Загробные приключения Саши Маузера

Глава пятьдесят восьмая: «И снится нам не рокот космодрома…»

Как же задрала эта темнота вокруг меня, сил просто нет! Каждый раз в ней оказываюсь. Как будто я за свет не заплатил, и мне его в наказание периодически отключают, только не лампочки, а зрение.

— Есть тут кто? Ау!

— Что ты сказал? — спросил Владимир.

На этот раз переход был мгновенный, и занял какие-то доли секунды. Стоило мне моргнуть, и вокруг появилась картинка: снег под ногами, зимний лес и Котловина, раскинувшаяся внизу во всей своей красе. Дул пронизывающий ледяной ветер, заснеженные деревья тихонько скрипели, с неба сыпалась мелкая белая пороша. Я еще раз моргнул, а потом еще раз. Нет, не мерещится.

— Получилось! — прошептала Багира, стоящая рядом со мной. — Мы вернулись!

— Бр-р-р! — Даша, все еще одетая в свои оборванные обноски по последнему слову моды, обхватила себя за плечи. — А почему так холодно? И где мы вообще?

— На нашей планете, — сообщил Ник, как мне кажется, сильно преувеличенным торжественным тоном. — На Земле!

— В натуре?

— Похоже на то, — пробормотал Трегуб, проводя рукой по раскосым глазам. — Так это что, уже все закончилось, или как?

— Закончилось, нах., и слава Богу! — Салам широко улыбался, сунув руки в карманы. — Эх, хорошо-то дома как!

— Только мы еще не дома, — заметила Мафую, встряхивая своими длинными, светлыми косами.

— Да и пох., зато больше не в космосе, — бодро ответил Карлсон.

— Закончилось! — я поднял вверх сжатый кулак, и заорал во всю силу легких: Все закончилось! Мы дома, братья!

Дружные крики, обнимашки и горячие поцелуи повисли в воздухе. Все наши до единого охотники вернулись с нами обратно, исключая тех двух, что мы потеряли на первом уровне, плюс вместе с нами вернулось наше снаряжение. Обидно, правда, что пришельцы так и не показались, кто они такие на самом деле. И вообще, даже не поздравили — видать, сами обиделись, что мы их Игру прошли на одном дыхании, как детскую стрелялку. Ну, может, не на одном дыхании, но… Хотя, может, оно и к лучшему — согласно уговору нас вернули туда, откуда забрали, а остальное уже не колышет. Мне общения с Асмодеем хватило, а без личного знакомства с его так называемыми «хозяевами» я уж точно обойдусь.

Не прошло и часа, как вокруг Котловины появились палатки и запылали костры «Моей обороны». Наша прославленная организация вернулась из тяжелейшей космической эпопеи, и теперь была готова пожинать все лавры, что ей причитались за спасение родной планеты от инопланетных коммерсантов.

Разумеется, мы все — и я, и Ник с Багирой, и Даша с Владимиром, и Мафую, и Салам с Лю, и даже Лобанов — все стали героями дня. Даже Кудасов это признал, рассказав мне, как они следили за Игрой на втором и третьем уровне, переживая за нас так сильно, что то и дело кто-то хватался за сердце. А еще я узнал, что Кудасов и Никольский подписали с расой Z так называемый договор, по которому в случае нашей победы в Игре пришельцы обязуются навсегда исчезнуть, и больше никогда не появляться на Земле, а межзвездные ворота, которые представляла собой Котловина, закрыть навечно от своих летающих «огурцов». Поскольку за эфир Игры межгалактическая торговая корпорация срубила немало космической валюты, это был достаточно взаимовыгодный обмен. Таким образом, мы навсегда избавились от угрозы порабощения, а также весело провели время, в очередной раз рискуя своими жизнями ради общего блага. В общем, как всегда.

Лишь одно событие омрачило нашу радость. Трагедия, суть которой вскрылась только сейчас. Граф Густав-Вяземский, причинивший масштабный межпространственный взрыв, оказался в самом его эпицентре, и шансов выжить даже у него, бессмертного призрака из прошлого, не было. Об этом Кудасов и Никольский узнали от пришельцев, которые и поведали им ту самую теорию «перевернутой двери», я ее уже приводил ранее. Мы почтили минутой молчания память боевого товарища, а я дал обещание, что обязательно поставлю аристократу памятник там, где когда-то был его родной город. Пусть даже смотреть на него будет некому, кроме обитавшего в джунглях зверья, но граф Алексей Густав-Вяземский заслужил эту почесть, как и многое другое. Даже Мафую, невозмутимая Мафую, проведшая вместе с призраком бок о бок целый год в нашем тренировочном лагере для новичков — даже ее лица коснулся отпечаток скорби. Почтили мы и память погибших на первом уровне, Кудасов обещал сообщить их родным. Что касается раненых, то Пироман, чье здоровье в условиях управляемого биополя, где можно было вообразить все, что пожелаешь, улучшалось прямо на глазах, присоединился к нашему охотничьему застолью, правда под чутким руководством Трегуба, который теперь состоял при подрывнике чем-то вроде сиделки. Кстати шрамы от кошачьих когтей на его лице, оставленные Багирой, так и не зажили, но это ничего, мы все сошлись во мнении, что шрамы мужчину украшают.

