Я — Тимур властитель вселенной

Воспоминания епископа Султанин о Тимурленге

ххх

На этом заканчивается повествование о жизни и делах Тимурленга, написанное им самим. Оно заканчивается тем, что Тимурленг собирается идти в поход против китайского императора. Однако по пути в Китай, в точном соответствии с тем, что он видел во сне (он приводит в своем повествовании описание того сна), его поразил апоплексический удар (т. е. паралич). Пролежав шесть дней, на седьмой он распрощался с жизнью, тело его привезли в Самарканд и похоронили в гробнице, которую он велел построить еще при своей жизни.

В своих воспоминаниях Тимурленг пишет что как-то он отправлял епископа Султании в качестве своего посланника к королю ференгов (т. е. Франции) с пожеланием, чтобы тот предоставил в его распоряжение морские суда. В свою очередь, епископ Султании собственноручно написал свои воспоминания о Тимурленге, и рукопись та ныне хранится в Национальной библиотеке Парижа и мы, как обещали, представляем взору читателя вышеупомянутые мемуары, в общем-то краткие по своему содержанию.

При этом заметим, что создается впечатление о том, что Тимурленг встречался с епископом Султании еще задолго до их встречи в Шаме, виделся с ним, как отмечает в начальной части своих воспоминаний, еще в самой Султании, из чего следует, что к тому времени, когда Тимурленг отправлял его в Европу в качестве своего посла, они уже знали друг друга в течении достаточно долгого времени.

Имя его Тимур-бек, Тимур означает «железо», бек — «властитель», враги же называют его Тимурленгом (то есть «Хромой Тимур») потому, что он хромает на одну ногу, а в Иране его называют еще и «Мири Табам», что означает «повелевающий».

У этого человека было много сыновей, к сегодняшнему же дню их осталось всего двое, одного из которых зовут Миран-шахом, к настоящему времени он прожил сорок лет. Второго сына зовут Сун Хари (епископ Султании употребляет такое написание имени Шахруха — Марсель Брион), которому исполнилось двадцать два года. Остальные же из сыновей Тимурленга погибли в различных боях и от болезней.

У Миран-шаха четыре жены и четверо сыновей. Сыновья его взрослые и каждый имеет в своем распоряжении войско, численностью от двадцати до тридцати тысяч человек, и каждый из тех четырех сыновей сам по себе является как бы отдельным правителем.

Тем не менее каждый из тех внуков боится своего грозного деда Тимурленга и знает, что будет строго наказан, если не будет исполнять его повелений.

Тимур-бек, хоть и пребывает сегодня в преклонном возрасте, тем не менее все еще обладает большой физической силой, неутомим в походах и сражениях, дни и ночи он проводит в степных просторах под открытым небом.

Говорят, что Тимур-бек в юности обладал красивой наружностью, да и сегодня, всякий, кто увидит его, согласится с тем утверждением.

Богатства, которыми обладает Тимурленг, столь неисчислимы, что его золотыми монетами можно покрыть всю земную поверхность, только затраты на нужды его личной кухни и шербет-ханэ (кладовая для напитков), составляют ежедневно тысячу мискалей золота.

Просторы подвластных ему земель столь необъятны, что путнику понадобится целый год, чтобы достичь от восточного до западного края его владений. На всем протяжении тех земель царит полнейшая безопасность для путешественников и торговых караванов. И если случится каравану подвергнуться разбою в какой-либо из подвластных ему земель, то незамедлительно, по приказу Тимурленга казнят наместника, управителя той земли, ибо Тимур-бек убежден — до тех пор, пока сам наместник не вступит в сговор с разбойниками, те никогда не посмеют грабить караваны на больших дорогах.

С самого первого дня, когда он пришел к власти и до сегодняшнего, во всех битвах этот человек одерживал одни лишь победы, ни одному правителю, ни одной крепости не удалось устоять перед ним. Не отыщется в мире человека более безжалостного, чем этот, и если на его глазах обезглавят сотню тысяч взрослых мужчин, женщин и малолетних детей, это не произведет на него ни малейшего впечатления — сердце его не дрогнет. Ему не раз и не в одном городе доводилось вырезать полностью все население, вплоть до последнего грудного младенца, и не случалось такого, чтобы он проявил жалости даже к столетнему старику не говоря уж о мужчинах или женщинах.

