Загробные приключения Саши Маузера

Глава шестидесятая: О том, что случилось с Верховным Советом

— Ну, и что скажете? — спросил Кудасов.

Воспользовавшись паузой, Багира быстро сбегала за Ником и Владимиром, и теперь эти два умника стояли рядом с нами, озадаченно почесывая затылка.

— Тут и сказать особо нечего, — наконец, ответил Никольский. — Я думаю, все знают, что с момента начала правления Верховного Совета вся мировая финансовая система полностью перешла на электронные баллы, которые можно было заработать лишь честным трудом, проживая на базе и трудясь на благо человечества?

— Ну, это мы знаем, — ответила Багира.

— Чтобы у человечества не было соблазна вернуться к старым реалиям капитализма — у кого больше денег, тот и прав — все бумажные деньги собрали, и безжалостно сожгли, оставив лишь небольшую часть, как плохой памятник. Ну, знаете, образец той глупости, которую повторять не надо. Но кроме бумажных денег были еще ценности, на которых капитализм держался. Вот они, эти ценности — золото за серебро. По какой-то причине их Верховный Совет уничтожать не стал, а поместил в свою личную сокровищницу. Зачем? Думаю, чтобы оставить на будущее, когда наша планета вернется в то состояние, в котором была до глобальной катастрофы. То есть, возродить капитализм, как успешную систему распределения людей на бедных и богатых, где первые работают, а вторые ими руководят, но только уже с дополнениями и под своим личным контролем.

— А разве сейчас не так? — удивился Ник. — Люди на базах работают, а всякие генералы да ученые из Особого Комитета ими руководят, а у этих генералов и ученых — дома в элитных поселках по два миллиона баллов, да личные самолеты имеются.

— Да, но генералы и ученые ведь до сегодняшнего дня руководили, ничего толком не решая. Все делалось исключительно по указке Верховного Совета. Лишь после их исчезновения появился Особый Комитет, где заработали совершенно новые правила.

— Короче, — Кудасов, как типичный военный — то есть человек, бесконечно далекий от политики — решительно прервал намечающуюся дискуссию антиглобалистов нашего охотничьего отряда. — Передадим эти сокровища Особому Комитету, они решат, что с ними делать. А у нас тут, вообще-то, другая цель посещения. Салам, веди дальше.

Полевой бригадир уверенно двинулся в дальний конец сейфа, мы за ним. Проходя мимо распахнутых сундуков с сокровищами, я прижал руки к бокам, борясь с искушением стащить втихаря какой-нибудь крупный драгоценный камень или золотой слиток побольше. Зная Кудасова, можно не сомневаться, что он на выходе устроит проверку карманов, так что лучше потом вернуться сюда, когда никого не будет, и уже тогда экспроприировать часть клада на нужды развития малого бизнеса. Раз я уже не главный командир «Моей обороны», то создам другую охотничью компанию, с нуля, и опять буду главным уже там. Все же лучше, чем на побегушках у товарища полковника бегать, да его замечания по поводу дисциплины выслушивать.

— Я думаю, что дальше сюда, — сказал Салам, останавливаясь возле второй двери, аналогичной первой, но находившейся уже в дальнем конце сейфа. — Там убежище Верховного Совета.

— И откуда ты знаешь? — поинтересовался я. — Здесь что, табличка висит?

— Ага, висит.

— В смысле?

Вместо ответа Салам поднял фонарик, и луч свет, скользнув по двери, выхватил из темноты прямоугольную золоченую табличку, на которой черными буквами было аккуратно выбит: «Не входить! Собственность Верховного Совета».

— Вот это номер!

— Наверное, это для рабочих, которые загружали сокровищницу, — сообразила Багира. — Давайте посмотрим, что за дверью.

Кошкодевочке явно не терпелось прикоснуться к величайшей тайне, и наконец-то выяснить личность тех могущественных существ, которые последние сто сорок лет управляли человечеством. Да и мне, если честно, хотелось наконец-то им в глаза посмотреть. Все-таки, отчасти по их вине я уже год по джунглям бегаю, и умереть даже со второй попытки не могу.

Вторая дверь открылась по тому же принципу (нажатие черной кнопки), как и первая. А вот тут нас, самодовольных идиотов, и ждало великое разочарование. Потому что за дверью оказалась просто глухая бетонная стена — без единого намека на проход сквозь нее. Тупик, если можно так выразиться.