Тот вечер мог стать грандиозным праздником, но Кудасов опять все испортил, заведя вечную шарманку про армейские протоколы, обязующие немедленно отчитаться обо всем случившемся перед высшим начальством.

— Ночь проводим здесь, — сказал он, расхаживая возле костра. Только сейчас я заметил, что волосы Никиты Никитича окончательно поседели, белый стал на всю голову, как снег под ногами. Видимо, сильнейшее нервное напряжение не прошло даром для здоровья полковника. Хотя, почему полковника? Если он после всего этого не станет генералом или каким-то фельдмаршалом — ведро лука съем, ей-богу! — Утром грузимся на дирижабль, и покидаем аномальную зону. Ищем ближайшее поселение, там запасаемся всем необходимым для дальнейшего пути, а потом держим курс на седьмую базу, она сейчас к нам ближе всех. Вопросы?

— А не опасно теперь здесь ночевать? — зевнул Ник. — А вдруг пришельцы нас надурят, и опять пошлют свои херолеты, или как там их Маузер назвал.

— Вот это мы как раз и проверим.

— У меня вопрос! — Никольский вежливо поднял руку. — Даже не то, чтобы вопрос, скорее, просьба.

— Ну?

— Видите ли, мне бы хотелось заранее обсудить ту версию случившегося, которую мы будем рассказывать Верховному Совету, либо же Особому Комитету, если Верховный Совет действительно навсегда исчез. Чтобы потом на нестыковках не попадаться.

Кудасов остановился, нахмурился.

— Мы расскажем им всю правду, и точка!

— Владимир хочет сказать, что если мы будем рассказывать эту правду военным генералам и ученым из особого Комитета, то мы все быстро окажемся в психушке со связанными за спиной руками, — пояснил я. — Нам просто никто не поверит, решат, что мы всем в этой Котловине рассудком тронулись. Поэтому и предлагается придумать смягченную версию, вроде бы и правду, но только не всю.

Кудасов подумал, и пожал плечами.

— Почему вы думаете, что нам не поверят?

— А вы бы сами поверили в такое? — задал Ник резонный вопрос.

— Нет.

— Вот вам и ответ.

— Хорошо, тогда поступим так: мы будем молчать, пока не доберемся до по-настоящему высшего начальства, тех, кто в отсутствие Верховного Совета руководит Особым Комитетом. А насчет остального уже он будет решать. А до тех пор — никому ни слова о том, что здесь произошло… и здесь, и в космосе тоже. Все поняли?

— Поняли, товарищ полковник, — отозвались мы нестройным хором.

*****************

Я не буду описывать, как мы покидали аномальную зону, упомяну только то, что нагруженный сверх меры дирижабль двигался с черепашьей скоростью, едва справляясь с мощным потоком встречного ветра. Четыре дня под нами плыли заснеженные леса и поля, и эти четыре дня, запертые в воздушном пространстве мы восприняли, как вечность. Даже долгожданный и заслуженный отдых, в который я планировал неделю не вставать с постели, и бухать без перерыва, отмечая, какой я молодец, уложился всего в двое суток. На третьи сутки стало скучно, и пришлось уделять внимание дамам, которые очень сильно хотели общения не только между собой, но и со своими мужчинами.

А на пятый день случилось то, что опять в корне перевернуло наш план возвращения домой, и снова бросило нас в пучину событий.

Обнаружив внизу поселение, Ник отдал приказ швартоваться. Захватив с собой Владимира, Михевича и еще нескольких охотников, Кудасов отправился закупаться провизией, так как запасы дирижабля были рассчитаны всего на двух членов экипажа, но никак не на ораву в пятьдесят с лишним человек, которые за четыре дня эти самые запасы нагло опустошили, празднуя победу. Дожидаясь возвращения, все основные — ну, это уже понятно, кто именно — собрались в носовой кабине, отчасти поговорить, отчасти придумать, как еще скоротать время полета.

