор как Рено приметил эту девушку в библиотеке, он потчевал его бессвязными описаниями, лишенными всякой логики. У нее светлые кудрявые волосы. Она пьет воду литрами. Всегда сидит в библиотеке с бутылкой воды. Она, наверно, на юридическом, на столе у нее лежал Гражданский кодекс. Думаю, она занимается спортом. Сегодня у нее была с собой спортивная сумка. Она левша. Ест злаковые батончики с миндалем.

Так продолжалось неделями, а Рено еще не знал, как ее зовут. Эмиль уже отчаялся.

— Подойди к ее столу… Просто скажи, что часто видишь ее в библиотеке…

— И?

— И она поддержит разговор. Все произойдет естественно. Прекрати так паниковать.

— Поддержит… ты думаешь?

— Да. Или она не стоит того, чтобы ты на нее западал.

Рено запротестовал:

— Эй! Я не западаю!

— Да!

Он хотел запустить в него подушкой, но тут явилась Лора без стука, хлопнув дверью о стену.

— Совещание в верхах?

Она мимоходом поздоровалась с Рено и уселась на письменный стол Эмиля рядом с ним, Эмиль обнял ее за талию и поцеловал в волосы, в макушку, поймав завистливый взгляд Рено. Это пора было прекратить. Рено сбросил почти пятнадцать кило, он блистал на дефектологическом факультете, не существовало больше никаких причин чувствовать себя таким зажатым с девушками! Эмиль спрыгнул со стола и встал перед другом, съежившимся на кровати.

— Чего ты боишься?

— Я… Ну… А что, если у нее есть парень?

— Ты этого не узнаешь, если не спросишь ее.

— Она выбросит меня, как грязный носок, если у нее есть парень!

— И?

— И больше я в жизни не подойду ни к одной девушке.

Эмиль попытался набраться терпения.

— Ладно… Знаешь, что мы сделаем? Пошлем Лору. Она заговорит с ней как ни в чем не бывало в библиотеке.

Рено ударился в панику. Он запротестовал:

— Что? Нет! Она, может быть, видела ее со мной!

Но Лора тоже спрыгнула со стола и заявила:

— Класс! Обожаю секретные миссии! Эмиль, опиши мне ее, я завтра же подойду!

Рено еще пытался протестовать, грозил уйти и больше никогда с ними не разговаривать, если они вздумают это сделать, но Лора не уступала. И Рено в конце концов дал им полное описание девушки из библиотеки, ломая руки.

— Позвони Лоре.

— Она на занятиях.

— Позвони Лоре, говорю тебе.

Рено был на грани обморока. Они встретились в маленьком кафе, битком набитом студентами университета. Рено не притронулся к своему капучино с двойными сливками.

— Она будет здесь через десять минут, даже меньше.

— Она тебе не написала?

— У Лоры вечно садится батарейка. Или не садится, но она оставила телефон дома.

Рено не улыбнулся. Эмиль тяжело вздохнул и достал из сумки ноутбук — все лучше, чем выносить его панику. Он делал вид, будто переписывает начисто последний конспект по макроэкономике, пока не появилась Лора, не спеша, легкая и беззаботная. Рено чуть не бросился на нее:

— Ну что, ты ее видела? Ты с ней говорила?

Лора закатила глаза.

— Спокойно, Рено! Прекрати так нервничать!

Рено побагровел от гнева:

— Ох, нет! Не играй со мной в эти игры! Не томи меня ради своего удовольствия!

Она улыбалась дерзкой улыбкой, которую Эмиль стер с ее лица, сделав ей большие глаза.

— Не мучай его, Лора.

Она вздохнула и нехотя повиновалась.

— Она зануда, вот и все.

Рено перегнулся через стол, едва не опрокинув свой капучино.

— Так ты с ней говорила?

— Да.

Он чуть не хлопнулся в обморок.

— Она зануда? Почему она зануда?

— По сравнению с тобой, в конечном счете, не знаю, такая ли уж зануда…

— А?

— Да. Ты неплох в своей категории.

Она осеклась под мрачным взглядом Эмиля.