Тимур-бек внешне очень строго соблюдает предписания исламской веры, ежедневно и еженощно пятикратно он совершает намаз и в месяц поста (Рамазан) соблюдает рузу (то есть пост) и я никогда не видел его употребляющим вино, однако слышал, что иногда тайком он пьет хмельной напиток.

Тимурленг если захочет может десятки раз собрать всех боеспособных мужчин из числа своих подданных в стотысячное войско.

Число лошадей, принадлежащих ему, тех, что пасутся на бесчисленных лугах, достигают двадцати раз по сто тысяч, число его верблюдов невозможно сосчитать и с присоединением Хиндустана к его владениям, в его распоряжении постоянно имеется от пятнадцати до ста боевых слонов, однако тех слонов чаще используют для торжественных выездов и других церемоний.

Тимурленг знает арабский, персидский и тюркский языки, он настолько сведущ в науке Корана и исламского законоведения, что ни один мусульманский ученый не может сравняться с ним в научном споре.

Тимурленг владеет более чем двумястами дворцами: только в Самарканде их насчитывается восемнадцать, в Кеше — двадцать, в Багдаде — пятнадцать, в Исфагане у него имеется двенадцать дворцов, а в Ширазе — семь. Одержав победу над Багдадом, в числе трофеев он заполучил дерево из чистого золота, листья которого были изготовлены из драгоценных камней и никто так и не сумел назвать точную цену того дерева, что было изготовлено из золота и драгоценных камней.

Во время сражения Тимур-бек, подобно всем своим рядовым воинам, облачается в боевые доспехи и вступает на поле битвы. Он не страшится смерти, и несмотря на неоднократно полученные им тяжелые раны, приводившие его на грань смерти, он не перестает быть бесстрашным и самолично участвует во всех боях.

Он считает, что ненависть и противостояние не делают различий в рангах и званиях людей, поэтому он отдает повеления отрубать головы и вспарывать животы знатным сановникам с такой легкостью, словно это какие-то простолюдины.

Он высоко ценит лишь ученых и поэтов, относится к ним с должным почетом и уважением, и причина здесь в том, что сам он является ученым.

С самой первой встречи с Тимурленгом, я обратил внимание на то, что он постоянно живет в степи, на открытом воздухе, спит в походном шатре, и мне кажется, что причина его преимущественного нахождения в степи заключается в многочисленности его войска, которое столь огромно, что ни в каком из городов невозможно его расквартировать.

Тимур-бек ест сидя на земле, спит на земле и не имеет привычки есть сидя за столом.

Пищу его порою составляет рис, иногда простокваша из кобыльего молока, в число излюбленных напитков входят кобылье молоко, медовый щербет, но по праздникам ему приготавливают кебаб (шашлык) из жеребятины, что является любимейшим блюдом жителей Хорезма.

Во время приема пищи в шатре, натянутом на пять столбов, расстилают дастархан, Тимурленг садится во главе дастархана. Остальные же, его сыновья, внуки, военачальники садятся так, чтобы между Тимурленгом и ими сохранялось расстояние в несколько заръов.

Вся посуда, выставленная на дастархане — из чистого золота, во время трапезы никому не дозволено разговаривать, за исключением случаев, когда сам Тимурленг обращается к кому-либо с вопросом.

Если Тимурленг принимает гостя из числа христиан, во время трапезы он позволяет тому употреблять вино, сам же воздерживается от этого, ни его сыновьям, ни внукам, ни приближенным не дозволено пить сей напиток.

Во всем мире нет такой дисциплины и порядка, как в войске Тимур-бека. Воинские начальники в армии Тимурленга различаются один от другого по десятикратному соотношению, так старший над десятью воинами называется «ун-баши», сотник — «юз-баши», тысячник — «минг-баши», командующего десятью тысячами воинов называют «туман-баши».

Если тысячник (минг-баши) прикажет своим воинам броситься в огонь, те без колебаний исполнят его приказание, ибо каждый воин знает, что в качестве наказания за неисполнение приказа вышестоящего начальника с него живого сдерут кожу. Дисциплина в войске Тимурленга столь сильна, что воин, совершивший промах или ошибку, сам перерезает себе жилы не дожидаясь, когда его накажут.