— А ведь действительно, скучно летим, — сказал Карлсон, доставая из внутреннего кармана три одинаковых наперстка и круглый мячик от пинг-понга. — Слушай, Ник, а как у вас на дирижабле с азартными играми? Вот, например, шарик по прозвищу Гарик, раз-два-три, где шарик?

— Элементарно, — хмыкнул Ник. — Вот здесь.

— Посмотрим, — наперсток поднялся вверх. — Пусто! Еще одна попытка?

— И что ты хочешь, чтобы я дирижабль поставил, а ты его у меня выиграл? Спасибо, казино хватило. Убирай свой шарик.

— Тогда можно в покер, — ничуть не смутился бывший летчик. Наперстки исчезли, зато вместо них появилась колода карт, на обороте каждой изображена похабная картинка. — Может, партейку?

— Смотри, вернется Кудасов, он тебя с этими картами за шиворот за борт выбросит.

— Так я и предлагаю сыграть по-быстрому, пока его нет.

— Блин! — неожиданно громко сказала Даша, и так, что все невольно обернулись в ее сторону. — Я бы сыграла, но мне поставить нечего. А вся награда, которую мы с Эрнесто получим, наверняка на свадьбу уйдет.

— О чем ты там толкуешь, рыжая? — лениво спросил я, сидя в кресле. На коленях у меня уютно устроилась Багира, за последние четыре дня у нее это стало любимой привычкой, как у кошки, что засыпает на животе хозяина. К тому же, кошкодевочка еще и тихо мурлыкала, особенно, когда я почесывал ее за ее симпатичными кошачьими ушками. — Какая еще награда?

— Ну, наша награда за то, что мы спасли нашу планету. Разве нас не осыплют золотом за это?

— Сомневаюсь, — скептически ответил Лю. — Забыла, что ли, что мы чуть планету не профукали, а потом уже ее спасли?

— И кстати, мы все теперь вроде бы как государственная контора, — заметил Ник. — Тогда нам тем более наград не полагается. Просто выразят благодарность, и все.

— Кудасова в звании повысят, — сказала Мафую.

— И это тоже.

— Блин! Так мы что, вообще ничего не получим? Маузер!

— Что я? Я вообще теперь просто консультант «Моей обороны» по отдельным вопросам, если кто забыл, и нифига не главный. Мне надо сидеть тихо, и не рыпаться, а золото и серебро пусть Никита Никитич требует, его забота.

— Но он не потребует, — сделал вывод Трегуб.

— Естественно. Хотя… — попросив Багиру слезть с коленей (она недовольно вздохнула, но подчинилась), я сунул руку в карман куртки. — Даш, если хочешь, можешь забрать себе вот это. Детям своим подаришь, или еще что, я не знаю.

— Вау, спасибо! А… что это?

— Часы.

— Я вижу, что часы. Ты где их взял?

— На третьем уровне. Багира сказала, что это какая-то особая награда.

— Я просто передала это послание, как подсказку, — пожала плечами кошкодевочка. — На самом деле я понятия не имела, что это за особая награда, и уж тем более не знала, что это часы.

— Особая награда говоришь? — заинтересовался Ник. — А ну-ка, дай-ка их мне, на минутку!

Он нацепил часы на руку, все остальные бросили жевать бутерброды, и тоже сгрудились вокруг посмотреть. Надо отдать должное, часы были красивые — не просто какая-то дешевая пластмассовая китайская хреновина, а с золоченым циферблатом и кожаным ремешком. Цифры римские, стрелок на поверку оказалось не две, а три (третья отсчитывала секунды) а кроме основного циферблата снизу находилось еще два маленьких, друг напротив друга, с арабскими цифрами непонятного назначения. То ли дату текущую они показывали, то ли это таймер вроде будильника был, не знаю.

— Солидный хронометр, — протянул Ник, крутя часы так и эдак. — Командирский или адмиральский, вроде.

— Может быть, — я снова воспылал праведным гневом. — Ну, главное, что за инопланетяне, а? Вместо того, чтобы какой-нибудь редкий бриллиант вручить на память, которого на Земле нет, они нам часы втюхали! Коммерсанты херовы, куда ни плюнь, везде жлобы!

— Хочешь сказать, если бы тебе вручили бриллиант, ты был бы счастлив? — не поверила Багира.

— Конечно! Я бы его, вон, Даше и Владимиру на свадьбу подарил. Мда.… А будь камень настоящим, то и себе бы оставил.

