Высокий, царственный и сварливый

Глава 8

Эсмеральда

Эсмеральда:

«Я не собираюсь отказываться от Кая.»

Мария:

«Что?»

«Прошлой ночью ты сказала мне, что отказываешься от него, так что же изменилось?»

«Эсмеральда!»

«Не вываливай на меня случайное дерьмо ранним утром без ПОДРОБНОСТЕЙ!!»

«Сучка, ответь мне!!»

Сегодня утром я проснулась в полном восторге после блаженных двух часов сна и трехчасового разговора с Каем на дворцовой кухне.

Теперь всё это счастье умерло. Исчезло. Закончилось. Уничтожено. Разрушено.

Это затерялось в тревоге, панике и беспокойстве, когда я наблюдала, как другие наследные принцы, принцессы и члены королевских семей представляют свои планы экологической стратегии на сцене в большом зале, заполненном тысячами людей на утреннем заседании конференции.

У Томы, Шаха, Прио и Хааса были блестящие планы, они использовали центральный подход к благополучию человека и животных в своих стратегиях на один, пять и десять лет.

Я не придерживалась такого подхода.

Я работал над более экономической стратегией, и внезапно все те месяцы, дни и часы, которые я потратил на работу с Каримом, ведущими экономическими советниками, имперским кабинетом министров и Региональными советами, показались бессмысленными.

Жалкая. Недостаточно хорошая. Вместо того, чтобы быть идеальной, моя презентация казалась бессердечной, и этот злобный голос в моей голове становился всё громче, громче и злее. И всё больше похож на Карима.

Я не сомневалась, что мой брат кипел в своём кресле, увидев другие, лучшие стратегии. Он никогда больше не позволит мне снова взяться за такую большую задачу. Он изолирует меня ещё больше. Я никогда не была идеальной в его глазах. Никогда не была достаточно хороша. Никогда не заслуживала его похвалы. Никогда не была любима им.

Он разоблачит меня. Избавился от меня. Фальшифка. Подделка. У меня ничего не останется.

Я нервно грызла ногти, сидя позади Карима на одном из семи стульев в передней части аудитории. В каждой группе другие действующие члены королевской семьи всех государств сидели среди своих семей и имперских министров.

Я с тревогой переводила взгляд с кронпринцессы Рейвен, завершающей свою презентацию, на затылок Карима. Я следующая.

Тяжелая рука надавила на мое быстро подпрыгивающее колено под длинной юбкой моего тёмно — синего платья. Я чуть не вскочила со своего места, так как это напугало меня до полусмерти.

Слева от меня бледно — зеленые глаза Шехрияра были полны беспокойства, папка со слайдами моей презентации и сценарием лежала у него на коленях. Он сжал моё колено своей ладонью размером с медведя.

— Дыши, — прошептал он.

Дыхание, которое я задерживала, вырвалось наружу, а затем хлынуло обратно. Он улыбнулся и мягко кивнул.

— Ещё раз.

Я сделала вдох, затем выдох. Ещё раз. Сменив напряжение в мышцах на притворное самообладание. Потому что я была принцессой. Я не могла и не хотела срываться на глазах у всех, особенно когда все репортеры выстроились вдоль стен и перед сценой.

— Мы практиковались много раз. Мы также трижды проверили всю статистику. Ты готова.

Я растянула губы в неуверенной улыбке.

— Презентации всех остальных лучше.

Шехрияр наклонил голову, смотря прямо на меня.

— Твоя ничуть не хуже.

Я не могла перестать качать головой.

— Но в ней всего лишь экономическая политика.

— Которую советники поддержали и рекомендовали, и все министры тоже одобрили.

Желание возразить всё ещё было, но я сжала губы, сдерживая поток слов, которые хотели убедить Шехрияра, что я недостаточно хороша.

— У тебя всё отлично получится, — мягко сказал он, и я пожелала, чтобы уверенность в его пронзительном взгляде успокоила моё беспокойство.

Это помогло. Немного. Этого было достаточно, чтобы я расслабилась.

— Спасибо, Шер.

Он улыбнулся и в последний раз сжал моё колено, прежде чем вокруг нас раздались громкие аплодисменты. Кронпринцесса Рейвена кланялась на сцене. Когда она начала спускаться с лестницы, ведущий конференции крикнул:

— Пожалуйста, поприветствуйте её высочество наследную принцессу Эсмеральду, которая представит экологическую стратегию Джахандара.