Когда Тимур-бек велит вырезать всех жителей и разграбить все имущество в том или ином городе, над тем городом вывешивают черный флаг и это означает, что он будет стерт со страниц Книги Бытия.

Во время похода на Рум, Тимур-беку довелось осаждать некий город, расположенный между Арменией и Ангорой и когда он взял тот город, велел побросать всех его жителей в колодцы, все те колодцы были забиты до отказа людьми, которых бросали в них живыми.

В городах, которые добровольно сдавались на его милость, жизнь, имущество и честь их жителей оставались неприкосновенными и если в таком городе случалось женщине подвергнуться насилию или имело место ограбление, то виновного в том воина казнили вместе с его непосредственным начальником. По этой причине города, осаждаемые Тимур-беком, спешат добровольно сдаться, исключая те случаи, когда их правители намеренно не желают покоряться ему.

Одним из обстоятельств, способствовавших тому, что Тимурленг стал одним из самых могущественных людей мира, явилось применение им пороха.

Тимурленг владеет секретом изготовления пороха и во всех своих походах возит с собой определенное количество сырьевых материалов, необходимых для изготовления порохового заряда. Оказавшись у крепости, которую намерен взять, он быстро изготавливает те заряды для того, чтобы, устроив взрывы, разрушать укрепления.

Я не думаю, чтобы в мире нашелся человек более жестокий чем Тимурленг, возможно и в будущем не найдется такого, который превзошел бы его в этом отношении.

Осадив Дамаск, он отправил его населению послание с предложением сдаться и открыть городские ворота перед его войском, в противном случае он грозил перебить всех жителей.

Жители в страхе перед Кутул Хамзой, правителем Дамаска, не осмелились сдать город. Кутул Хамза же несмотря на имеющиеся у него огромные колесницы так и не сумел оттеснить Тимурленга от стен города. Тимурленг с помощью пороховых зарядов разрушил крепостную стену и вошел в город. Возле мечети Умара один из выдающихся мусульманских ученых Низамуддин Шами обратился с мольбой к Тимурленгу, заклиная его отказаться от намерения истребить население Дамаска. В ответ Тимурленг воскликнул: «Если бы ты не был ученым, я бы приказал содрать с тебя живого кожу!» В Дамаске он казнил столько жителей, что в живых не осталось никого, кроме тех, кто владел искусными ремеслами, ученых и литераторов. Из Дамаска в Мавераннахр, на свою родину он отправил на двух тысячах верблюдах огромную добычу, состоящую из золота, серебра, драгоценных камней, шитых золотом тканей, дорогих ковров. И этот кровожадный и жестокий властитель устроил в Дамаске симпозиум самых выдающихся ученых-знатоков ислама (улемов), на котором обсуждались различные аспекты содержания Корана.

Единственный человек, которому удалось перехитрить Тимурленга и остаться безнаказанным был Эдиг-бей, падишах Татаристана (Татаристаном называли местность, которая сегодня носит название Крымский полуостров, что расположен в южной части России — Марсель Брион).

Тимурленг, желая женить своего сына, отправил посла в Татаристан, чтобы посватать дочь Эдиг-бея за своего сына. Эдиг-бей ответил: «Я готов отдать свою дочь в жены сыну Тимурленга, однако не владею достаточным богатством и поэтому не в состоянии обеспечить за своей дочерью такое приданое, которое соответствовало бы чести и величию такого властителя, как Тимур-бек. Ведь если я отправлю свою дочь в Мавераннахр не обеспечив её должным приданым, то покрою себя несмываемым позором!»

Тимурленг ответил: «Я сам обеспечу приданое для твоей дочери, которое отправлю тебе и ты его пришлешь вместе со своей дочерью. Все будут считать, что это ты обеспечил свою дочь необходимым приданым и таким образом, честь твоя будет сохранена».

Тимурленг снарядил двадцать пять верблюдов, груженых золотом, серебром, драгоценными камнями, шитых золотом тканей, кашмирскими шалями и уполномочил восемь своих приближенных, чтобы они доставили Эдиг-бею те сокровища и привезли дочь татарского падишаха для его сына.

Вельможи Тимурленга вместе с караваном тех сокровищ отправились в город Сократ, столицу Татаристана (Епископ Суптании исказил название столицы Татаристана. Тот город назывался Судак — Марсель Брион).