Раздались приглушенные смешки. Рыжая вскинула голову, глаза сверкнули.

— Не поняла.… То есть, ты бы подарил нам на свадьбу… фальшивый бриллиант?!

— Ну, да. Ты ж все равно в них не разбираешься, так какая разница?

— Да я тебя за это…

— Я так думаю, нам эти часы не зря дали, — провозгласил Ник, перебив рыжую самым бесцеремонным образом. — Сдается мне, не такой уж это и обычный хронометр.

— Ага! Швейцарский, бл@дь! И таких на нашей планете всего два, один у нас, второй у Трампа в могиле. Толку от него теперь, когда капитализма уже сто сорок лет, как не существует?

— Раз так, то я его себе и заберу, — сказала Даша. — А то ты достал своим ворчанием, тебе пришельцы хотели приятное сделать, сувенир на память подарить, а ты вечно всем недоволен.

— Да и забирай. Он мне все равно в джунглях не нужен, мы по солнцу время определяем. Солнце взошло — утро, печет — полдень, меньше печет — вторая половина дня. Стало темнеть — уже вечер, совсем темно — пора спать ложиться. Примерно так.

— Ну, и дикари потому что, — Ник с явной неохотой расстегнул ремешок. — Даш, а хочешь, я у тебя эти часы куплю?

— Даже не знаю. А что, они дорого стоят?

— Просто вещь красивая, в коллекцию может пойти.

— Ой, посмотрите-ка, у кого это у нас тут опять барыга — любитель роскоши проснулся! — съехидничал я. — В таком случае, рыжая — обломись, часы опять мои, Ник, сколько ты за них дашь?

— Ага, щас! Ты мне уже их подарил, дареное назад не возвращают! — возмутилась Даша.

— Девочка моя, ты не знаешь суровый закон джунглей, там все назад возвращается, даже понос. Ник, покупай часы, а Даше я деньгами подарок сделаю, все равно она их на шмотки спустит.

— Не на шмотки, а на свадьбу!

— Не еб*т. Тратить деньги на свадьбу — это такая же глупость, как продавать ради этого почку. Ник, сколько?

— Да подожди ты, подумать надо, оценить, — капитан дирижабля задумчиво вертел часы в руках. — Может, на девятую базу наведаться, человека найти, который в этом разбирается. Кстати, у них тут сбоку полным-полно каких-то кнопочек непонятных. А что, если нажать на эту?

— Эй, ты там поосторожнее нажимай, а то еще взорвется, — предупредил Карлсон, как бывший военный.

— Хорошо, буду осторожно.

Надо заметить, я до последнего не верил, что произойдет что-то удивительное. Но удивительное все-таки произошло. Потому что, стоило Нику нажать на кнопку, как циферблат часов засветился приятным голубым свечением, а потом выпустил целый пучок золотистых лучей, которые затем начали переплетаться, образовывая вокруг фигуры капитана сверкающую сеть. Дальше мы не увидели — Ник снова нажал на ту же кнопку, сорвал часы с рук, и отшвырнул их в угол, как ядовитое животное, спецэффекты после такого тоже исчезли. В носовой кабине воцарилась глухая тишина.

— Хера се! — я осторожно подобрал «сувенир». — Видели?

— Думаешь, мы совсем слепые? — огрызнулся Ник, вытирая взмокший от испуга лоб. — Говорил же, что это не обычный хронометр. Наверное, какая-то секретная технология пришельцев, и они решили вручить ее нам, чтобы мы ее у себя развивали.

— А что, вполне правдоподобно. А может, эти часы портал какой-нибудь открывают, или любой предмет в золото превращают? Вот тебе и особая награда за прохождение Игры, а?

— В золото хорошо бы, — мечтательно протянула Даша. — Только вот как нам это проверить?

— Ну…. Пусть кто-нибудь наденет их на руку, и пощелкает кнопки, так и проверим.

— Отлично! Добровольцы есть?

Молчание. Все присутствующие переводили взгляды друг на друга, а потом каждая пара глаза сама собой сфокусировалась на одном и том же человеке.

— А чего это вы все на меня смотрите? — наивно поинтересовалась рыжая. — Почему сразу я-то?

— А кто еще?

— Я уже была добровольцем на нашей первой охоте, когда мы кальмара в озере ловили, мне хватило.

— Хорош вредничать, — я протянул ей часы. — Надевай, и нажимай на кнопку, а мы отойдем подальше.

— Не-не-не, давай разберемся! — Даша спрятала руки за спину, и попятилась назад. — Я такой же ценный участник команды, как и вы все!