— Ладно, я пошутила…

— Расскажи ему. Что ты узнала?

— Закажи мне кофе.

— Лора…

— Я все ему расскажу, только закажи мне кофе.

Эмиль повиновался. Он не хотел, чтобы у Рено прямо за столом случилась паническая атака.

— Ну… С чего начать… Она твоя ровесница… Ее зовут Летисия.

— О…

— Что — о? Имя как имя…

— Лора! — прикрикнул Эмиль.

Не обращая на него внимания, она продолжала:

— Она учится на юридическом. Хочет стать адвокатом. Похоже, всю жизнь проводит за конспектами. Не очень-то с ней весело…

Рено кивал, игнорируя эти замечания. Его интересовало одно:

— У нее есть парень?

— Нет.

— Ты уверена?

— Да, я спросила ее напрямик.

— Что?

— Я сказала ей, что один мой друг интересуется.

На этот раз Рено почти заорал:

— Что?!

Эмиль поспешил вмешаться, пока Лора не довела Рено до истерики.

— Это не трагедия, старина. Она ведь не сказала ей, кто ты, верно?

Лора подтвердила, к великому облегчению Эмиля.

— Нет. Я больше ничего не сказала.

— Вот и отлично. Теперь тебе остается только спокойно заговорить с ней в следующий раз, когда…

— Но тогда она поймет, что я тот самый друг!

— И…

— Она поймет, что это я интересуюсь.

— И? Разве это неправда?

Лора закатила глаза.

— Нет, это слишком. Я больше не могу… Лучше я вас оставлю.

— Что?

— Он кончит старым холостяком.

— Лора!

— Пока, мальчики!

Она встала, провела рукой по волосам Эмиля.

— Я выполнила свою миссию. Передаю тебе эстафету.

Она ушла с широкой улыбкой. Рено сидел весь белый. Помолчав, он спросил дрожащим голосом:

— Ты думаешь, что… Ты думаешь, я кончу старым холостяком?

Эмиль покачал головой и ответил безапелляционным тоном:

— Нет, потому что завтра ты подойдешь и поговоришь с ней.

Вечером Лора явилась в квартирку Эмиля и без предисловий сообщила:

— Я соврала.

Он не сразу понял.

— О чем?

— О Рено. Я сказала девушке, кто он.

Эмиль не знал, разозлиться ему или улыбнуться.

— Что? Но зачем ты это сделала?

Она забралась к нему на колени, уселась верхом.

— Потому что он никогда бы к ней не подошел. Ты это знаешь не хуже меня.

— А она? Она к нему подойдет?

Лора еще теснее прижалась к нему, начала целовать в шею. И пробормотала между двумя поцелуями:

— Иншалла.

Эмиль так и не сказал Рено, что сделала Лора. Рено постучался в его дверь два дня спустя, взволнованный, но куда спокойнее, со слабой улыбкой на губах.

— Я не знаю, поняла ли она, что я тот самый друг, о котором говорила Лора, но она сама подошла и попросила у меня мелочи, чтобы выпить кофе в автомате, но, знаешь… она никогда не пьет кофе, и мне показалось, что это надуманный предлог… чтобы заговорить со мной…

Эмиль заверил его, что похоже на то.

— А дальше?

— Я пошел с ней выпить кофе, и мы поговорили о том о сем… Она предложила ходить в библиотеку вместе… Она живет в моем кампусе.

— Вау!

— Не заводись.

— А я завожусь! Я завожусь, потому что ты ей нравишься! Но надо будет предложить ей свидание! Ты же не будешь ходить с ней от кампуса до библиотеки сто лет!

— Мы еще не… Еще не ходили вместе. Первый раз завтра.

— Ладно… Тогда я надавлю на тебя через неделю.

— Старина!

— Хорошо, через две недели… Я знаю, как ты любишь тянуть резину.

— Я больше не буду тебе ничего рассказывать!

— Ну и зря! Тебе не обойтись без моей помощи! У меня полно гениальных идей насчет свидания!

— Ну что?

— Что?

— Что Летисия?