— Отлично, — подытожил я с энтузиазмом. — Мы пришли, посмотрели, теперь пошли назад, пока ничего страшного не случилось.

— Нет, подожди, — Никольский был категорически не согласен с таким раскладом. — Вход где-то здесь, его просто нужно открыть.

И он принялся аккуратно ощупывать стену, исследуя кончиками пальцев каждую трещинку, каждый выступ. Я мрачно подумал о том, что из таких людей, как Владимир, как раз и получаются хорошие ученые и прокуроры — потому, что если уж они за что-то уцепились, то обязательно что-нибудь, да найдут.

И нашел! Когда один из пальцев Никольского скользнул в какую-то неприметную трещину между кирпичами, раздалось тихое гудение, и, откуда не возьмись, появилось и расползлось по всей стене электронное табло. Сверху мигала надпись «Пожалуйста, пройдите процедуру получения доступа», снизу светилось изображение ладони, а слева вырывался тонкий красный лучик света.

— Нашел, нах.? — поинтересовался Салам.

— Нашел, — Никольский наклонился, изучая табло. — Похоже, здесь биометрический сканер ладони и сканер сетчатки глаза. Я сомневаюсь, что слишком много людей на Земле имеют доступ в это секретное убежище, но наверняка самые влиятельные в базу данных на получение доступа включены. Никита Никитич, прошу вас!

— Почему это я? — подозрительно осведомился Кудасов.

— Вы же военный, охраняете базу, а с некоторых пор возглавляете «Мою оборону»! У вас по любому доступ имеются. Попробуйте хотя бы.

Пожав плечами, армейский полковник сделал шаг вперед, положил ладонь на сканер, и подставил глаз под луч. Несколько секунд сканер гудел, потом засветился зловещим красным цветом, и выскочила надпись «Доступ не получен, попробуйте снова, у вас осталось 3 попытки».

— Не вышло, — констатировал Ник.

— А после последней неудачной попытки выдвинутся пулеметы, и нас всех расстреляют на месте, да? — спросил я, заранее догадываясь про ответ.

— Не исключено, — ответил Владимир. — Но, в любом случае у нас есть еще две попытки. Александр, теперь вы.

— Спасибо за приглашение, но мне кажется, что я последний человек на планете, которого Верховный Совет с нетерпением ждет к себе в гости. Они меня вообще, то хвалят, то убить пытаются, то опять хвалят, как собаку какую-то.

— Раз ты основатель «Моей обороны», последней надежды человечества на счастливое будущее, то какая-то часть планов Верховного Совета обязательно должна была строиться вокруг твоей личности, — упорствовал Никольский. — Попробуй, а если не получится, то дальше будем думать.

К слову сказать, Владимир был еще и из той породы людей, которые умели так уверенно убеждать, что спорить с ними пропадала всякая охота. Поэтому я повторил действия Кудасова, и положил ладонь на сканер, пытаясь отделать от неприятного предчувствия, что сейчас меня как следует долбанет током, или случится еще какая-нибудь неприятная херня. А вот и не угадали, товарищ Маузер! Сканер засветился зеленым светом, и выскочила надпись «Доступ получен, спасибо за ожидание, проходите».

Думаете, после этого в стене появилась дверь? Ни фига подобного! Сама стена… вдруг начала словно распадаться, и осыпаться на мелкие кусочки, которые исчезали, не успев достигнуть пола. Миг, и вместо стены коридор, ведущий в черную неизвестность. Мы так и замерли с открытыми ртами.

— Пошли, — Владимир, в котором, видимо, горел такой знакомый каждому ученому азарт, двинулся вперед, на ходу доставая из-за пояса фонарик.

— А можно я здесь подожду?

— Нельзя, — Кудасов легонько толкнул меня в спину. — Мы тебя прикроем, не ссы.

Эх, и что за жизнь? Прошли те времена, когда я, получив на шестой базе карточку исследователя, уже рисовал в воображении покорение джунглей, невероятные приключения и прочее. А теперь опять все сначала.

— Ник, давай-ка назад. Позови остальных, и не забудь тех своих двух помощников, которым нам в джунглях показывал. Возможно, нам понадобится их помощь.

— Понял, — Ник с явным облегчением пошел обратно к выходу, счастливый человек. А мы пошли дальше — долбанутые искатели приключений на собственные задницы. Когда мы прошли то место, где была стена, она снова появилась — словно собравшись из кусочков, выскакивавших из воздуха. Багира невольно громко вздохнула.

