За труды и отечество

Глава 3−2

— Целителя! — Первым среагировал Элей, за ним Ариен бросился к другу, пытаясь понять, что происходит.

— Не надо целителя, — с трудом прохрипел Серов. — Сам справлюсь. Но сначала, кажется, мне нужно кого-то… Покарать.

После чего его сознание скользнуло наверх, а потом перенеслось туда, куда его звали. Следующим, что увидело вернувшееся на землю молодое божество, оказалась темное, освещенное мерцающими свечами, помещение, судя по убранству какой-то древний храм. Таких странных мест Серов за прошедшие десять лет повидал не одно и не два, причем впечатление от этого дела у каждый раз оставались сугубо отрицательные. Посреди помещения стояли странные люди — ну во всяком случае они ощущались как люди — окружив здоровенный кусок грубо отесанного камня. На камне лежала голая девушка с воткнутым в грудь клинком.

— Приди владыка! Приди наше божество, мы взываем к тебе!

Серов прислушался к ощущениям и понял, что может двигаться. Опустил взгляд вниз, пошевелил рукой. Тело чувствовалось очень стронно, впрочем, это и не удивительно, ведь сознание божества находилось внутри каменной статуи. Такой, которую при освещении последователи Александра устанавливали в каждом из их храмов и которая, собственно, и олицетворяла собой присутствие божества. Откровенно говоря попаданцу не слишком нравилось такое максимально «персонализированное» поклонение, он бы предпочел — если отбросить всю шизофреничность ситуации в целом от начала и до конца, — чтобы поклонялись не его изображению, а скорее некой «идее»… Однако оказалось, что заставить своих же верующих верить именно так, как нужно тебе — не так просто. Вернее — сложно, практически невозможно. И что с этим делать дальше, попаданец просто не знал.

Александр с трудом поднял каменную руку и с интересом рассмотрел ладонь. Ладонь была явно не «его», уж рисунок венок, всяких складок, морщин и конечно же шрамов мужчина на своем теле вполне мог бы узнать. Тут неизвестный скульптор явно схалявил — рука была гладкой лишь с небольшим намеком на рельеф. И ощущалась странно… Как будто чужая, что с другой стороны было совсем не удивительно, ведь Серов просто «занял» место внутри статуи.

Оживление стоящего у алтаря каменного истукана меж тем оказалось замечено собравшимися. Экзальтированные крики стихли в помещении на секунду воцарилась звенящая тишина. Было буквально слышно, как сквозняки, гуляющие по явно старому зданию, играют с огоньками свечей.

— Ну и кто тут меня звал, черви навозные? — Немного освоившись в «новом теле» Серов сошел с постамента и приблизился к одному из культистов. — Кто вы такие? Кто вас надоумил принести мне… МНЕ! ЧЕЛОВЕСЕКУЮ ЖЕРТВУ!

Сомнений теперь уже не оставалось, та темная отвратительная на вкус сила, которая в мгновение захлестнула его сознание, была ничем иным как результатом жертвоприношения. Александр даже внутренне содрогнулся, представив себе такие регулярные жертвы. Если от одной убитой в его честь девушки ему чуть крышу не снесло, страшно даже представить, в кого можно превратиться, получая такие «подарки» регулярно.

— «Хотя конечно, объем влитой силы поражает, никакие коллективные молитвы и добрые дела „во славу“ и рядом не стоят, не удивительно, что столько различной степени пакостности сущностей жертвы любит, дармовая сила она такая».

— Владыко! Владыко! — Внезапно отмер один из балахонистых культистов. Черные одежды неожиданно напомнили Александру эпизод с попаданием его самого в этот мир, отчего, казалось бы, и так отвратительное настроение испортилось еще сильнее. — Прими жертву! Дай нам сил!

Не обращая внимание на заданные раннее вопросы, самозваный последователь бросился в ноги Александру — статуе, временно выступавшей его вместилищем — и продолжил причитать о жертве, силе и прочем бреде.

— Где мы находимся? — Не обращая внимания на крики граф просто ухватил павшего ниц мужика за шкирку и с неожиданной легкостью поднял перед собой как нашкодившего котенка. То ли у статуи не было ограничений по силе, то ли это божесвенные возможности так проявлялись, но веса мужчины Серов просто не почувствовал.

— Это город Синтос, Владыко, — слегка заикаясь ответил культист.

— Синтос… — На секунду задумался Александр, — это тот, который на южной границе Ветлана, не далеко от герцогства Тавар?