Рено уткнулся в кружку с пивом, избегая темы. Они целой группой сидели за деревянным столом английского паба, куда ходили по четвергам. Тут были университетские друзья Рено, университетские друзья Эмиля и друзья друзей, которых они не знали.

— Уже месяц вы ходите из кампуса в библиотеку…

— Ну и что? Нам хорошо.

— Ну, если вам хорошо, все на мази…

Эмиль не хотел доставать Рено этой идеей свидания. Он видел, как друг мало-помалу менялся, становился увереннее день ото дня, перестал нервничать. Он передумал. Он больше не хотел на него давить.

— Она пригласила меня пообедать у нее, — обронил Рено как раз в эту минуту.

Эмиль поперхнулся пивом. Стало быть, Летисия взяла дело в свои руки. Это было удивительно, но здорово, что эта девушка сразу поняла, как вести себя с Рено.

— Ее фирменное блюдо — мусака. Мы заговорили об этом по дороге на днях, и… Она предложила приготовить ее для меня на той неделе… у нее дома.

Эмиль умерил свой энтузиазм, чтобы Рено опять не ударился в панику.

— Это здорово!

Рено глупо улыбался, и Эмиль с испугом понял, что его друг уже влюблен.

— Ужин вчетвером?

Лору эта мысль определенно не прельщала.

— Но это идиотизм!

Эмиль не удержался от смеха.

— Это идея Рено… Ему будет приятно…

— Но зачем?

Лора лежала на маленькой кровати в студенческой квартирке Эмиля в одном белье. Она играла резинкой трусиков и жевала жвачку.

— Они наконец легализовались.

— То есть?

— Готово дело, они встречаются по-настоящему.

— Они спят вместе?

— Да.

— Что ж… Давно пора!

Он обожал ее шаловливую мордашку.

— Он хочет нас с ней познакомить.

— Я же ее уже видела!

— Лора!

— Что?

— Будь добра… Это ведь отчасти благодаря тебе, разве ты не хочешь видеть их двоих вместе и счастливыми?

Лора бесконечно длинно вздохнула.

— Она нудная…

— Летисия?

— Да. Нам будет скучно.

— Перестань. Не обижай Рено.

— Я не о нем. Я о ней.

— Ты пойдешь и сделаешь это для меня.

— Вот как?

— Да. Это решено. Одевайся.

Она вывела его из себя. Десять минут одевалась, потом захотела принять душ. Разделась, постояла под душем, снова оделась. Решила перед выходом сделать полный макияж. В общем, она была настоящей чумой в тот вечер.

Они пришли в пиццерию с опозданием на двадцать минут. Летисия держалась напряженно. Вид у нее был недовольный.

— Извините за опоздание, — сказал Эмиль, подходя к их столику. — Все это по вине мадемуазель.

Лора улыбнулась им своей кошмарной дерзкой улыбкой, и Летисия еще сильнее поджала губы.

— Привет, Летисия, я Эмиль. Очень рад с тобой познакомиться.

Это смягчило Летисию. Эмиль подумал, что она хорошенькая. Не в его вкусе, но мила.

— Привет, я тоже рада с тобой познакомиться.

Лора, в свою очередь, чмокнула Летисию.

— А мы знакомы!

— Да.

Парни ощутили легкое напряжение между девушками, едва заметное. В ожидании заказов Эмиль пытался поддержать разговор вопросами типа «Значит, ты тоже студентка?», «Откуда ты?», «Ты входишь в какую-нибудь студенческую ассоциацию?» «В кампусе тебе нравится?». Лора молчала, уткнувшись в меню. Эмиль потихоньку пинал ее под столом, но она не реагировала.

Принесли пиццы, и стало проще. Они заговорили о кухне, и даже Лора высказалась, заявив, что питается только замороженными полуфабрикатами и консервами. Оказалось, что Летисия увлекается кулинарией, и парни стали расспрашивать о ее фирменных блюдах. Лора даже постаралась сделать ей комплимент, сказав, как нелегко одновременно учиться и стоять у плиты. Эмиль чуть не поперхнулся. Он догадывался, что это всего лишь мера за меру и она еще потребует расплаты за эту минуту лицемерной доброты, но все же был ей благодарен.