Раздались новые аплодисменты, я расправил плечи и выпрямилась, забирая папку у Шехрияра. Я не взглянула на Карима, когда проходила мимо него и направилась к деревянному подиуму с левой стороны сцены.

— Спасибо тебе, Викрам, — сказала я в маленький микрофон, глядя на динамик, спрятанный в углу сцены, и доставая свой сценарий из папки. — Они спрятали тебя за занавесом, но все мы знаем, что ты настоящий Волшебник Роз, благодаря которому конференция проходит гладко.

Викрам склонил голову с широкой улыбкой на лице, и лёгкие одобрительные возгласы эхом прокатились по многотысячному залу. Я воспользовалась случаем, чтобы быстро осмотреться.

Сначала на Шехрияра, который кивнул мне и одарил зубастой улыбкой, прежде чем я осмелилась взглянуть на Карима, чья улыбка казалась окружающим приятной, но я знала, что в его глазах было только презрение ко мне.

Моё сердце сильно забилось, когда мой взгляд встретился с взглядом Кая.

Напряженный. Неподвижный. Уверенный. Красивый.

Не было ни кивка, ни очаровательной улыбки, ни сердито нахмуренного взгляда, никаких явных эмоций, которые я могла бы уловить. И всё же тепло счастья, которое я испытывала этим утром, снова вскипело во мне.

С вновь обретенной уверенностью я вздернула подбородок и начала свою презентацию, мысленно поклявшись, что воспользуюсь успехом предыдущей ночи, чтобы сегодня снова поговорить с Каем.

Или ночью.

Кай

Я прикрыл зевающий рот тыльной стороной ладони, закрыл за собой дверь и направился по коридору мимо своей спальни.

Было уже за полночь, поэтому в залах царила гробовая тишина. Усталость от первой однодневной конференции в рамках празднования мира отправила всех спать, как только мы вернулись во дворец Чаукхам. Я тоже устал, но мой урчащий желудок требовал, чтобы его покормили, так что сон ускользал от меня.

По пути на кухню я прошел мимо ночного охранника Раджа, который что — то напевал себе под нос перед выходящими в сад дверями, которые сегодня были полностью закрыты. К счастью.

— Ваше высочество, — сказал он и поклонился.

— Радж, — поздоровался я в ответ.

— Наследная принцесса Эсмеральда…

Упоминание её имени заставило меня остановиться, а моё сердце упасть.

Проклятый Вудс, она ведь больше не выходила на улицу, не так ли? Сегодня вечером дождя не было, но всё равно было ужасно холодно. Чёрт возьми, неужели она действительно пыталась заболеть?

— Она снова на улице? — спросил я, направляясь обратно к Раджу.

— О, нет, нет, ваше высочество, — он быстро покачал головой. — Я как раз собирался сказать вам, что она недавно проходила мимо, — мои плечи расслабились, но охранник переминался. — Просто…она бодрствует уже третью ночь, так что я просто подумал, не страдает ли её высочество от бессонницы. Как и вы.

— Хм, ты прав. Но держи это при себе, Радж.

— Конечно.

Было немного нехорошо раскрывать то, что она рассказала мне по секрету, но если это означало, что есть кому присматривать за этой маленькой, болтливой нарушительницей спокойствия, тогда всё в порядке. Даже хорошо.

— И если ей когда — нибудь что — нибудь понадобится…

Радж широко улыбнулся.

— Я без колебаний помогу ей.

— Спасибо, Радж, — сказал я и посмотрел в конец коридора. — Она сказала, куда направляется?

— Полагаю, она направлялась на кухню.

Как и я. И по какой — то причине это знание вызвало слабый гул в левой части моей груди. Но не совсем в левой. Где — то посередине. Но больше слева. Недостаточно низко, чтобы из моего живота вырвалось голодное бульканье…неважно. Просто забудьте об этом.

Небольшое жужжание усилилось к тому времени, когда я добрался до кухни и обнаружил, что внутри горит свет. Вероятно, это было просто потому, что прошлой ночью у нас с ней был удивительно хороший и долгий разговор. Я с нетерпением ждал возможности снова поговорить с ней, учитывая, что во время конференции мы почти не общались. Мы почти всё время находились в разных концах комнаты, хотя я несколько раз ловил её взгляд. И её улыбку. У неё была приятная улыбка.

Когда я вошел на кухню, я услышал тихое хихиканье и направился на приятный звук, как мотылек, привлеченный пламенем.

Я нашел её сидящей на кухонном островке, за которым мы сидели прошлой ночью. Не на стуле. На самом деле она сидела на столешнице, отодвинув один стул в сторону.