— Это всего лишь генератор молекулярной трансформации, — успокоил ее Никольский. — При строительстве новых баз используется такая же технология.

Хорошо иметь рядом человека, который все знает. Я даже сам как-то успокоился, и почувствовал любопытство. И правда, что же на самом деле представляет из себя Верховный Совет?

Коридор обрывался черной пропастью, ведущей куда-то вниз, впереди была глухая стена. Сама пропасть широкая, чтобы и там проделать фокус со сканером, так просто не перепрыгнешь. Салам направил луч фонарика вниз, но ничего не разглядел.

— Теперь нам нужен лифт, — объявил Владимир, будто заранее об этом знал, и начал медленно водить ладонь по полу на краю пропасти. Не прошло и десяти секунд, как он снова обнаружил сканер, только теперь находящийся в горизонтальном положении.

— Александр, прошу вас!

На этот раз я уже без всяких уговоров воспользовался своим разрешением на получение доступа. А сразу после этого внизу, в черной пропасти внезапно вспыхнули яркие огни. Стальная прямоугольная платформа бесшумно поднялась, и зависла в нескольких сантиметрах от края пола, олицетворяя собой так нужный нам лифт.

— Так! — Кудасов направил свой фонарик на высокую, худощавую фигуру Никольского. — Мне это уже не нравится. Как-то ты, Эрнесто, слишком много знаешь про то, как попасть в жилище Верховного Совета, не находишь?

— Во-во, а ты, случайно, не один из них? — поддакнул я.

— Очень правдоподобное предположение, — рассмеялся Владимир. — Но я, друзья мои, не имею к Верховному Совету никакого отношения, потому что иначе я бы с вами всеми никогда не познакомился, и с Дашей в том числе. А насчет того, что я обо всем знаю, так на тринадцатой базе в подземной научной лаборатории все устроено по тому же принципу, а я там бываю постоянно, когда опасные опыты проводим.

— Ладно, поверим, — проворчала Багира. — Поехали, что ли, а то мне уже самой не по себе становится.

Ее предложение было встречено с одобрением. Едва мы все разместились на платформе, как она дернулась, и начала неспешно опускаться вниз, освещая себе путь установленными по периметру яркими круглыми фонарями. Спускались долго, минут тридцать, наверное, а остановились напротив точно такой же стены, какая была наверху в начале пути.

Пройдя процедуру получения доступа в третий раз, мы наконец-то переступили порог тайного убежища Верховного Совета.

*****************

Обстановка поражал великолепием. Подобное было в казино и отеле, но там все было устроено для того, чтобы богатым людям было легче расставаться с деньгами; здесь же все говорило о могуществе тех существ, что здесь обитали.

Первым делом мы оказались в холле — огромном, как вокзал, помещение с мраморным полом и сводчатым потолком, подпираемым круглыми колоннами, каждая толщиной в ствол столетнего дуба. В дальнем конце холла вверх поднималась лестница — такая широкая, что, казалось, лучше было бы построить на занимаемом ею месте отдельное здание. Сама лестница, естественно, тоже крутая — те же мраморные ступеньки и резные перила с золоченой окантовкой. Я на секунду пожалел, что мы не захватили с собой Ника — уж он-то, мажор из богатой семьи, точно не остался бы равнодушен к такой роскоши.

— Не расходиться, смотреть в оба, — скомандовал Кудасов, щелкая затвором пистолета. Согласен, мне все это великолепие тоже не внушает доверия, поэтому я потихоньку снял со спины самострел. Мало ли, кого мы тут встретим.

Пройдя холл, мы ступили на лестницу. Багира, нетерпеливая кошкодевочка, вспрыгнула сразу на три ступеньки вверх, и сразу выдала удивленный вскрик:

— Тут мертвец!

И действительно, посреди лестницы на ступеньках лежало, скрючившись в нелепой позе, безжизненное тело в белом одеянии. Мы быстро проверили наличие сюрпризов типа взрывчатки — все чисто, и склонились над трупом. Владимир осторожно перевернул его на спину, и все увидели знакомую золоченую маску, закрывающую лицо.

— Это один из советников, — Никольский разогнулся, и аккуратно вытер руки об штаны. — Мертв, и, похоже, уже много часов, тело совсем окоченело.