— Не так уж было ужасно, правда? — спросил он Лору, когда они вернулись к нему в студию.

— Я выложилась по полной. Уверяю тебя… мне нечего ей сказать…

— Знаю, но ты сделала усилие. Спасибо, что ты постаралась.

— Я не собираюсь стараться каждую неделю!

— Знаю.

Рено же был в восторге. И заявил прямо противоположное:

— Надо бы встречаться чаще! В следующий четверг… Как насчет следующего четверга?

Приходилось пускаться на всяческие хитрости, чтобы затащить Лору на эти совместные ужины. Посмотреть с ней фильм ужасов, на который никто не хотел идти, накрасить ей ногти на ногах, приготовить еду на неделю… Взамен она соглашалась присутствовать и быть сердечной с Летисией. Случались и обломы. Время от времени Лора ухитрялась просачковать. Подготовка к экзамену (славная шутка!). Внезапный грипп. Все всё понимали. Кроме разве что Рено. Он сиял от счастья.

— Они хорошо ладят, правда? Супер, а?

Эмиль, как и Летисия, желал Рено только счастья, поэтому они оба упорно лгали ему в этом вопросе.

— Да. Здорово.

Эмиль не знает, куда девалась Жоанна. Она ушла прогуляться к озеру. Уже часа два назад. Он прилег вздремнуть в тени деревьев, потом услышал приближающиеся шаги. Он думал, что это Жоанна, но нет, это утренний тип. Антони. Он подходит, приставив руку козырьком к глазам, с широкой улыбкой.

— Эгей! Я так и думал, что это ты!

Эмиль вымучивает улыбку. Ничего, неплохо побыть в мужской компании.

— Я хотел пойти поплавать. Пойдем со мной?

— Да. Почему бы нет?

Антони кладет солнечные очки у ног и начинает раздеваться. Это ладно скроенный парень, который, наверное, много внимания уделяет своему телу.

— Твоей подружки нет?

Он имеет в виду Жоанну. Эмиль озирается.

— Нет. Она пошла пройтись вокруг озера, уже давно.

— Ты потерял ее из виду?

— Да. Я вздремнул после обеда.

Он не решается уточнить, что уже добрых два часа, как Жоанна исчезла. Парень задастся вопросом, что же он за дружок, а у него не хватит духу объяснять ему, что он не дружок, а просто попутчик, который скоро умрет, и что она согласилась его сопровождать, откликнувшись на объявление в интернете.

— А твоя… Где она?

— Сильвия?

— Да.

— Она нашла с кем поговорить. Нам полезно время от времени разойтись в разные стороны на несколько часов.

Антони снял всю свою одежду. Он в одних боксерах. Эмиль снимает ботинки и носки, и они осторожно входят в воду. Она прохладная, но не настолько, как он думал.

— Не всегда здорово путешествовать вдвоем, быть вместе двадцать четыре часа в сутки. Хочется иногда побыть наедине с собой. Я называю это клапаном декомпрессии.

Они уже в воде по бедра. Эмиль кивает.

— Да, я понимаю…

— Я не знаю, так ли у вас.

Антони повернулся к нему, ожидая ответа. Эмиль пытается ответить как можно проще:

— Скажем, что… Да… Так же…

Они продолжают спокойно продвигаться дальше в воде.

— Она, во всяком случае, выглядит одиночкой…

— Да.

— Мало разговаривает.

— Да.

Антони ерошит волосы. Эмиль думает, сколько можно задавать ему вопросы о Жоанне.

— Ладно, пора и окунуться, — заявляет он.

— Я за тобой!

Они окунаются по шею, морщатся, потом Антони ныряет головой вперед, и Эмиль следом. Как же хорошо! Когда он выныривает, Антони уже плывет, удаляясь от берега.

— Давай за мной!

Оба плывут несколько десятков метров, больше ничего не говоря. Вдали какие-то мужественные туристы тоже в воде. Отсюда они кажутся не больше муравьев.

— Ты уж постарайся найти ее потом, — говорит Антони, обернувшись к нему.