По прибытии каравана сокровищ в столицу Татаристана, Эдиг-бей, падишах страны, заключил в зиндан (тюрьму) посланцев Тимурленга, присвоил себе все то золото, серебро, драгоценности и дорогие ткани и не стал отправлять свою дочь в Мавераннахр. Тимурленгу так и не удалось возвратить те сокровища, освободить своих вельмож, томившихся в татарской неволе, и я сам слышал как он говорил, что никому не удавалось так бессовестно обмануть его, как это сделал Эдиг-бей.

Ни один из властителей не мог сравниться с Тимурбеком пышностью и великолепием своего двора.

Одной из достопримечательностей его двора, придававших ему особую пышность и великолепие, было наличие в нем заложников, всегда носивших свои национальные одежды.

Тимур-бек следует правилу держать в заложниках юных сыновей и младших братьев правителей, являвшихся его данниками и те живут при дворе Тимур-бека, никто их не беспокоит и каждый из тех принцев и отпрысков правящих семей имеет свою собственную свиту.

Тимур-бек держит заложников для того, чтобы подвластные ему правители не поднимали мятежа, зная, что если вздумают пойти на это, их сыновей или братьев умертвят по велению Тимур-бека.

Все правители Хиндустана, Ирана, Шама, Рума (то есть Турции) и страны кипчаков (то есть земель, расположенных на севере Кавказа) имеют своих близких заложниками при дворе Тимур-бека и часто случалось, что те заложники принимали участие в войнах, которые вел Тимур-бек и даже гибли в их ходе.

Помимо богатств, добытых им в результате захвата таких больших государств, как Исфаган, Багад, Дамаск и других, Тимур-бек взимает со всех подвластных ему земель дань, в размере одной десятой части доходов, получаемых их правителями. Эти средства являются источниками, за счет которых он обеспечивает содержание своим воинам и приближенным.

Все воины и военачальники Тимур-бека своевременно и в полной мере получают причитающуюся им плату и если до него дойдет, что кто-то из них присвоив товар какого либо лавочника не уплатил за него, виновного неминуемо казнят.

Тимур-бек твердо следует своей вере и пятикратно совершает намаз, каждый день и где бы он не находился. У него имеется мечеть, которую в разобранном виде возят за ним повсюду, всякий раз, когда необходимо, ее собирают и Тимур-бек совершает в ней намаз.

Тимур-бек не употребляет вина и воздерживается от всего, считающегося запретным согласно предписаний ислама.

Несмотря на воздержание от всего, что считается запретным с точки зрения ислама, в отношении винопития и любострастия, он не настолько уж строг, однако питает отвращение к греху, присущему племени Лота, уличенных в том грехе он безжалостно велит казнить.

Тимур-бек обожает хрустальную посуду, любит пить из нее воду. Однако он не обжора, употребляя пищу, не преступает пределов умеренности, он любит, чтобы в некоторые блюда, особенно в рис, добавляли заъфаран (т. е. шафран).

Тимур-бек хромает на левую ногу и никто из лекарей мира так и не смог устранить то увечье, которое он получил в ходе одного из сражений, ибо в результате той раны были повреждены нервы его левой ноги.

Несмотря на свою хромоту и свой преклонный к сегодняшнему дню возраст, он несравнимо ловок, в его движениях не проявляется ни малейшего признака старости и немощи, лишь легкая седина проглядывает в его волосах. Наверняка в мире не рождалось человека, обладающего более сильной памятью, чем у Тимур-бека, одним из факторов успеха этой личности является сила и глубина его памяти. Если ему в течении дня приходится принять сотню своих приближенных и полководцев и возложить на каждого из них отдельное поручение, ни одно из которых не схоже с другими, он помнит обо всех тех указаниях, как и о том, когда их следует исполнить, и если тот на кого было возложено поручение, не исполнит его к указанному сроку, провинившегося ждет неминуемая казнь.

Все люди из окружения Тимур-бека прекрасно осознают это, и понимают, что если на них возложили поручение и они не обеспечат его исполнение к указанному сроку, им не избежать скорой казни.

Однако, если при возложении на них поручений они приведут обоснованные доводы об имеющихся трудностях по их выполнению, Тимур-бек проявляет понимание и устанавливает более длительные сроки исполнения.