— Неужели?

— Да-да! И вообще, неужели больше никто не может быть добровольцем? В конце концов, мы тут все православные, русские люди!

— Эм… — я смущенно кашлянул. — Вообще-то, я хохол.

— А я белорус! — поднял руку Трегуб.

— А я китаец, — хмыкнул Лю.

— А я японка, — равнодушно сказала Мафую.

— Тогда, чур, я немец, — развеселился Ник. — Видишь, Даш, одна ты тут у нас русская и православная, тебе и быть добровольцем.

— Да блин! Что, других вариантов совсем нет?

— Есть, — Багира, заметно уставшая от всех этих пререканий, сделала шаг вперед, и забрала у меня часы. — Раз все боятся, то я рискну.

— Уверена? — забеспокоился я.

— Если пришельцы подарили нам эту технологию, то вряд ли она рассчитана на то, чтобы нас убить или покалечить, — рассудила кошкодевочка. — Ничего страшного не случится, думаю.

— Только давай быстрее, нах., - поторопил Салам. — А то скоро Кудасов вернется.

Надев часы на руку, Багира повертела их на запястье, рассматривая со всех сторон, и снова нажала на кнопку. Сверкнула вспышка, и перед нашим взором предстала удивительная картина….

***************

С тех пор, как появились андроиды и рожать детей естественным путем стало не актуально, каждого обычного ребенка, появившегося на базе, уже с детства отдавали в закрытую школу-интернат, где он проводил время до наступления двадцатилетия, а уже потом выходил во взрослую жизнь, чтобы стать полноценным членом общества сверхлюдей, возглавляемого Верховным Советом. Но, как оказалось, не всем была уготована эта участь, водились редкие исключения.

Школа-интернат на второй базе представляла собой красивое четырехугольное каменное здание, с белыми стенами и ярко-красной черепицей. На широкой, обсаженной каштанами аллее играли две девочки, каждая возрастом по одиннадцать лет.

— Пятнашки, пятнашки! Догоняй!

Беззаботно хохоча, они гонялись друг за другом, падая на землю, но тут же вскакивая, проводя свое счастливое радужное детство. А из укромного места между двумя каштанами за ними наблюдала третья девочка. В ее глазах стояла невыносимая печаль. Она бы с удовольствием сейчас присоединилась к веселой игре, но не могла это сделать, по одной причине — девочка была калекой, и сейчас сидела в инвалидном кресле, поскольку ее покалеченные ноги совершенно не функционировали.

— Давай в прятки, — когда пятнашки надоели, девочки на аллее тут же придумали другое развлечение. Для девочки-калеки это стало последней каплей, развернув коляску, она покатила в сторону здания интерната. Но две другие, услышав скрип колес и жужжание электронного механизма, тут же догнали ее.

— Привет, Лилия!

— Здравствуй, Лилия!

— Привет, — ответила калека негромким голосом. — Извините, я спешу.

— Да подожди ты! — девочки загородили ей дорогу. — Вечно ты в комнате прячешься, давай с нами играть! Ну, пожалуйста!

— Боюсь, на инвалидной коляске мне вас не догнать, а прятаться я тем более не умею.

— Тогда давай во что-нибудь интеллектуальное! — тут же предложила вторая девочка, очевидно, в паре она была главной заводилой. — В города, например! Вот ты знаешь, что был когда-то такой город, как Бухарест? Странное название, да? Лилия, куда же ты?

Но калека уже катила в сторону интерната на всей доступной ее транспортному средству скорости, украдкой вытирая глаза от блестевших слез. Ей было невероятно стыдно за свое увечье, поэтому она предпочитала проводить время в своей комнате, избегая общения со сверстниками. Она привыкла видеть в их глазах отвращение, каждый раз, как она просила кого-то помочь ей сходить в туалет, или даже просто переодеться. А еще она постоянно слышала перешептывания от новеньких: «Видел? Не повезло ей! Инвалид, как же она справляется? Да, жизнь у нее теперь точно не сложится», и все такое в том же духе.