— А?

— Твою подружку. Озеро не слывет особо опасным, но оно довольно глубокое… Достаточно ей столкнуться с большой рыбой и запаниковать…

Эмилю становится не по себе. Об этом он даже не подумал. Но, в конце концов, они не присматривают друг за другом постоянно… Им не надо друг перед другом отчитываться. Однако мысль, что она могла утонуть, тревожит.

— Она хорошо плавает?

Он отвечает, пожалуй, слишком уверенно:

— Конечно!

На самом деле он даже не знает, умеет ли она плавать.

Они плавают добрых полчаса, стараясь не слишком удаляться от берега. Антони время от времени показывает ему рыб колоссальных размеров. Они поговорили о спорте, потом Антони долго распространялся о своей утомительной жизни в Париже. Они выбираются на берег, когда жара уже спала и близится вечер.

— Вы остановились в приюте? — спрашивает Антони.

— Нет, мы в палатке. Разобьем лагерь вон там.

— О! Вы весь отпуск проводите в палатке?

— Нет. У нас кемпинг-кар, мы оставили его в Артиге. Через несколько дней вернемся туда.

Они возвращаются к сваленной в кучу одежде, большому рюкзаку Эмиля и красному Жоанниному. Но по-прежнему ни следа Жоанны.

— Ее нет, — констатирует Антони.

— Нет. Она скоро придет.

— Мы с Сильвией ночуем в приюте. Когда твоя подружка вернется, вы можете присоединиться к нам за ужином. Что скажешь? Мы приглашаем вас за наш стол. Будет славно.

— Да. Конечно.

Антони собирает с земли свои вещи, наскоро вытирается футболкой и ерошит волосы.

— Как бишь ее зовут? Кажется, она нам не говорила.

— Жоанна.

— Окей. Пойду приму душ, но приходи обязательно с Жоанной к ужину. Договорились?

— Договорились.

Антони удаляется, а Эмиль с тревогой смотрит на рюкзак Жоанны.

Он решил обойти озеро. Спрятал за деревьями их слишком тяжелые рюкзаки и отправился в путь. Ему встречаются туристы. Одни мочат ноги в воде, другие отдыхают в тени. Одного из них он решился спросить:

— Вы не видели молодую женщину, невысокую, в черной шляпе?

Мужчина качает головой.

— Нет. Извините.

Озеро слишком велико, чтобы он мог обойти его кругом. Через двадцать минут, махнув рукой, он возвращается к отправной точке. И правильно делает, потому что Жоанна уже вернулась. Он находит ее там же, где они ели и отдыхали после обеда. Она стоит, и вид у нее слегка растерянный.

— А, — говорит она, завидев его.

— Я тебя искал.

— Я ушла в другую сторону.

— А.

Он думает, что они оба выглядят идиотами с этими их ничего не значащими «а».

— Приходил Антони, мы поплавали.

— Антони?

— Утренний тип. Парижанин.

— А, да, понятно.

— Он приглашает нас на ужин вечером, с ним и его подружкой, Сильвией.

Он вглядывается в ее глаза, ища в них неодобрение или даже отвращение, но лицо ее по-прежнему ничего не выражает.

— Хорошо.

На закате они направляются к приюту. Ради ужина Жоанна сняла шляпу. Они решили принести пару банок сардин и камамбер, чтобы не приходить с пустыми руками. Эмилю еще с трудом верится, что Жоанна согласилась на этот ужин с Антони и Сильвией. Интересно, как она будет вести себя с ними? Она все-таки немного странная. Он уже привык к ее чудачествам, но не знает, как отреагируют те двое. Пейзаж вокруг великолепен. Горы залиты солнечным светом, а озеро отливает оранжевыми бликами. Кажется, будто все охвачено пламенем.

— Мне еще трудно осознать, где я нахожусь, — говорит Эмиль, указывая на вид вокруг.

Жоанна кивает. У нее странное выражение лица, похожее на улыбку, но не улыбка.

— Пейзажи были смычком, игравшим на моей душе.