Преодолев отвращение, я осторожно стянул маску с трупа. Под ней оказался самый настоящий кошмар — жуткое, обезображенное мужское лицо, с как будто обугленной черной кожей, глазами без век, изуродованным носом и полным отсутствием губ, как нижней, так и верхней. В глазах застыла невероятная боль, зубы оскалены, на подбородке следы крови из носа. Неприятная картина, как не посмотри.

— Ну, одного из них, мы, по крайней мере, нашли, — подытожил Салам. — Идем дальше?

— Идем дальше, — согласился Никольский.

Оставив тело там же, где оно и находилось, мы начали подниматься по лестнице. Она упиралась в громадную арку на всю стену, а под аркой лежало второе тело, в таком же одеянии и маске, но только лицом вверх, и с руками, сжатыми в кулаки. На этот раз мы не стали его трогать, а просто прошли мимо — наблюдать второй раз кошмар вместо лица никому не хотелось.

Новое помещение напоминало холл, только посреди него стоял гигантский круглый стол в окружении кресел, каждое больше похоже на отдельный трон. На стенах, куда ни кинь взор — везде экраны, мониторы, камеры и микрофоны. Здесь Верховный Совет заседал, принимая судьбоносные решения по управлению человечеством, его спасению и продвижению к великому будущему.

— Есть тут кто? — негромко спросил Никольский, и его голосом эхом прокатился по пустому залу.

— Тихо! — Багира подняла руку. — Я, кажется, что-то слышу, какое-то шуршание.

И она бесшумной кошачьей походкой двинулась вокруг стола, водя своими ушками, как локаторами, способными учуять даже самый тихий писк самой крошечной мышки. Мы пошли за ней, на всякий случай держа оружие наготове.

У дальнего конца стола, на полу, возле одного из развернутых кресел, сидело еще одно тело в белом одеянии. Но не труп — грудь медленно вздымалась и опадала от тяжелого дыхания.

— Кто вы? — спросил слабый женский голос. — Что вам нужно?

— Простите, госпожа советница, — учтиво сказала Владимир, почтительно отвешивая что-то вроде поклона. — Мы присланы по поручению Особого Комитета, чтобы проверить ваше убежище и отыскать представителей Верховного Совета. Что здесь случилось?

Секунд десять молчание, потом тело на полу зашевелилось, с трудом поднимая руки, и стаскивая с лица маску. Я невольно сжал зубы — женское обезображенное лицо было в тысячу раз страшнее, чем мужское. Помимо прочих вышеописанных ужасов оно еще и было покрыто гнойными нарывами, и все это в обрамлении потускневших светлых волос, сухих и ломких, как солома.

— Мои товарищи мертвы, — глухо сказала советница, смотря в пол перед собой. — Пришельцы решили избавиться от нас, и с помощью Асмодея запустили в наше убежище смертельный вирус. Мы пытались изобрести противоядие, но советники умирали один за другим. Мне удалось отсрочить свой конец на несколько дней, которые я провела, не в силах пошевелиться из-за сильнейшей судороги, сковавшей мое тело. Думаю, мне самой осталось всего несколько часов…

Ее слова прервал жуткий кашель, изо рта хлынула кровавая пена. Даже мы, безжалостные охотники, мочившие монстров направо и налево, невольно отскочили назад.

— Значит, с Верховным Советом покончено? — спросил Никольский. — Все советники мертвы, и вы вскоре тоже умрете?

— Да, именно так, — ответила советница на редкость спокойным тоном, как будто это обстоятельство ее нисколечки не беспокоило. — Назовите ваши имена, будьте любезны.

— Я — полковник Кудасов с третьей базы, — отрекомендовался Никита Никитич. — А это Владимир Никольский, ученый с тринадцатой базы, и охотники «Моей Обороны»: Маузер, Багира и Салам.

— В таком случае, я вас всех знаю, — советница даже не подняла голову, чтобы посмотреть, кого именно ей представляют. — Особый Комитет — это те, кто теперь все решают, верно?

— Верно, — решился я подать голос. — Слушайте, раз уж вам осталось жить всего несколько часов, то может, вы нам расскажете, что дальше с человечеством будет? И вообще, как так у вас все интересно вышло с пришельцами?

Молчание.

— Сначала скажите, что вы сами уже знаете, — попросила советница.