Картинка сменилась, теперь это была та же школа, но только спустя много лет — краска на стенах облупилась, крыша выгорела на солнце, каштаны превратились в уродливые обрубки. Теперь на аллее в три ряда стояли молодые юноши и девушки, и внимательно слушали выступление невысокого, лысоватого мужчины в очках, что стоял на трибуне, и распинался хриплым голосом:

— Сегодня мы выпускаем в мир новую партию представителей молодого поколения! Сыновья мои, и дочери, Верховный Совет двадцать лет давал вам кров и пищу, воспитывал вас и обучал, и теперь он ждет благодарности за это! Все вы скоро станете частью механизма под названием «общество», и каждый из вас должен приложить все усилия, чтобы оправдать возложенные надежды! Каждый из вас должен постараться помочь нашим отцам-советникам привести человечество к счастливому будущему, каждый должен трудиться в поте лица, занимаясь нужным делом, каждый…

И так далее, и тому подобное. Никто даже не заметил, как повзрослевшая уже девушка-калека покинула ряды, и покатила к школе. На ее лице снова отразилась печаль, на губах играла горькая улыбка. Она знала, что к ней все эти речи никак не относятся.

— Лилия! — из боковой двери к ней выскочила пожилая медсестра. — Там один человек от Верховного Совета хочет с тобой поговорить, он ждет в кабинете директора Коллинза. Пойдем!

Тяжело вздохнув, девушка-калека направила коляску вслед за медсестрой. Жужжание механизма эхом отдавалось в пустых коридорах, колеса шуршали покрышками на бетонном полу. В дальнем крыле первого этажа медсестра открыла неприметную черную дверь, и пропустила подопечную внутрь.

— Привела, — доложила она почему-то робким, испуганным голосом, и тут же поторопилась исчезнуть.

За столом директора, что сейчас распинался на трибуне (его голос долетал даже сюда) сидел незнакомец. Несчастная калека испуганно вжалась в кресло, рассматривая узкое, вытянутое лицо и короткие светлые волосы человека, а тот в свою очередь сверлил ее внимательным взглядом, словно изучая каждую деталь.

— Вы Лилия? — гаркнул он сухим, треснутым голосом.

— Да, — пролепетала девушка. — Лилия Се….

— Дальше говорить необязательно, — перебил он ее. — Вы должны были знать, что с момента, как вы вступаете в приют, вы лишаетесь и отчества, и фамилии. Или вам это не объяснили?

— Простите, — она стыдливо втянула голову в плечи.

Незнакомец только хмыкнул в ответ.

— Расскажите, что с вами случилось, — неожиданно попросил он.

— Что?

— Ваше увечье. Как вы его получили?

На щеках девушки-калеки заиграл алый румянец. Она никогда никому не рассказывала, а тут просьба прозвучала так непринужденно, словно она была обязана отчитываться. Даже не просьба, а приказ. Вовремя вспомнив, что незнакомец был посланником ВС, она начала громким, бесчувственным голосом:

— Я выросла на первой базе, мои родители были фермерами. День и ночь они пропадали на работе, возделывая поля, и уже с малого возраста я научилась оставаться без присмотра. Когда мне было шесть, мы с подружками затеяли игру — каждый из нас вообразил себя каким-то животным. Я вообразила себя кошкой, и полезла на дерево. Там у нас рос огромный дуб, метров двадцать, наверное, в высоту. Я карабкалась и карабкалась все выше и выше, пока…

Гнетущее молчание.

— Дальше, — потребовал мужчина.

— Последнее, что я помню — это как ветка хрустнула у меня под ногами, и мое тело начало падать вниз. Когда я пришла в себя, то мне сказали, что после падения с высоты мои ноги полностью искалечены, и я больше никогда не смогу ходить. Мне выдали инвалидное кресло, и отправили сюда, в приют. Больше я не видела ни родителей, ни первую базу.

— Вам не предлагали сделать операцию, чтобы вылечить вашу травму?

— Мне сказали, что это невозможно, — по щекам несчастной девушки текли слезы.

— Перестаньте хныкать, меня это раздражает, — резко потребовал незнакомец. — Итак, Лилия, что же вы намерены дальше делать? Сегодня ваш выпуск, вы покидаете приют. Вы вообще осознаете, что вы — неполноценный человек, который просто не может принести никакой пользы Верховному Совету?

— Я…. Я не знаю.

— Громче.

— Я не знаю! — крикнула она, доведенная почти до отчаяния. — Я понимаю, что я — калека, но я думала, что возможно, могу посвятить себя науке….

— Судя по вашим данным, ваш интеллект — чуть выше среднего, — мужчина помахал в воздухе какими-то бумагами. — Вы хороши в гуманитарных науках, но в точных предметах, как физика или математика — полный ноль. Вы не сможете стать ученым, даже если сильно захотите.

Он внезапно встал, подошел ближе, и положил руку ей на плечо. Вроде бы ласковый жест, но девушка-калека невольно содрогнулась, почувствовав холодную волну циничной жестокости, исходящую от фигуры незнакомца.