Эмиль останавливается с банками сардин в руке. Он сам не знает, что удивляет его больше. Красота пейзажа вокруг или эти слова, слетающие с губ Жоанны всегда в такие моменты, когда он меньше всего этого ожидает.

— Вот как, — выдыхает он, застыв посреди дороги.

Она вопросительно поднимает брови.

— Думаю, мне придется привыкать…

— К чему?

— К твоим цитатам.

Она тоже остановилась на дороге. На лице ее довольная улыбка. На этот раз настоящая.

— Тебе нравится?

— Очень. Кто на этот раз?

Ее лицо залито золотистым светом закатного солнца, что еще подчеркивает нереальность ситуации. Эта девушка — поэма, думает Эмиль.

— Стендаль.

Несколько секунд он молчит в нерешительности. Он не знает, что ответить, не испортив красоты сказанных ею слов. Наконец у него вырывается:

— Ты, наверно, читала немало книг.

И он думает, не успев произнести эти слова, что действительно испортил красоту момента. Он-то что угодно, только не поэма. Он — вульгарная банка сардин, как та, которую он держит в руке. Жоанна изысканна, как закат солнца, а он прагматичен, как банка сардин.

— Большинство моих цитат я знаю от отца.

— Он много читал?

— Очень.

Они по-прежнему неподвижно стоят на дороге. Он с сардинами в руках, она с камамбером среди охваченных пламенем гор.

— Люди считали его деревенским дурачком.

— О?

— Он слишком от них отличался. Вот они и решили, что он дурачок.

Она говорит это без грусти. Просто констатирует.

— А на самом деле он много читал, да?

— Он интересовался множеством вещей. Они могли бы многому научиться, живя рядом с ним.

Эмиль кивает. Он думает, что повел себя с ней в точности как люди из деревни. Слишком быстро занес ее в категорию сумасшедших. Она чертовски отличается от девушек, которых он знал. Он и не догадывался, что может многому у нее научиться.

— Да. Мы иногда тупим… Смотрим только на внешнее…

Жоанна ничего не отвечает, и они потихоньку идут дальше. Эмиль рад, что разделил с ней этот момент. Это будет воспоминание дня, то, что он запишет вечером в блокнот.

— А, вот и вы!

Общая комната приюта полнится разговорами и смехом. Жарко и душно. За длинными столами разместилось не меньше сотни туристов. Приют набит битком. Разгар сезона. Стол, за которым сидят Антони и Сильвия, занимает группа итальянцев, они разговаривают и смеются очень громко.

— Садитесь, мы подвинемся.

Оба явно рады их видеть. Они что-то говорят соседям-итальянцам, и все сдвигаются, освобождая им местечко напротив Антони и Сильвии.

— Не надо было ничего приносить, — говорит Антони.

— Не приходить же с пустыми руками, — возражает Эмиль.

Он ждет, пока Жоанна протиснется между скамьей и столом, и садится рядом.

— Так ты все-таки ее нашел? — спрашивает Антони, подталкивая к ним два пластиковых стаканчика с вином.

— Жоанну?

— Да.

— Ну да, как видишь.

— Вы поставили палатку?

— Да. Нашли защищенный от ветра уголок на берегу озера.

— Здесь это разрешено? — спрашивает Сильвия.

— Не думаю. Но никто особо не придирается.

Она корчит гримаску и становится похожа на ребенка.

— Боюсь, я бы не смогла… Обходиться без душа и нормального туалета — это не мое…

Уставившись на Жоанну, она ждет реакции, улыбки женского взаимопонимания, но та пожимает плечами со своим обычным равнодушным видом.

— Мы моемся в озерах и речках.

Ответы кажутся ясными и совершенно очевидными в ее устах.

— Но это совсем не то…

— А?

— Да… Как насчет геля для душа, например?

— Мы пользуемся мылом «Алеп». Оно многофункциональное.

Сильвия с сомнением поджимает губы.

— Во всяком случае, — говорит она, — вы нашли друг друга. Немногие женщины готовы путешествовать вот так.