— Мы знаем все, — сказал Владимир неожиданно торжественным тоном. — Мы знаем, что по вашей вине — бессмертных гениев, возомнивших себя всесильными существами — все люди на Земле чуть не стали космическими рабами, а наша планета игрушкой в руках расы Z. Мы знаем, что это вы построили базы, создали андроидов и королеву монстров, и до глобальной эпидемии были простыми учеными, которые стали бессмертными благодаря сорментию, и он же изуродовал вашу внешность. Вы сто сорок лет правили человечеством, но когда появился Асмодей, он провел вас, как детей, соблазнив обещаниями, перед которыми вы не устояли. Вы чуть не стали причиной гибели всего человечества, и это из-за вас нам пришлось оказаться в космосе, и пройти нелегкие испытания, чтобы спасти Землю от реализации межгалактической торговой корпорацией. А теперь, когда все ваши товарищи мертвы, люди стали свободны, и, возможно, дальше Особый Комитет сделает то, чего вы не смогли, и не хотели сделать за сто сорок лет — вернет планету в изначальное состояние, вычистит джунгли и уничтожит монстров, снова построив большие города и образовав отдельно взятые страны, дав для этого возможность людям размножаться естественным путем, а не надеяться на производство андроидов. Пришел ваш закат империи, конец вашего правления, и вам больше ничего не остается, как сообщить нам сведения, которые, возможно, уберегут нас от тех решений, которые приведут к новой глобальной катастрофе по нашей собственной глупости.

Все это Владимир выдал голосом священника на проповеди, который призывает заблудшую душу покаяться в своих грехах. Советница выслушала все это молча, не меняя выражения своего изуродованного лица, и, помолчав минуту, начала ответ, легко подбирая, но с трудом выговаривая отдельные слова:

— Я понимаю ваше негодование, и признаю, что иногда наша политика была жестокой, и казалась вам, простым людям, откровенной диктатурой. Но человечеству нельзя давать шанс вернуться к тому, что было. Разве вы не помните, в каком хаосе находился наш мир до глобальной катастрофы? Бесконечные войны, грызня, расовые и межнациональные конфликты, богатые притесняют бедных, убийцы, насильники и предатели на каждом шагу, а деньги ломают судьбы и возносят на пьедестал моральных выродков. После эпидемии мы взяли все в свои руки, собрали выживших, и превратили их в идеальное общество. С тех пор каждый человек, живущий на базе, был образцом совершенства, ибо он трудился под чутким руководством всемогущего божества, которому не смел перечить…

— А поселенцев вы, извиняюсь за выражение, нахер послали? — не удержался я.

— Если вы знаете историю, то должны помнить, что поселенцев образовались от тех, кто не захотел признавать нашу политику, — спокойно ответила советница. — Они сами сделали свой выбор, поселившись в джунглях.

— Но вам же нравилось управлять человечеством! Горстка ученых, получивших бессмертие — вот, от чего вы кайфовали! Глобальная эпидемия для вас стала шансом превратиться в божество, и вы так этим увлеклись, что начали строить свою политику не на развитие и спасение людей, а на укрепление собственной власти! Вы даже передвижную четырнадцатую базу построили исключительно для того, чтобы уничтожить несогласных с вами поселенцев, вы сами мне об этом сказали! А королева монстров? Разве она не была создана, как оружие, чтобы другие монстры не кушали ваши живые игрушки, которыми вы управляете, как шахматами? Вы думали только о себе, а теперь оправдываетесь.

— Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию о правильно или неправильности решений Верховного Совета, Маузер, — отчеканила советница. — Скажу только, что сто сорок лет прошли всех людей так, как не проходил ни один из двух тысяч лет до нашей эры до этого. Тихое, счастливое существование в полной безопасности на защищенной базе — вот, что получил каждый человек после начала нашего правления.

— Счастливое? — рыкнула Багира. — Да я была инвалидом, а вы соврали, сказав, что нет никакой возможности меня излечить! А когда Асмодею понадобилась хищница для охоты, сразу все стало возможным! Потому что он превратил меня в генетического мутанта в угоду вашим корыстным планам по укреплению собственной власти!

— То, что делал Асмодей, он делал в угоду своим собственным планам. Нас это никоим образом не касалось. Мы лишь хотели…

— Новую планету, — закончил Никольский. — Да, мы в курсе, что вам обещали пришельцы. Чтобы там, вдали от надоедливых монстров, вывести к процветанию новую расу сверхлюдей.

