Высокий, царственный и сварливый

Глава 24

Эсмеральда

— Ты не говорил мне, что ты не только повар, но и медбрат, — сказала я Пьеру, пока он держал мою босую ногу обеими руками, надавливая и растирая большими пальцами мою лодыжку.

Пьер ухмыльнулся мне с маленького чёрного табурета перед местом, где я сидела на краю больничной койки в дворцовом лазарете.

— Болит? — спросил он, двигая моей ногой из стороны в сторону.

Я покачала головой.

— Нет, боли нет.

— Хорошо, — он осторожно опустил мою ногу, чтобы она болталась у него на колене, затем взял другую в руки. — И я бы сказал тебе, если бы знал, что это произведет на тебя такое сильное впечатление, принцесса, — его усмешка стала кривой и кокетливой. — Ты сейчас смотришь на меня так, словно я неотразим.

Я закатила глаза, не в силах сдержать расцветающую улыбку.

— Нет, это не так, — я кивнула головой вправо. — Я просто избегаю взгляда этих двух разъяренных медведей.

Грудь Пьера затряслась от смеха, когда он оглянулся через плечо на Кая и Шехрияра, стоявших бок о бок. Оба стояли, прислонившись к белой столешнице и стенному шкафчику. Их руки были скрещены на груди, бицепсы выпирали из — под одежды так же сильно, как вены на лбу, а лица были нахмурены. Это было совершенно комично и нисколько не пугающе.

Шехрияр выпрямился, его взгляд пронзил меня.

— Конечно, мы злимся. То, что ты сделала, было безрассудно, и ты могла серьезно навредить себе, Эсмеральда.

— Ух, он проигнорировал твой титул. Это значит, что у тебя серьезные проблемы, принцесса, — поддразнил Пьер, затем наклонился ближе ко мне. — Если от этого тебе станет легче, я думаю, что это было эпично, — он подмигнул. Я ухмыльнулась. — Кстати, не болит? — я покачала головой.

— Не поощряй её, Пьер, — отрезал Шехрияр.

— Боже, посмотрите на её прекрасную улыбку, — Пьер вздохнул, опуская мою ногу вниз, как будто не он разозлил Шехрияра ещё больше. Шехрияр проворчал себе под нос что — то о выбитых зубах. — Это мне понадобится медицинская помощь, если ты будешь продолжать так на меня смотреть.

Я уже наполовину закатила глаза, когда оттуда, где были Кай и Шехрияр, донесся лёгкий стук.

Кай стоял, как и Шехрияр, его руки были сжаты в кулаки по бокам, когда он яростно смотрел на Пьера. Судя по тому, как он двигал стиснутой челюстью и как двигал пальцами, казалось, что он готовится напасть на своего лучшего друга. Моё сердце заколотилось в груди, потому что в его глазах, чернее тучи, был не гнев.

Кай ревновал. У него не было причин ревновать, но он ревновал.

— О, похоже, теперь другому медведю есть что сказать мне, — пошутил Пьер. Я понятия не имела, то ли он не видел ревности Кая, то ли он намеренно тупил. В любом случае, я хихикнула.

Когда Кай посмотрел на меня, наполняя моё сердце обожанием к нему, я одарила его широкой, любящей улыбкой. Темная аура вокруг него заколебалась, когда он тяжело вздохнул, но его хмурый взгляд остался. Хотя, по крайней мере, он выглядел более очаровательно сварливым, чем кровожадным.

Как только Пьер дал мне полный отчет с некоторыми инструкциями о том, что делать, если к концу дня что — то начнет болеть или появятся синяки, он оставил меня в лазарете с Каем и Шехрияром. Я едва успела перевести дух, как Шехрияр разразился гневной тирадой о том, насколько опасно то, что я сделала, хотя он даже не видел этого. Я спокойно кивала и извинялась, пока он в конце концов не выдохся.

— Не делай так больше, — мягко сказал он. — Пожалуйста, принцесса.

— Я не буду. Я обещаю, Шер.

Он положил руку мне на затылок и наклонился, чтобы поцеловать в макушку.

— Хорошо, — он отстранился и посмотрел на свои наручные часы, поворачиваясь к Каю. — У вас есть полчаса, принц Кай. Затем мне нужно, чтобы она вернулась, чтобы подготовиться к церемонии пушечных выстрелов. Я был бы признателен, если бы вы смогли проводить её в её комнату.

— Конечно, — сказал Кай, твердо кивнув.