Карту континента попаданец знал не так чтобы очень хорошо, но относительно близкие населенные пункты, с которыми еще до эпидемии имелись торговые связи, помнил. Синтос был совершенно невзрачным городком, выросшим вокруг пограничной крепости и жил с торгового пути, идущего в обход Авенбурга. Таварские герцоги не будь дураками на въезжающий к себе товар накладывали более чем существенную пошлину, и не важно, собираешься ты его продавать внутри страны или идешь транзитом. Поэтому имелся и путь из Ронделийского Царства в Игел через этот самый Синтос в Ветлане для тех, кто платить герцогские пошлины не хотел. Ну а кроме данного факта Александр про этот населенный пункт собственно ничего и не знал.

— Да, Владыко.

— «Вот это меня закинуло, километров шестьсот-семьсот на северо-запад. Нихрена ж себе полеты во сне и наяву», — подумал Серов, а вслух переспросил. — Кто вас надоумил, черви, что принести мне в жертву человека — будет хорошей идеей? Я вас всех за такую гадость уничтожу, как тараканов раздавлю.

Один из одетых в балахон участников жертвоприношения видимо понял, что что-то пошло не так и подхватив полы своего одеяния без оглядки стартанул куда-то в сторону выхода из помещения. Стартанул и буквально взорвался кровавыми брызгами, разлетевшись на мириады, размером со спичечную головку кусочков. Александр почувствовал, как часть переполнявшей его энергии ушла, оставив после себя очень неприятное ощущение.

— Еще кто-то побегать желает? Нет, тогда отвечаем на мои вопросы! — Кажется, подобная демонстрация силы остальных участников всего действа немало впечатлила. Во всяком случае никто больше убегать не пытался. — Кто вас познакомил с верой в меня?

О том, что его культ уже вырвался за пределы Вольных Баронств, Серов знал. Ощущал тонкие связующие нити, уходящие куда-то далеко на север и запад, впрочем, без подробностей, так далеко чувствительность его силы не распространялась. И вот понимание, что основы заложенного им учения могут так просто извратить, начать реально приносить жертвы и творить всякие непотребства его именем… Пугало.

— Я не знаю его имени, он называл себя Амадом, — Александр сделал мысленную зарубку уточнить у Никары имеется ли у нее такой человек.

— Рассказав тебе о вере в меня, этот Амад дал тебе священный знак?

— Нет, он сказал, что знак нужно заслужить, принеся тебе, Владыко, жертву.

Мужик в балахоне — капюшон съехал на одну сторону, открывая взору божества лысеющую голову небогатого горожанина, судя по всему, лет сорока с неприятными бегающими поросячьими глазками и кривыми зубами — уже окончательно понял, что попал, и в перерывах между ответами начал противно подвывать на одной ноте. Умирать ему очевидно не хотелось, хотя, судя по распластанному на жертвенном алтаре телу, никакого пиетета перед бесконечной ценностью человеческой жизни культист глобально не испытывал.

— «Плохо» — Все «бесконечности» несли на себе отпечаток того, кто их передавал дальше по цепочке, поэтому при необходимости так можно было бы отследить предателя. А в том, что это была натуральная, заложенная под него бомба, Серов уже практически не сомневался. В слух он, однако, спросил другое, — много вас? В вашей ячейке? Есть еще кто-то, кто здесь не присутствует?

— Н-нет, — голос лысого культиста дал петуха, а в воздухе неожиданно запахло говном…

— Простите нас, Владыко, — видимо поняв, что такими темпами они все тут сдохнут, другой балахонистый бросился статуе Александра в ноги, но тут же словил каменной ступней пинок в противоход и, издав неопределённый звук, поломанной куклой отлетел на несколько метров к дальней стене.

— Никому не двигаться! Ты слышишь меня?

— Да, Владыко, — еле слышно ответил лысый засранец.

— Почему вы решили жертву приносить именно мне, а не любому другому богу? — Последовал следующий вопрос.

— Владыко, вы единственный действующий бог на континенте, который действительно являет последователям свою силу, — пока лысый «ушел в перезагрузку» на вопрос ответил еще один культист, который до этого, кажется, вообще не шевелился. Из пяти человек, которые изначально учувствовали в ритуале, двое уже отправились на свидание в Богами — как бы странно не звучал этот эвфемизм в данной ситуации — один с самого начала упал в обморок, засранец впал в прострацию и получается, что у Александра остался только один доступный собеседник. — До нас дошли слухи о том, что ваша сила помогла людям справиться с недавней эпидемией, остальные же боги остались глухи к просьбам своих последователей.