В одной руке Эсмеральда держала книгу, в другой — недоеденное апельсиновое мороженое. Её мягкие каштановые волнистые волосы рассыпались по плечам, заправленные с одной стороны за ухо, когда она улыбалась тому, что читала.

Вид того, как она ест мороженое зимой, должен был вызвать у меня дрожь отвращения. Дрожи не было. Просто вспышка, оживающая за равномерным стуком в моей грудной клетке, когда я, казалось, не мог сглотнуть из — за сдавленного горла.

На ней снова были шорты. Серые хлопчатобумажные, которые едва прикрывали несколько дюймов её теплых золотистых, упругих бедер. В паре с серой футболкой, которая была укорочена настолько, что, если бы она откинулась назад хотя бы на сантиметр, я бы мельком увидел мягкий изгиб её живота под ней.

И она очень обтягивала её грудь.

Для такой миниатюрной девушки у неё была довольно пышная грудь, которую она каким — то образом умудрилась втиснуть в футболку. Но натяжение ткани было очевидным. Чертовски очевидным.

Кай, глаза!

Я оторвал от неё взгляд, смущение и разочарование отразились на моём лице. Я потянул себя за мочку левого уха, яростно хмурясь куда — то мимо Эсмеральды. Не доверяя себе смотреть на неё.

Ради всего святого, что со мной было не так? Обычно я не вёл себя так, как будто никогда раньше не видел хорошеньких девушек.

Да, но это та красивая девушка, о которой ты много думаешь.

Мои глаза, занятые своими собственными мыслями, снова остановились на ней, и я провел пальцами по губам.

Она была погружена в свой собственный мир, её взгляд скользил по словам на страницах книги. Как будто она услышала мои мысли, её голова резко поднялась, а глаза метнулись влево. Один раз. Два. Его глаза широко раскрылись.

— Кай!

В её голосе было столько фамильярности и волнения, что электрический разряд пронзил мою грудь. Кровь снова прилила к моим ушам, заставляя их зудеть, заставляя меня хотеть…я потянул себя за мочку уха, проглатывая это ощущение, когда мои брови опустились.

Никто никогда раньше так не произносил моё имя. Это было…странно. Так приятно.

Стараясь не казаться взволнованным, я провел рукой по волосам и двинулся к ней.

— Что делаешь?

Неужели гребаная книга и мороженое тебе ни о чём не говорят? Идиот.

— Просто читаю, — она подняла книгу, которую держала в руке, затем мороженое. — И ем мороженое.

Я уставился на надкусанный кусочек льда на палочке.

— Посреди зимы?

Она ухмыльнулась.

— Да, потому что сейчас не сезон мороженого, — я неодобрительно хмыкнул. Её улыбка стала шире, когда она отложила книгу. — А как насчет тебя? Снова жасминовый чай?

— Не чай. Еда, — я бросил осуждающий взгляд на её мороженое. — Настоящая еда.

Она уставилась на меня, притворяясь возмущенной, хотя на самом деле это было явно не так.

— Прости. Но там, откуда я родом, мороженое — незаменимая еда.

Словно в доказательство своей правоты, она откусила одну сторону мороженого, и другая часть отвалилась от деревянной палочки. Она взвизгнула с закрытым ртом, поймав падающий кусочек левой ладонью. Затем, быстро перекатав его на пальцах, она зажала его между своими красными, припухшими губами.

— Что? — пробормотала она, вызывающе вздернув подбородок и покраснев.

Её неловкость и явное смущение были милыми. Серьезно. Мне пришлось отвернуться, когда тяжесть на моих бровях поднялась, а напряженность губ растаяла.

Эсмеральда неловко расправила ладонь, сок от мороженого блестел на её коже. Не раздумывая, я оторвал салфетку от кухонного рулона, лежащего на одном конце островка. Но вместо того, чтобы дать ей салфетку, чтобы она вытерла руку, как мне, чёрт возьми, следовало бы, я небрежно обхватил пальцами её запястье и поднял её ладонь, чтобы стереть липкую жидкость.

Она замерла. Это было очевидно, но я не сразу это почувствовал. Я был слишком занят выполнением поставленной задачи…без шуток. И всё это до тех пор, пока я не поднял ресницы и не увидел её глаза, огромные, круглые и совершенно неподвижные, а щеки ещё более розовые, чем раньше. Мне не нужны были очки, чтобы увидеть потрясение в её пленительных радужках, как в калейдоскопе.