Шехрияр поклонился и вышел из комнаты, оставив дверь за собой приоткрытой. И вот остались только я, Кай и тёплая тишина, полная смутного осознания.

— Привет, — прошептала я, робко приподняв губы.

— Привет, — прохрипел он, с важным видом подходя ко мне, пока не оказался между моих ног.

Его пристальный взгляд с нежностью ласкал всё моё лицо, от которой у меня по коже побежали мурашки. Я откинула голову назад, чтобы позволить ему полностью осмотреть меня так, как, казалось, ему было нужно. У меня вырвался вздох, когда он поднял руки, чтобы обхватить моё лицо, и мои ресницы опустились.

Я так скучала по его рукам на себе. Я скучала по теплу его огромного тела и по его сладкому, чарующему аромату. Я скучала по нему. И мы были врозь всего одну ночь.

Сначала его губы коснулись моего лба, и он глубоко вдохнул. На выдохе его тело подалось ко мне. Затем он так нежно поцеловал меня в переносицу. Ямочку на моей левой щеке, а затем на правой. Он наклонил голову и поцеловал бьющуюся жилку под моим ухом, затем опустил голову ниже и снова вдохнул, посылая сладкую дрожь по всему моему телу.

— Кай, — мои дрожащие руки вцепились в его бицепсы, а ресницы затрепетали.

Он снова поднялся, быстро и легко, наклоняя мою голову, когда сильно прижался своими губами к моим. Он впился в мои губы с почти отчаянной жадностью, но его руки были такими нежными на моем лице. Я чувствовала по дрожанию его пальцев, насколько осторожным он пытался быть, и, чёрт возьми, это было так мило, но мне не нужна была осторожность. Я просто нуждалась в нём. Поэтому я поцеловала его крепче, притянула ближе, и после секундного колебания он ответил мне взаимностью.

— Ты напугала меня до смерти, Бэббл, — выдохнул Кай, прижимаясь своим лбом к моему.

— Прости, — я медленно сглотнула, зная, что мне есть за что извиняться. — И прости, что не…я имею в виду, прошлой ночью…я сказала, что не собираюсь держаться от тебя подальше, но…

Его руки тут же прижали меня ближе, и он покачал головой.

— Нет, не извиняйся. Всё в порядке. Я понимаю, Эсмеральда. Тебе было о чём подумать, и я… — он вздохнул. — Это было больно. Но только потому, что я знал, что ничего не смогу сделать, чтобы исправить это для тебя.

Трещина расколола моё сердце, наполнив меня сожалением.

— Прости. Мне так жаль, что я причинила тебе боль, Кай.

Но он улыбнулся, мягко, немного и искренне, проводя большим пальцем по моей щеке.

— Не извиняйся, Бэббл. Мне было больно, потому что тебе было больно. Потому что ты мне дорога, Эсмеральда. И я не сожалею об этом. Никогда не буду. Ты тоже не должна сожалеть.

Забудьте, что он только что произнес самые горячие, нежные слова из всех возможных, именно горящая искренность в его глазах лишила моё сердце способности нормально функционировать. Оно икало, всхлипывало и кричало, пуская по моим венам пузырьки и болезненный жар вместо крови. И это захватывающее дух чувство стерло с лица земли весь остальной мир и все его проблемы.

Всё, что я могла видеть, это Кая и то, какими прекрасными были его сердце, его разум, его душа. И он был моим, и я…

Я была влюблена в него. В этом не было никаких сомнений.

Скользнув рукой по его затылку, я притянула его обратно к себе, прижимаясь своими губами к его губам и показывая ему, что именно он заставляет меня чувствовать. Вся любовь, счастье, доверие, всё, пока я не почувствовала удовлетворение, просто прижавшись мягкими губами к его горячим, припухшим губам.

— Карим спрашивал меня о тебе, — прошептала я. Пальцы Кая, который расчесывали мои волосы, замедлились. — Но…думаю, что в хорошем смысле.

— Правда? — мой кивок вызвал улыбку облегчения на его губах. — Я рад. Я так счастлив, Эсмеральда. За тебя. Но и за нас тоже.

Мои губы растянулись в улыбке.

— Мне нравится, когда ты говоришь “нас”.

На его правой щеке появилась великолепная ямочка.

— Мне тоже, — а потом он поцеловал меня.

Где — то во время этого поцелуя металлические петли на двери позади Кая заскрипели. Мы отстранились, оба оглянулись, и моё сердце заколотилось о грудную клетку.

Карим стоял в дверном проеме, сбросив куртку.

— Прошу прощения, что вот так прерываю, — тихо сказал он. — Я просто хотел узнать, как у тебя дела.