— И поэтому вы, придурки, решили принести человеческую жертву? Богу, который «прославился» лечением больных и помощью страждущим? У вас в голове говно вместо мозгов? — Последний вопрос был явно риторическим, поэтому балахонистый даже не попытался на него отвечать. Серов подумал немного и продолжил вопрос. — Много в городе людей, которые считают меня своими последователями?

— Н-не очень, Владыко, — этот культист тоже начал заикаться от волнения и страха. — Несколько десятков.

— Есть среди них нормальные люди? Которые точно не будут замазываться этой гадостью? — Серов ткнул каменной рукой в сторону лежащей на алтаре жертвы. — И что это за девушка? Вы же не первую попавшуюся бабу на алтарь потянули?

— Это девушка — младшая дочь начальника городской стражи, — уже понимая, что правда может расстроить божество, но все равно не решаясь соврать, ответил неудачливый культист. — Мы хотели поймать какую-то магичку посильнее или дворянскую дочь, но не получилось. А получилось только ее.

— Твою мать! — Серов до хруста — буквально до хруста, с пальцев начала осыпаться мелкая крошка — сжал каменные кулаки и в сердцах пнул лежащего перед ним лысого. Под ногой что-то хрустнуло и культист издал тяжелый болезненный стон. — Сука! Сука! Сука! Нет простой смертью вы не отделаетесь, я вам такое посмертие устрою… В назидание другим вот таким умникам.

Последние пару лет Александр усиленно работал над своей «Библией». Книгой, которая станет философской и метафизической основой его религии. В ней должны были максимально подробно и без всяких двойных толкований разъясняться все аспекты жизни «праведного» приверженца новой веры. Начиная от привычного всем «не убей» и «не укради», через основы правильного мышления и необходимость умственного и телесного саморазвития к банальным правилам гигиены. А что, вон у мусульман очень правильная и передовая — уж на момент становления веры в 7–8 веке нашей эры так точно — практика мытья рук и ног. Мелочь кажется, местами даже смешная в разрезе «религиозного видения», а сколько это сэкономило за полтора тысячелетия жизней, страшно даже представить.

Короче говоря, должен был получиться такой себе гибрид уголовного кодекса с кодексом юного строителя коммунизма, пропущенный через личный опыт успевшего пожить в двух мирах человека и адаптированный для средневековых реалий.

Но самая главная изюминка раскрывалась даже не в этом. В своей «Библии» Серов хотел «прописать» для верующих в него почитателей концепцию «рая» и «ада» — не в плане наличия дьявола-антагониста и вечного с ним сражения, а в плане награды-наказания для человека в зависимости от его земного пути, — что было в местных религиозных системах настоящей прорывной новинкой.

Собственно, и у имеющихся богов далеко не все души получали одинаковое померите. Каждый бог «имел» — как оно наличествовало на самом деле, никто естественно не знал, были возможны разные варианты — свой домен, куда забирал «подходящие» ему души. Воины, погибшие в бою или просто отличавшиеся на ратном поприще за время жизни отправлялись к богу Расу. Души магов уходили Фарине, а души женщин-матерей-домохозяек — Лиос. Но при этом разделения по принципу праведности/неправедности как бы и не было. Вор и убийца не попадал в ад он просто отправлялся в домен бога Литона, и в общем-то ничего плохого с его душой не происходило там. Ну наверное, во всяком случае именно такая концепция была основной среди верующих. Серов же уже успел почувствовать, насколько человеческая вера — мощная штука, способная менять действительность и перекраивать под себя даже самих богов. Так что вероятность того, что реальность соответствует тому, во что люди, собственно, и верят, была как минимум не нулевая.

Ну и, короче говоря, попаданец тут хотел произвести настоящую революцию в деле управления массами. Ведь с учетом ситуации — когда «вера» в бога не является фактически верой, а скорее знанием — влияние на общество концепции рая и ада будет в разы, на порядки сильнее, чем в том же христианстве. А самое смешное, что верующий фактически сам, не только создаст себе место для посмертного обиталища души, но и сам определит место ее попадания. То есть система будет работать как бы автоматически.