Поскольку все знают, что когда срок наступит, Тимур-бек не преминет спросить об исполнении задания и не потерпит малейших отлагательств, то всякий, получивший его, старается исполнить его к назначенной дате.

Пока по велению Тимур-бека строился город Кеш, были обезглавлены двое зодчих, — на них возлагалось завершение строительства определенных частей города в установленные сроки, с чем они не справились.

Возвратившись как-то из похода и заглянув в Кеш, Тимурленг обнаружил, что строительство отдельных сооружений не завершено, и двое, ответственных за то зодчих сказали, что если Амир Тимур даст им всего два месяца, то они непременно завершат то строительство.

Однако Тимур-бек не внял их просьбе и велел казнить их обоих и поручил другому зодчему завершить те работы.

Во время походов и сражений Тимурленг разделяет со своими полководцами и воинами все лишения и трудности, и они прекрасно знают об этом.

Каждый из военачальников и воинов знает, что проявив отвагу он будет вознагражден, а проявив малодушие — наказан. Трусость и малодушие в бою считаются таким тяжким позором в войске Тимур-бека, что ни один воин, ни один полководец не проявит их на поле сражения, и делает это не в страхе перед карой Тимур-бека, а боясь уронить свое достоинство перед своими же соратниками.

Во время всех своих больших и опасных сражений, Тимур-бек назначает кого-то из своих полководцев своим заместителем, а сам занимает место в первом ряду войска и непосредственно участвует в бою.

Ему много раз случалось получать опасные для жизни раны, когда окружающие уносили его из поля битвы, тем самым спасая его от опасности быть затоптанным копытами коней.

Тем не менее, снова и снова он вступал в новые бои, его отвага в бою настолько заразительна, что при виде ее кровь кипит в жилах его воинов и полководцев и они готовы совершать любые подвиги. Благодаря именно своей отваге, Тимурленгу удалось во главе пятисот добровольцев-смертников ворваться в такую, казалось бы, несокрушимую крепость, как Дели.

Однажды, мне довелось своими глазами видеть, как Тимур-бек участвовал в сражении и как он покидал поле битвы, успешно завершив её, и я должен сказать, что он входит в число самых отважных людей своей эпохи.

В тот день, возвратившись с поля битвы он, как я увидел, был с головы до ног забрызган кровью, а лезвие его сабли было покрыто настолько толстым слоем запекшейся крови, что уже не влезало в ножны. Когда он стянул с тела доспехи, на нем обнаружилось несколько ран, их стали перевязывать, а доспехи и оружие унесли к ручью, чтобы смыть с них кровь.

До моего отъезда к королю ференгов в качестве посла Тимур-бека, он еще имел привычку брить бороду. Однако, возвратившись из страны ференгов, я увидел, что он стал носить бороду и в ней проглядывают седые нити.

Когда на нем не надеты боевые доспехи, воинский шлем, Тимур-бек обычно носит на голове белую шапочку. Зимой эта белая шапочка сделана из войлока, летом для него шьют белую шапочку из шелка. Для того, чтобы она плотно сидела на голове, та шапочка снабжена подкладкой и на ней постоянно сверкают несколько рубинов и алмазов.

Тимурбек любит присутствие в одежде белого, желтого и красного цветов, он редко носит одежду из полосатой ткани, летом он носит одежду из белого и желтого шелка, весной и осенью он надевает одежду из плотной красной ткани, зимой — куртку-телогрейку из беличьего или горностаевого меха. Зимой, как и летом, местом его обитания является степь.

Тимур-бек неравнодушен к благовониям, ему доставляют самые дорогие их разновидности со всего мира, и всякий, подошедший к его шатру, ощущает ароматы тех редкостных благовоний издали, еще до того как вступит в него.

Когда некоторые из иноземных правителей, попав к нему на аудиенцию, падали ниц и прикладывались челом к земле, Тимур-бек выражал свое отвращение к подобным действиям и говорил, что кланяться следует только Господу, и что никто кроме Господа не обладает величием в той мере, чтобы перед ним падали ниц.