— Будет вам рыдать, — он подал ей носовой платок. — Лучше предложу я вам вот что.… Когда вам говорили, что вашу травму нельзя излечить, вам бессовестным образом врали. Я могу излечить вашу травму, вернуть вам способность ходить, и даже нечто большее.

— Правда? — прошептала она, глядя на него снизу вверх.

— В особой лаборатории на тринадцатой базе это не проблема, — объяснил незнакомец. — Как вы говорили, вообразили себя кошкой?

— Да.

— Мы сделаем операцию, и вернем вашим поврежденным конечностям естественную подвижность, но взамен вы должны будете разрешить ввести вам один экспериментальный препарат, некий разработанный нами мутаген. Вместе с умением ходить вы получите особый дар — вы станете безжалостной хищницей с нечеловеческими рефлексами. Вы получите способности, о которых мечтали последние четырнадцать лет, глядя на других, физически здоровых людей.

— Я буду хищницей? — от всего услышанного у девушки начала кружиться голова, внезапное исполнение самой заветной мечты обрушилось на нее мощным ударом. — А потом что?

— Потом увидите, — последовал лаконичный ответ. — Могу только намекнуть — это связано с охотой на монстров, что обитают в окружающих нас джунглях последние сто сорок лет. Решайтесь скорее, Лилия, времени у нас очень мало. Вы хотите снова ходить, двигаться, жить полноценной жизнью?

— Да.

— И готовы подвергнуть свое тело научному эксперименту?

— Да… наверное. Нет, точно да!

— И вас не смущают ужасы, которые я вам только что описал?

— Лучше ужасы, чем вот это, — она махнула рукой в сторону своих искалеченных ног. — Я согласна, согласна на все! Пожалуйста, верните мне нормальную жизнь, а взамен я сделаю все, что вы скажете!

— Все-все? — вкрадчиво уточнил незнакомец.

— Все-все! — в тот момент она была готова упасть на колени, если бы имела такую возможность. — Я готова даже стать убийцей, но не хочу больше быть ущербной калекой!

— Именно это я и хотел услышать, — он протянул руку, и осторожно сжал ее нежную ладошку. — Поздравляю, Лилия, вы приняли абсолютно правильное решение. Вы получите второй шанс, новую жизнь, но при условии, что навсегда забудете, кем были до этого.

— Я готова забыть, если потребуется, — грудь распирало от радости, в голове роились заманчивые картины. Когда ты калека, то ты не просто мечтаешь излечиться, это становится навязчивой идеей, настойчивой мыслью, завладевшей сознанием. В тот момент она действительно была готова на все.

— И вот еще что, — добавил Асмодей, потирая узкий подбородок. — Тебе нужно сменить имя, лилия — слишком хрупкий цветок для сочетания с образом охотницы на монстров. С этого дня твое новое имя будет Багира.

***************

Вспышка света, ударившая по глазам, и все снова вернулось в обычное состояние. Мы раскрыли рты, на лицах ребят застыло ошеломленное выражение.

— Лилия? — я с трудом справился с отвисшей челюстью. — Такое твое настоящее имя — Лилия?

Перепуганная насмерть кошкодевочка, только что раскрывшая всем свой главный секрет, замотала головой, сорвала с рук часы, швырнула их в угол, и сорвалась с места, проскочив мимо нас с головокружительной скоростью, только хвост мелькнул в коридоре. Медленно, очень медленно мы начали выходить из глубокого ступора.

— Багира! Подожди! — я двинулся было следом, но Мафую преградила мне путь, вытащил один из своих клинков, тот самый с отравленным лезвием.

— Оставь ее, Маузер.

— Ни хрена себе! — пробормотал Карлсон, поднимая часы с пола. — А хронометр-то, оказывается, прошлое показывает!

— Кто-нибудь знал об этом? — Даша заморгала глазами. — Ну, про Багиру?

— Я знал, — тихо ответил Ник. — Точнее, догадывался. Когда Асмодей привез мне в ту самую лабораторию, чтобы предложить создать охотничью команду «Б.О.Л.Т.», я мельком увидел молодую девушку, что с трудом шла по коридору на костылях в сопровождении врачей. А позже, когда меня познакомили с Багирой, будучи уже кошкодевочкой, я смутно заподозрил, в чем тут дело.

— Значит, она была калекой, а потом Асмодей ввел ей мутаген, и превратил в кошкодевочку, — размышлял я. — И сделал безжалостной хищницей, охотницей на монстров.