В общем, Серов всю эту концепцию уже третий год силился перенести на бумагу, но пока работа еще была далека от завершения. Даже не в том смысле, что за три года граф не успел обратить все свои идеи в письменный текст — дело-то в общем-то не хитрое, — а вот отточить формулировки, дабы избежать двойного толкования, так выразить свои мысли, чтобы потом у верующих сформировалась именно нужная тебе картина мира, а не что попало — это да, это не легко. Да и страшно, на самом деле, а вдруг что-то пойдет не так, последователи извратят первоначальный посыл своего божества, жертвы начнут — не дай, хе-хе, Бог — приносить, как это отобразится на самом попаданце. Останется ли он тем же человеком, собой фактически, или мутирует во что-то другое, утратив собственное «я». Вопросов было больше, чем ответов.

— Откуда у вас моя статуя? Ее тоже неизвестный проповедник приволок на горбу?

— Не знаю, Владыко. Когда меня привели в храм, статуя уже здесь была.

Допрос культистов продлился еще добрых полчаса, за которые Александр выяснил подробности существования религиозной ячейки в пограничном городе Синтосе. Если не углубляться в подробности, то новость о появлении в Баронствах нового божества — активного, что важно — дошла до этих мест в изрядно искаженном виде. Хотя, казалось бы, каких-то шесть сотен километров по прямой, а постулаты нового культа оказались полностью перевраны и вывернуты наизнанку. Настолько радикально, что закрадывались даже мысли о намеренном желании сделать «как хуже». И это опять же возвращало Серова к мысли о необходимости скорейшего выпуска своей «библии», без нее ереси начнут плодиться с умопомрачительной скоростью, не будешь успевать их выжигать.

— «Забавно. Вот уж воистину, точка зрения определяется точкой сидения. Ну или по-научному — бытие определяет сознание. В прошлой жизни мне все эти средневековые „веселые“ способы борьбы с ересью казались полнейшей дикостью. Какая разница, кто как верит, и как трактует ту или иную строчку из Писания. А ты ж гляди, как жизнь развернулась», — размышлял Серов, рассматривая более детально помещение, в котором он неожиданно для себя оказался. Вся пятерка незадачливых культистов, выбравших не того бога для жертвоприношения к этому моменту уже закончила земное существование, повторять кровавый салют устроенный из первого, попытавшегося убежать мужчины Александр не стал, а просто пожелал, чтобы культисты перестали существовать. Реальность неожиданно легко поддалась, и оставшаяся четвёрка тут же истаяла, без следа растворившись в окружающем пространстве. Как будто никогда их тут и не было.

Немного осмотревшись, Серов понял, что первое впечатление было ошибочным. При детальном рассмотрении оказалось, что к древним религиозным постройкам это место совершенно точно не относится. Каменные стены выглядели совершенно убого, а темнеющий потолок над головой оказался перекрыт чуть ли не дранкой.

Под храм, как понял граф, приспособили какое-то небольшое отдельно стоящее помещение без окон. Что-то типа сарая. Попытка осознать, что находится за пределами постройки с помощью божественной силы при этом позорным образом провалилась — дальше внешних стен он просто не смог проникнуть. Как не смог в виде каменной статуи и физически выйти за пределы «храма» — невидимая стена на месте обычной, довольно хлипкой на вид двери, держала божество более чем уверенно. Очень быстро пришло понимание, что это просто невозможно. Такие правила.

Станы оказались исписанными какими-то обрывистыми фразами, значение которых от Серова ускользало, изрисованы странными знаками и символами. Какой-то системы или вообще смысла во всех этих каракулях он не видел, а ведь за время нахождения в этом мире уже успел познакомиться, мягко говоря, не с одним культовым помещением. И храмы местные видел — ничего особого, если честно, — и в гостях у призванного демона побывал и в древней «темнице»… Короче говоря, с разным дерьмом повстречался, но вот конкретно эти письмена больше выглядели как поделки обитателей старшей группы детского сада.

Еще раз осмотревшись Александр подошел к телу лежащей на жертвенном алтаре девушки. Невысокая ростом, одетая в легкое простое домашнее платье, длинные темные волосы, собранные в косу и искажённое ужасом лицо. Серов осторожно провел каменной ладонью по щеке погибшей, закрыл глаза и заглянул вглубь себя. Если жертву принесли ему, то и душа девушки должна была быть где-то в доступности.

— Пиона! Иди сюда, — и тут же ощутил присутствие девушки. Это не была полноценная личность, что такое «душа» молодому божеству еще предстояло разобраться… Скорее некий интеллектуальный и эмоциональный слепок погибшего человека.