Эмиль торопится сменить тему. Он не хочет опять бормотать ответы об их якобы паре и их якобы каникулах влюбленных. И начинает тараторить:

— Этот приют довольно удивительный… Я хочу сказать, внешне… он немного похож на метеостанцию… А потом входишь и понимаешь, сколько здесь народу…

Он надеется, что Антони поддержит отвлеченный разговор. Это работает.

— Да. Похоже, здесь всегда аншлаг. Он рассчитан на девяносто человек, но надо бронировать быстро. Мы озаботились еще в феврале.

Сильвия тоже попадается в эту ловушку.

— Да, я все заказала на «Букинге» в начале года. Люблю делать важные вещи заранее. Это у меня от моей работы.

Комната гудит разговорами на всех языках. Здесь итальянский, поодаль испанский и английский. Там немецкий. Они открыли бутылку вина. Жоанна замкнулась в молчании, но время от времени кивает и будто бы участвует в разговоре. Антони, Сильвия и Эмиль обсуждают маршрут, походное снаряжение, бытовые проблемы…

— Используй глину для волдырей, Сильвия мне ее наложила, и стало гораздо лучше.

— Глину?

— Она дезинфицирует, рубцует, останавливает кровь и оказывает противовоспалительное действие. И, вишенка на торте, регенерирует кожу.

Эмиль уверен, что Жоанна все это знает. Но она молчит.

— Сильвия купила нам специальные носки, без швов… Это гениально!

— Вот как?

Все едят с аппетитом. В комнате так жарко, что они пьют больше разумного. Антони достал фотоаппарат и показывает на экране снимки с их предыдущих этапов: Вискос, Сасис, две типичные пиренейские деревни, перевал Риу… Теперь они хотят подняться на пик Неувьель, потом спуститься к озеру Кап-де-Лонг.

Они возвращаются к палатке поздним вечером, с облегчением оставив позади гул голосов и жару. Антони и Сильвия славные, но слишком много болтают. Эмиль понимает, как ему, в конечном счете, повезло, что попалась такая молчаливая спутница.

Они уже у палатки. Жоанна, повернувшись к нему спиной, садится на корточки и расстегивает молнию. Она ныряет внутрь палатки. Эмиль слышит, как она роется в своих вещах.

— Что ты делаешь?

Она отвечает, только вынырнув со своим спальником под мышкой.

— Я пойду лягу у воды.

Медленными шагами она направляется к озеру.

— Спокойной ночи, — говорит она, обернувшись.

— Спокойной ночи…

Он пытается лечь в спальник внутри палатки, но сон не идет. Со своего матраса через открытый матерчатый полог он видит сидящую на берегу Жоанну. Опять она смотрит в это чертово небо. Господи, что у нее на уме? Как бы ему хотелось это знать… Он медленно выползает из палатки и направляется к ней.

— Можно? — спрашивает он, показывая на траву рядом.

Она кивает, и он садится подле нее. Принимается играть травой, не зная, что сказать. Жаль, что они так мало разговаривают. Он откашливается.

— Немного же мы с тобой разговариваем, — шепчет он наконец.

Жоанна пожимает плечами. Он готов был держать пари, что она пожмет плечами.

— Мы говорим, о чем полезно говорить. Вот и все.

Он удивлен мягкостью ее ответа, которая не вяжется со словами. Нерешительно, но он продолжает:

— Может быть, но… Просто… Меня бы успокоило, если бы я понял, почему ты здесь…

Она упорно не оборачивается, глядя на неподвижную воду.

— Чем это бы тебя успокоило?

— Скажем… Я бы знал, не собираешься ли ты слинять в одночасье… во всяком случае, был бы к этому готов.

Он попытался сказать это как бы в шутку. Жоанна отвечает спокойно:

— Я не уйду.

— Откуда мне знать?

— Я тебе говорю.

Он снова видит ее, сидящую на валуне у ручья. Слышит ее голос, телефонный разговор. Я… Я не знаю. Я тебе уже сказала… Месяц, полгода, год… Мне нужно время…

— Так тебя никто не ждет? — спрашивает Эмиль.

Он не хотел этого тона, такого подозрительного. Жоанна резко отворачивается. Он боится, что все испортил.