После тех случаев, испрашивающих аудиенцию у Тимур-бека предупреждают, чтобы они воздерживались от совершения глубоких поклонов, а вместо того, просто преклоняли одну ногу, касаясь ее коленом земли. Такой способ выражения уважения касается также и иностранных послов, удостоившихся аудиенции у Тимур-бека, после чего он дозволяет им сесть.

В сражениях шатер Тимура не отличается от шатра любого из его полководцев. Однако в местах, где устраивают привал, для его отдыха разбивают дорогой шатер или ставят юрту, и стоимость каждого из тех роскошных шатров и юрт может быть равной размеру дани, взимаемой с целого государства.

На верхушке шатра Тимурланга крепят золототканные и алые полотнища, наподобие знамен, и когда дует ветер и те полотнища развеваются, то возникает красивое зрелище. Внутренняя часть его шатра, в зависимости от погодных условий и времени года, украшают золотистыми и пурпурными тканями, кашмирскими шалями, коврами редкой красоты.

Я был в Самарканде, когда туда для встречи с Тимур-беком прибыл посол Генриха III правителя Кастилии, что расположена в Испании. Упомянутый посол носил имя Гонзалес Клавихо и был уже вторым по счету, которого Генрих III направлял ко двору Тимур-бека. Первый посол был отправлен, когда Тимур-бек находился в Руме, воюя с Йилдиримом Баязидом, и тот посол прибыв в Ангору в разгар военных действий застал Тимур-бека и его воинов сражающимися в боях. Когда тот посол собрался в обратный путь в Кастилию, Тимур-бек передал ему так много ценных и дорогих вещей в качестве даров для правителя Кастилии, что для их перевозки потребовалось двадцать мулов. В числе тех даров Тимур-бек через того посла отправил правителю Кастилии также двух своих наложниц-христианок, обладавших необычайной красотой.

Генрих III, правитель Кастилии, что в Испании, был настолько польщен величием и щедростью Тимур-бека, что направил к нему еще одного посла, которого звали Гонзалес Клавихо, и я сам видел того посла. Это произошло в 1403 году, за два года до смерти Тимур-бека (он умер вследствие апоплексического удара-паралича, случившегося с ним, когда он во главе войска приближался к границам Китая).

В понедельник, восьмого сентября 1403 года от Рождества Христова в городе Самарканде было договорено, что посол кастильского падишаха будет принят Тимур-беком.

В тот день Гонзалес Клавихо облачился в свои лучшие одежды, раздал сопровождающим его лицам дары, привезенные им от имени правителя Кастилии, эти сопровождающие шли впереди посла, пока то шествие не достигло места вблизи дворца Тимур-бека.

Там уже находилось несколько приближенных Тимур-бека, и они с почестями встретили посла Кастилии, помогли ему и его спутникам сойти с коней, приняли принесенные им дары и сами с почтением понесли их впереди процессии до вторых ворот дворца Тимур-бека.

В том месте процессию ожидали шесть индийских слонов, оснастка и сбруя которых была отделана золотом и пурпуром, на их спинах были установлены паланкины из дерева «фуфэл» (т. е. арека, капустная пальма — Areca catechu), что произрастает в Хиндустане, на них возложили дары кастильского владыки и слоны зашагали вместе с процессией, которая затем достигла третьих ворот дворца.

Там дары правителя Кастилии сняли с паланкинов и трое из внуков Тимур-бека с почетом встретили посла, один из высокопоставленных придворных, почтительно придерживая под руку Гонзалеса Клавихо, повел его к залу, где восседал сам Тимур-бек.

Слуги Тимур-бека пронесли вперед дары от правителя Кастилии, за ними шествовали трое из внуков Тимур-бека, за ними шагал посол Кастилии, почтительно придерживаемый под руки, таким образом процессия дошла до места, где восседал Тимур-бек.

В том месте посол Кастилии, опустившись на одно колено и приложив обе руки к груди, совершил поклон. Какое-то время он оставался в том положении, затем выпрямился и встал. После этого он сделал несколько шагов вперед и вновь, опустившись на одно колено, совершил поклон.

Таким образом, всего семь раз посол Кастилии опускался на одно колено и совершал поклон пока не приблизился к Тимур-беку.

К моменту, когда посол приблизился к Тимур-беку, поднесли и разложили перед Тимуром принесенные им дары.