Настала моя очередь замереть.

Чёрт. Какого хрена я делал?

Я вытирал руку взрослой девушке, как будто она была ребенком. И к тому же я её почти не знал. По крайней мере, недостаточно, чтобы сделать что — то настолько…настолько…интимное.

Моей бывшей невесте не понравилось бы что — то подобное. Она всегда говорила, что мои попытки заботиться о ней или помочь ей были властными и раздражающими. Что я был снисходителен.

Мой психотерапевт говорила мне обратное. Потребовалось некоторое время, чтобы поверить ей, но это не означало, что я был настолько глуп, чтобы думать, что то, что я делал с Эсмеральдой, было нормально. Это было чертовски странно.

Я отдернул руку, чуть не ударив себя в грудь.

— Прости, — пробормотал я, изо всех сил пытаясь встретиться с ней взглядом. — Тебе не нужно было, чтобы я это делал.

Возможно, мне всего лишь показалось, но она, похоже, прерывисто вздохнула, когда обхватила ладонь другой рукой. Я напрягся, ожидая, что на меня обрушится волна её отвращения.

— Нет, нет, всё в порядке, — тихо сказала она. Я моргнул…подождите, что? Она улыбнулась немного застенчивой улыбкой. — Не извиняйся. Я не против, — её плечи приподнялись. — Я имею в виду, мы же друзья, верно? Так что всё в порядке.

— Мы друзья? — выпалил я хрипло. Её лицо вытянулось.

— О…я думала… — она неловко поерзала. — Мы не друзья?

Чёрт. Я не это имел в виду.

— Нет, — сказал я немного более агрессивно, чем было нужно. Эсмеральда вздрогнула, и её лицо побледнело ещё больше. Чёрт возьми, я сделал только хуже. — Нет, я имел в виду "да". Да, мы друзья…мы друзья.

Губы Эсмеральды осторожно изогнулись, но это была не совсем улыбка.

— Звучит неуверенно.

Я замялся, потирая ухо.

— Нет, я уверен. Друзья.

— Неужели?

— Да.

Она вздернула подбородок, смотря на меня с проблеском веселья.

— Ты можешь пожать мне руку?

Мои брови сошлись на переносице, но я протянул руку. Через секунду улыбка Эсмеральды стала шире, и она накрыла мою ладонь своей. У неё была удивительно твердая хватка.

— Друзья, — сказала она.

Я был слишком хорошо осведомлен о том, какой мягкой на ощупь казалась её рука в моей.

— Друзья.

Наши руки оставались переплетенными между, прежде чем наши пальцы медленно разошлись. Мою кожу покалывало, когда я опустил руку. Я всё ещё чувствовал холодный отпечаток её тонких пальцев.

— Я… — мой голос звучал до смешного хрипло, поэтому я прочистил горло и попробовал снова. — Я собираюсь перекусить. Хочешь чего — нибудь?

— Нет, спасибо. Я уже взяла, что хотела.

Прежде чем я отошел, мой взгляд упал на палочку от мороженого, которую она всё ещё держала в руке. Сопротивляясь желанию просто вырвать её у нее, я указал на неё.

— Я могу выкинуть её для тебя. Если хочешь.

— Спасибо.

Я вырвал у неё палочку с помощью салфетки и выкинул в корзину по пути в кладовую в задней части кухни. Вернувшись с тремя мандаринами и двумя протеиновыми батончиками, я сел на табурет рядом с ней, убедившись, что на этот раз не задеваю её ногу.

Было слишком поздно двигаться к тому времени, когда я понял, что её колени находятся прямо у меня перед глазами. И когда она скрестила свои обнаженные бедра…Я совершенно не мог контролировать себя, мой взгляд был прикован к этому движению.

— Я думала, ты пришел за настоящей едой. — Это ненастоящая еда, — сказала она, ерзая задом на прилавке.

Моя челюсть сжалась, и я с такой силой вонзил большой палец в мандарин, что вокруг него растекся сок, я был абсолютно уверен, что у меня под ногтем осталась апельсиновая корка, достаточно глубоко, чтобы палец болел утром. Это было моё заслуженное наказание за то, что я неуместно пялился на неё.

Я злобно чистил его, вымещая своё недовольство собой на ни в чём не повинном фрукте.

— Как же так? — проворчал я.

Мне было легче отвести взгляд от её ног, как только она заговорила. Она говорила так много и временами так быстро, столько же ртом, сколько руками и глазами.

И чёрт с ним. Потому что это было мило.