Кай посмотрел на меня сверху вниз, в его глазах был неуверенный вопрос. Я улыбнулась ему, ободряюще сжав его руку на моём колене, хотя, честно говоря, я не знала, что чувствовала по поводу этой ситуации.

Теперь, когда охота за сокровищем закончилась, я понятия не имела, что между нами с Каримом.

Кай понял, хотя и неохотно, и наклонился, чтобы поцеловать меня в висок.

— Я подожду тебя в конце коридора.

Кай и Карим обменялись поклонами на выходе. Затем мой брат повернулся ко мне. Прежняя непринужденная атмосфера между нами? Исчезла. Теперь было просто чертовски неловко.

С большой буквы Н.

Волоски на моей коже встали дыбом, когда он подошел ко мне, и я не знала, куда смотреть. Я не могла предугадать, чем всё это закончится, и это меня очень пугало. По крайней мере, раньше я знала, что Карим будет пытаться осудить меня при каждом удобном случае. Я всегда могла подготовиться к этому, но было сложнее подготовиться к неизвестному, и я понятия не имела, кто этот Карим, о чём он думал и почему обнял меня. Не то чтобы я хотела, чтобы он этого не делал.

— Пьер осмотрел тебя? — спросил Карим тихим и неуверенным голосом.

— Хм, да, — пробормотала я, лишь на несколько мгновений сумев встретиться с ним взглядом.

— Как твоя рука?

— Всё в порядке, — я повернула левую ладонь вверх, проводя большим пальцем по коже. — Всего несколько лёгких царапин, он протёр их антибактериальными салфетками.

Карим прочистил горло.

— Могу я посмотреть?

Я заколебалась, но всё же подняла ладонь для него. Я просто не ожидала, что он возьмет мою руку обеими руками и нежно повернет её, пристально разглядывая мою кожу.

— Больно? — спросил он, прижимая подушечки больших пальцев к основанию моей ладони.

Моей руке? Нет. Моему сердцу? ДА. Чертовски сильно.

Как будто в нем боролись сотни разных эмоций. И ни одна из них не отступала.

Я покачала головой, проглатывая растущий комок в горле.

— Нет.

— Хорошо, — он отпустил мою руку, и я сразу же соскучилась по грубому теплу его кожи. — Я знаю, что церемония пушечных выстрелов ещё впереди, но постарайся отнестись к этому спокойно. И…если в какой — то момент ты почувствуешь боль, обязательно скажи Шехрияру…или мне.

— Даже если это означает, что люди заметят, что что — то не так, и будут задавать вопросы? — спросила я, как только обрела дар речи. Отчасти это было обвинение, но я также проверяла эту неизвестную версию Карима. Мне нужно было знать, каким бы ни был его ответ.

Он скривился, но это было такое быстрое подергивание губ, что я бы не заметила этого, если бы не наблюдала за ним так пристально.

— Твое здоровье важнее, Эсмеральда.

Мои уши настолько привыкли слышать, что мысли и мнения других людей значат больше, чем я, что им потребовалось некоторое время, чтобы осознать его слова. Но он не скрывал, что имел в виду то, что сказал. Я чувствовала это нутром.

Слёзы хлынули быстро и горячо, как и боль облегчения в моей груди. Но я быстро опустила глаза на свои руки, отказываясь плакать.

Это было всё, чего я когда — либо хотела. Знать, что я всё ещё в какой — то степени важна для него. Что он всё ещё немного заботится о своей младшей сестре, даже если…

— Эсмеральда, я…

Моё внимание привлекло напряженное выражение его лица, его глаза казались остекленевшими и встревоженными. Он открыл рот, но ничего не произнес. Затем он снова закрыл его и, покорно вздохнув, откинулся назад.

— Я…уверен, что принц Кай ждёт тебя, и тебе нужно готовиться к церемонии, как и мне, поэтому я пойду. Помни, что я говорил о том, чтобы не напрягаться.

Было очевидно, что это не то, что он хотел сказать, но я не буду настаивать. Я просто кивнула и посмотрела ему вслед, бросив последний взгляд через плечо.

Потребуется гораздо больше, чем одна охота за сокровищами и неловкий разговор, чтобы исправить восемь…нет, одиннадцать лет испорченных отношений, что бы ни говорил каждый из нас. Было нанесено слишком много ущерба, между нами образовалось расстояние в несколько миль.

Хотелось бы мне, чтобы одно объятие и улыбка могли бы всё исправить, как будто этого никогда и не было.