— Верно.

— Но почему ты не сказал, что именно этот урод поспособствовал созданию вашего охотничьего отряда?

— Мы пообещали, что будем держать это втайне, — пожал плечами Ник. — А потом это уже было неважно.

— Ладно, проехали. Ребята, вы понимаете, что это значит?

— Что если часы могут показывать прошлое, то может, они и перемешают в прошлое? — предположил Лю. — И вообще, это портативная машина времени, созданная технологией пришельцев.

— В точку! Да с такими часами мы… мы… блин, я даже не знаю, как описать этот лютый пи…

— Кхм! — раздалось сзади кашлянье. С гордо поднятой головой Багира вошла в носовую кабину, хотя щеки ее пылали тем самым румянцем, что и в тот знаменательный день, изменивший всю ее жизнь. — Я тут чуть-чуть погорячилась, но я хочу сказать, что уже давно собиралась вам все рассказать. Теперь, когда Асмодей мертв, а Верховный Совет исчез, это уже больше не тайна. И я ничуть не стесняюсь своего прошлого, все мы не без греха.

— Вот это правильно, нах.! — одобрил Салам. — Маузер вон в прошлом бомжом был, и ничего.

— Эй!

— А еще он любовник так себе, — заметила Даша. — Три минуты всего продержался, слабак.

— Рыжая, захлопнись! Послушай, Лилия…

— Не смей меня так называть! — ледяным тоном перебила меня кошкодевочка. — Я теперь Багира, а Лилия умерла, как и все воспоминания о ней. То, что вы увидели — просто нелепая случайность.

А говорила, что прошлого не стесняется.

— Счастливая случайность, — поправил Ник. — Ребята, а ведь Маузер прав. С такими часами мы действительно можем многое изменить.

— Например? — спросила Мафую.

— Ну… так сразу сказать не могу, но…

— Нужно отдать эти часы Кудасову, — озабоченно сказал Трегуб. — Пока мы еще что-то там не нажали.

— Ага, перебьется, — я забрал у Карлсон хронометр, и положил его в карман. — Побудут пока у меня, а потом решим, что с ними делать.

— Это что же мы теперь можем? — Ник обхватил голову руками. — Багира, а ты запомнила, какую кнопку нажимала?

— Вроде бы.

— Теперь мы можем узнать тайны любого из нас! И даже не только нас. А если там еще есть функции, как говорил Лю, даже возможность вернуться назад во времени…. Думаю, если кому и отдать часы, то Владимиру, он ученый, он сможет разобраться, что конкретно они из себя представляют, и какими возможностями располагают.

— Да, верно, отдадим эту штуку Эрнесто, — поддержала Даша. — Так будет безопаснее для всех. Только вот Кудасову лучше о ней не говорить, а то сразу заберет.

— Решено, — я похлопал себя по карману куртки. — Отдадим часы на изучение на тринадцатую базу, а сами пока подумаем, что можно сделать с тем, что мы уже про них знаем. Варианты?

— Надеть часы на руку Кудасову, и заставить его нажать на кнопку, — хмыкнул Салам. — Увидим, какие у нашего командира секреты имеются.

— Мелко мыслишь, очень мелко. Еще идеи?

— Вот если бы можно было надеть их на руку кому-нибудь из Верховного Совета, — протянула Мафую. — Мы бы узнали всю правду, что они от нас скрывали все эти годы.

— К сожалению, это уже невозможно, — вздохнула Багира. — ВС исчез, и мне вообще кажется, что их всех убрали перед тем, как начать порабощение планеты. То есть, они уже все давно мертвы.

— Может, не обязательно надевать их на руку? — Лю задумчиво грыз ногти. — Может, они еще как-нибудь работают?

— И как же?

— Не знаю.

С земли раздался зычный голос Кудасова, требующего спустить ему лифт-кабину.

— Потом поговорим, — сказал Ник, подходя к пульту управления. — Выметайтесь все отсюда, а то Никита Никитич подумает, что мы тут очередной заговор плетем.

Нехотя все присутствующие начали расходиться, покидая носовую кабину. Пропустив вперед Трегуба, я наклонился к Багире, и шепнул в ее очаровательное кошачье ушко:

— А все равно, мне нравится имя Лилия. Можно, я тебя так в постели буду называть?

Она дернулась, но промолчала, лишь сверкнув зелеными глазами. Ох, чувствую, нас ждут очень непростые отношения. Приручить кошкодевочку было трудно, но зато любить ее станет одним большим удовольствием, пусть даже до секса у нас пока дело еще не дошло.