— Я не уйду, обещаю тебе.

Она на самом деле не отвечает на вопрос. До этого вечера он не сознавал, что это его беспокоит, но он сказал правду. Он боится, что она уйдет. Он хочет удостовериться.

— А Леон?

Лицо Жоанны мгновенно замыкается. Как будто черная вуаль накрыла его.

— Что?

Голос, однако, выдает, как сильно ее волнение.

— Откуда ты знаешь?.. — бормочет она.

Эмиль не может признаться ей, что слышал телефонный разговор. Она подумает, что он за ней шпионил. Он разом потеряет все ее доверие. Она еще, чего доброго, решит уйти немедленно. Он предпочитает сыграть на другом поле.

— В тот раз… Ночью, когда у тебя был жар… Ты произнесла его имя…

Ничего не читается на ее лице. Ни облегчения, ни смятения. Она полностью овладела своими эмоциями.

— Ты можешь не беспокоиться о Леоне. Я останусь до конца путешествия.

Опять она уходит от вопроса. Это обидно.

— Он… Он твой парень?

Он видит ее стиснутые челюсти. Она теряет терпение. Он чувствует, что зашел слишком далеко.

— Это был мой парень.

— Ты ушла от него?

— Да.

— Окончательно?

Она медлит с ответом. Он знает правду. Солжет ли она ему?

— Нет.

Он вздыхает с облегчением. Что бы она ни решила сделать потом, сдержать свое обещание или уйти, теперь он знает, что она ему не солжет. Она кристально честна.

— Значит… Он тебя ждет… но ты останешься здесь?..

Снова молчание, снова колебание. Ему неприятно тянуть из нее ответы клещами.

— Да. Он сделал кое-что непростительное.

Эмиль так удивлен откровением, что не решается больше сказать ни слова. Она продолжает:

— Думаю, это все, что тебе нужно знать. Я ушла, потому что не могу больше жить рядом с ним после того, что он сделал.

Эмиль молча кивает. Это хрупкое мгновение. Он не хочет все испортить.

— Может быть, я когда-нибудь вернусь. Может быть, нет. Если вернусь… думаю, мне понадобятся годы.

Он снова кивает. Больше они ничего не говорят, ни он, ни она. Они сидят неподвижно, уставившись на луну, отражающуюся в озерной глади. Он сделал кое-что непростительное. Я ушла, потому что не могу больше жить рядом с ним. Действительно, это все, что ему нужно знать.

Их вчерашний разговор пошел на пользу. Сегодня ночью они спали рядом в палатке. До сих пор Жоанна устраивалась снаружи. Она говорила, что предпочитает спать под открытым небом, мол, не любит над собой крыши. Говорила наверняка правду, но дело было не только в этом. Ведь сегодня ночью она спала рядом с ним.

Они завтракают, глядя, как солнце заливает все вокруг. Белые вершины. Озеро простирается насколько хватает глаз. Первые искорки солнечного света на воде. Розовые и оранжевые рассветные блики. Гладкие круглые камни. Это сюрреалистическая картина. И ни звука, кроме пения птиц и шелеста ветра в ветвях. Пейзажи были смычком, игравшим на моей душе. Эмиль вспоминает вчерашние признания Жоанны. Кое-что непростительное. Это наверняка серьезнее, чем просто измена. Это наверняка очень серьезно. Жоанна всегда взвешивает каждое слово. Жоанну мало что шокирует. Даже смерть. Она считает, что многие несчастья составляют часть жизни. Ко всему относится философски. Что же он мог сделать? Может ли это иметь отношение к ее отцу? Тот, похоже, был очень важен для нее. Эмиль продолжает размышлять, глядя, как она ест. Почему она никогда не злится? В том телефонном разговоре с Леоном она не кричала. Оставалась спокойной. А ведь он сделал что-то непростительное. Что-то, что заставило ее бежать на годы…

— Отправимся дальше сегодня? — спрашивает Жоанна, подняв нос от миски.

Он доедает кусок хлеба, прежде чем ответить.

— Да… Как думаешь?

— Годится.

— Собираемся и складываем палатку?

— Да.