Душа девушки выглядела… Пустой. Вообще-то Серов банально не знал, как должна выглядеть «информационная» начинка человеческой тушки, но сомневался, что именно так. Впрочем, сравнивать ему было не с чем в любом случае.

С той стороны пришел отклик, который сам граф истолковал как вопрос о дальнейшей судьбе.

— И что мне с тобой делать? — Задумчиво протянул Александр, пытаясь понять, как ему поступить в такой ситуации. — Не чувствую в тебе ничего хорошего и ничего плохого. Ты не заслужила хорошего посмертия, не заслужила и плохого. Иди на следующий круг, может быть там ты сможешь проявить себя более ярко.

Ощущение присутствия рядом чужой души тут же исчезло, а в сгусток силы в груди молодого божества как будто стал немного меньше. Что это было, и как оно связано, ему еще только предстояло разобраться.

— Ну а тут нужно прибраться, — разобравшись с наиболее насущными делами Александр перешел к остальному. В качестве остального имелся «недохрам» посвященный ему как богу и при этом «запачканный» жертвоприношением. Подобной репутации Серову было совсем не нужно, поэтому он просто пожелал и стены очистились, алтарь рассыпался щебнем мелкой фракции, кровь с пола и стен испарилась, а труп девушки вспыхнул огнем и в мгновение осел прахом. Теперь даже самый дотошный дознаватель не смог бы догадаться о произошедшей тут буквально только-что трагедии.

А самое главное — все эти манипуляции дались Александру неожиданно просто. Все предыдущие его попытки влиять на реальность вокруг напрямую без посредников, в виде получающих часть божественной силы церковников, заканчивались недомоганиями, головной болью и состоянием похожим на похмелье. А тут вообще практически никакого отката. Это еще тоже предстояло хорошенько осмыслить. К сожалению, руководства «Становление божеством для чайников» ни в одной из доступных библиотек обнаружить не удалось, поэтому буквально любой нюанс требовал практических экспериментов и собственного опыта. Иногда крайне негативного, но тут уж ничего не поделаешь.

Серов потянулся к своему телу и «прыгнул» обратно в городскую ратушу Коркоста, где для графа выделили гостевые покои.

— Так, я вернулся, что пропустил? — Граф открыл глаза и обнаружил себя в том же кресле, что и был час назад, когда его выдернула «в астрал» энергия жертвоприношения. Правда из ближников рядом — ну как рядом, на диване в углу кабинета — обнаружился только Ариен, сидящий в стороне с бокалом чего-то явно алкогольного и книгой. Непосредственно же возле его тушки сидел Жерард и с очень обеспокоенным видом пытался что-то рассмотреть в ауре своего сеньора.

— О! — Огневик демонстративно лениво повернул голову и отсалютовал другу бокалом. Огневик с годами — ему не так давно исполнилось тридцать три, что, впрочем, внешне на мужчине не сильно отразилось — стал большим поклонником бытового комфорта. Не то чтобы теперь Ариен был не способен подняться с дивана и рвануть в поход, спать на земле и «стойко переносить все тягости и лишения», однако в перерывах между приключениями предпочитал вкусно есть, не мнее вкусно пить, мягко спать и мягко «не спать» с одной, а лучше даже не с одной девушкой. — Я же говорил, что наш граф скоро вернется, не нужно о нем беспокоиться. Его и раньше-то убить было не просто, а уж теперь… Где был, что видел? С кем воевал на этот раз?

— Какие-то придурки, — Серов кивнул Жерарду, встал, сделал пару наклонов и махов руками-ногами разгоняя кровь. — Решили принести мне человеческую жертву.

— Хм… — Из голоса огневика мгновенно улетучилась вся безмятежность, — не буду даже спрашивать, что ты с ними сделал, это и так понятно. Но откуда вообще взялась идея приносить тебе жертвы?

— Хотел бы я знать, — задумчиво протянул Серов, после чего схватил стоящий тут же столе колокольчик, тряхнул его и приказал заглянувшему на звон в кабинет служке. — Найди Никару. Срочно. С миссионерской работой нужно что-то делать, причем радикально.

Последнее он сказал, вновь повернувшись к магу. Ариен на такое заявление только пожал плечами, сушить себе голову еще и церковными проблемами он совершенно точно не собирался, и так в тридцать лет совершенно неожиданно для себя стал лидером очень большого по стандартным меркам сообщества магов, хватает и своих забот.