— Я не имею никакого желания перед вами оправдываться. Теперь, когда мои товарищи мертвы, у нас и без этого осталось совсем мало времени. Я должна показать вам то, что в дальнейшем решит судьбу миллионы людей по всему миру, в том числе и поселенцев. Поднимите меня!

Последняя фраза прозвучала в таком приказном тоне, что было сложно ослушаться. С другой стороны — никому не хотелось подходить к страшной, неподвижной фигуре с обезображенным лицом. И, кажется, советница это прекрасно поняла.

— Я знаю, что я уж не такая красивая и желанная женщина, как раньше, — заметила она. — Багира, может, ты поможешь?

— Ладно, — на лице кошкодевочки было написано явное отвращение, но она переборола себя, шагнула вперед, и без особого труда подняла советницу, взвалив ее себе на спину.

— Благодарю. Теперь иди вперед, и сворачивай, куда я скажу.

Пришлось Багире подчиниться, хотя, собственно, выбора у нее не было. Но на всякий случай я демонстративно щелкнул затвором самострела: мол, вы, мадам советница, не сильно хитрите, а то мы мигом проверим, какая вы на самом деле бессмертная.

Из общего зала заседаний шли в разные стороны ровно тринадцать дверей, за каждой была винтовая лестница, поднимающаяся наружу. По одной из них мы и начали подниматься гуськом, Багира впереди, Кудасов замыкал шествие, а путь нам освещали вделанные в стену чуть ли не на каждом шагу светильники. Лестница заканчивалась узким горизонтальным коридором, и тут же, почти у ступенек, стояло электрическое инвалидное кресло.

— Посади меня, — скомандовала советница, и кошкодевочка послушно сгрузила ее в эту современную каталку, приводимую в действие силой мысли, а передвигающееся не по земле, а по воздуху, по принципу летающих машин.

— Великолепно, — едва советница получила возможность дальше перемещаться в пространстве без посторонней помощи, как к ней сразу вернулось обычное хладнокровие. — Как вы поняли, я хотела сама призвать это кресло к себе, но потеряла сознание, и оно до меня так и не доехало. А теперь прошу за мной, я хочу показать вам кое-что интересное.

Пришлось опять спускаться, только в этот кресло с советницей мчалось впереди, без всяких усилий паря над ступеньками. В зал собраний мы не вернулись, вместо этого свернули в какой-то боковой коридор. Невольно я начал подозревать подвох — кстати говоря, обычное мое состояние. А не замышляет ли эта тетка что-нибудь такое недоброе?

— Можно спросить, а куда мы идем? — поинтересовалась Багира, ее, похоже, занимали те же мысли.

— Я должна показать вам кое-что важное прежде, чем присоединюсь к своим товарищам на том свете, — ответила советница, и закашлялась, так жутко, что аж страшно на несколько секунд стало. — Точнее даже кое о чем предупредить. Раз уж Верховного Совета больше не существует, а наше место занял Особый Комитет, то ему нужно знать об одной опасности, с которой он, рано или поздно, столкнется на своем посту управления человечеством.

— Конец света? — быстро спросил я. — Апокалипсис? Новое вторжение пришельцев? Солнце погаснет? Или Путина воскресят?

— Сейчас сами увидите, — последовал ответ, и кресло свернуло в какую-то темную, крошечную комнатку. И внезапно остановилось.

— Будьте добры, включите свет, — попросила советница. — Здесь обычный выключатель, где-то на стене, сама я не дотянусь.

Вздохнув, Кудасов вошел в темноту, и принялся шарить руками по стене. Спустя секунд десять к нему присоединились Никольский, Багира и Салам. Я медлил — моя особо обострившаяся в свете последних событий паранойя не давала покоя, предупреждая о ловушке.

— Маузер, помоги друзьям, — резко обратилась ко мне советница. — А потом я расскажу тебе, где находится твой с королевой монстров ребенок.

После первой фразы я машинально шагнул в комнатку, но вторая буквально пригвоздила меня к месту. Откуда она знает?! Я начал поворачиваться к советнице, чтобы задать ей этот вопрос, но она, воспользовавшись моим секундным замешательством, вдруг схватила меня за руку, дернула на себя, и с силой ударила ногой под колено, подрубив тело, как дерево.