Тимур-бек на арабском языке, который как он знал, был понятен Гонзалесу Клавихо, спросил: «Как здоровье и дела нашего любимого сына, правителя Кастилии, который как мы знаем является величайшим из правителей земли ференгов?»

Клавихо ответил: «Правитель Кастилии пребывает в добром здравии, дела его в хорошем состоянии, и он просит великого Господа ниспослать крепкого здоровья и долгих лет жизни для великого эмира».

С этими словами посол вручил Тимур-беку послание от своего повелителя, тот, приняв послание, спросил, на каком языке оно писано. Гонзалес Клавихо ответил, что послание написано на испанском языке.

Тимур-бек сказал: «Здесь, кроме тебя самого и твоих спутников, нет никого, кто бы мог читать по-испански. Поэтому мы ознакомимся с содержанием послания после трапезы».

Тем временем слуги Тимур-бека подняли дары, что были разложены перед тем великим человеком, чтобы унести их. Тимур-бек сказал послу Кастилии: «Даже если бы ты явился ко мне без этих даров, я был бы рад одной лишь вести о том, что правитель Кастилии пребывает в добром здравии».

До того момента посол Кастилии и его спутники внимали Тимур-беку стоя, после того как дары унесли, он велел, чтобы посол и один из его сопровождающих, наиболее старший по своему рангу среди остальных, уселись справа от него. Остальным членам посольства было дозволено сесть слева от него, на расстоянии семи заръов.

Сам Амир Тимур восседал на небольшом сидении о четырех ножках, голову его венчала белая шапочка, украшенная разноцветными драгоценными камнями и султаном.

Затем внесли кушания, и мне пришлось бы исписать множество страниц, чтобы описать количество и разнообразие яств, приготовленных для приема в честь посла Кастилии.

Несколько блюд, поданных в тот день состояли из баранины, жареной в собственном соку, и мяса молодых жеребцов, запеченных в угольях костра, разожженного из степного хвороста.

Кебаб из жеребятины является одним из наиболее изысканных блюд степных жителей Мавераннахра. Жеребенка перед этим режут, свежуют (снимают кожу), извлекают внутренности, которые моют и очищают. Затем их снова помещают внутрь, добавляют туда немного масла, пахучих трав и зашивают разрез на брюхе. Затем тушу жеребенка помещают в его собственную кожу, которую также зашивают. Все это погребают под угольями костра, разожженного из просушенного степного хвороста, я сам пробовал то блюдо и могу сказать, что оно очень вкусное.

Испеченную именно таким способом жеребятину на огромных подносах (каждый из которых несли несколько слуг) вносили в зал, клали наземь, разрезали на куски. Бедренную часть в блюдах располагали перед Тимурленгом, послом Кастилии и лицом, являвшимся первым после него по старшинству.

Им подносили также испеченные жеребячьи потроха. В тот день было зажарено свыше двухсот овец и жеребят, которых было бы достаточно, чтобы кормить то посольство в течении года, а может и дольше.

Во время трапезы гостям подавали напитки в золотых чашах и кувшинах. Тимурленг и его придворные пили из той посуды лишь кобылье молоко.

После трапезы посол Кастилии зачитал для Тимурленга послание своего правителя, и Амир Тимур выразил свое глубокое удовлетворение по поводу его содержания, сказав, что непременно направит в Испанию свое посольство с ответными дарами и посланием.

Начиная с той даты, в течении семи дней, то есть до 15 сентября 1403 года, Тимур-бек ежедневно в одном из своих дворцов устраивал приемы в честь посла Кастилии, и каждый раз церемонии, совершаемые в ходе тех приемов, отличались от предыдущих. В первый день гостей встречали со слонами, которые были богато украшены, на второй день их сменили кони, также изысканно украшенные, на третий день это были красивые мулы, на четвертый — породистые короткошерстные верблюды с оснасткой, усыпанной драгоценными камнями. И так, каждый день разнообразились условия и церемонии приемов, устраиваемых в честь Гонзалеса Клавихо. По окончании тех дворцовых приемов, Клавихо остался на зиму в Мавераннахре, и только весной он отбыл на свою родину. Я думаю, вряд ли в ближайшие время в мире может появиться властитель, который сумел бы сравняться с Тимур-беком по своему могуществу, богатству и щедрости.

Конец воспоминаний епископа Султанин о Тимурленге и конец этой книги.