Не успев удивиться, я начал падать, инстинктивно выставив руки, чтобы затормозить; в результате я навалился на страшную женскую фигуру в кресле, оказавшись вплотную к ее изувеченному, утратившему человеческий облик лицу. На несколько секунд меня охватила волна тошнотворного отвращения, а потом кресло пришло в движение, и худые ладони с резко очерченным венами толкнули меня в грудь. Спиной вперед я полетел в комнатку, а в следующий миг раздалось жужжание механизмов, и мощная стальная дверь начала опускаться, закрывая выход. Мелькнуло торжествующее лицо советницы, и вокруг сомкнулась черная тьма.

— Тварь! — проревел Салам, и рванулся вперед, намереваясь с наскока высадить дверь плечом, но вместо этого полетел назад, наткнулся на Никольского, и оба рухнули на пол. В темноте послышалась грубая армейская ругань Кудасова.

— Саш, ты в порядке? — Багира помогла мне подняться. Благодарно сжав ее ладонь, я активировал свое ночное зрение, и оглянулся. И тут же душа ушла в пятки — мы были заперты в крошечном помещении пять на пять метров, а дверь была даже не дверь, а просто плита из армированной стали толщиной сантиметров двадцать. Бетонные стены и потолок без лампочки — все это сильно напоминало «каменный мешок», в котором, как гласит история, люди постепенно сходили с ума, без света, воздуха и, как правило, в полном одиночестве.

— Вот же гнида, нах.! — Салам беспорядочно топтался на месте, осторожно ощупывая руками воздух вокруг себя. — Так и знал, твою мать, так и знал, что что-то здесь не так!

— Если знал, то почему не сказал? — в сердцах рявкнул Кудасов. — Умник нашелся, тоже мне!

— Спокойно, без паники, — Никольский, с присущим ему спокойствием, попытался взять ситуацию под контроль. — Не надо паники, ведь мы не в Титанике… Багира, Александр, вы видите на стене выключатель?

— Нет тут никакого выключателя, и не было, — проворчала кошкодевочка. — Нас специально в ловушку заманили. Знать бы еще, зачем.

— Похоже, советница не сильно обрадовалась нашему визиту, и решила, что мы, как свидетели того, что бессмертный Верховный Совет оказался очень даже смертным, слишком много знаем, — предположил я. — И решила, что простые люди не должны знать правду о своих отцах-покровителях, которые оказались просто калеками с извращенным воображением.

— Думаешь, насчет своей скорой смерти она тоже соврала? — прищурился в темноте Никита Никитич.

— Не знаю. Надо выбираться, пока она там думает, что с нами дальше делать.

— Ну, не убьет же она нас, верно? — рассудила Багира. — В конце концов, нас станут искать, и тем более, все знают, куда мы пошли, и…

Ее слова прервал какой-то новый звук — похожий на журчание.

— Вот же! — я развернулся, и окинул взглядом товарищей. — Это кому так страшно стало, что он до туалета дотерпеть не смог?

— Какой туалет, ты сюда посмотри, — кошкодевочка дернула меня за рукав, показывая рукой вниз. Там, в нескольких сантиметрах над полом, чернели круглые отверстия, откуда ручейком выливалась вода.

— Не так уж и страшно, подумаешь, ноги чуть-чуть намочим.

Едва я успел это сказать, как вода из отверстий хлынула мощным напором сразу в нескольких местах, и начала стремительно заливать пол. Багира завизжала, и совершила дикий прыжок на месте, приземлившись мне на плечи — ну точь-в-точь как кошка, когда ее хотят в ванне искупать. Я едва удержался на месте, схватившись руками за стену. В считанные секунды вода намочила подошвы моих десантных ботинок, но на этом не остановилась, продолжая хлестать, как в бассейне.

— Сучья тварь! — Салам сжал кулак, глядя куда-то в потолок. — Утопить нас решила!

Его предположение сбылось со смертоносной точностью — залив пол, уровень воды потихоньку поднимался вверх, грозясь минут за пятнадцать превратить комнату в аквариум. Багира испуганно сжалась на моих плечах, вонзив когти мне в шею, чтобы удержаться. Я чувствовал, как по спине стекают струйки крови, но сцепил зубы, мужественно терпя боль. На что только не пойдешь ради любимой женщины!

— Надо найди способ открыть дверь, — крикнул Кудасов, стараясь своим голосом перекрыть шум воды. — Владимир, займись, посмотри, нет ли там какого-то замка, как на тех дверях, когда мы входили сюда.

— Понял, — поднимая брызги, Никольский с трудом побрел к стальной плите.

— Салам, Маузер, включите фонарики!

Фонарики не помогли — осмотр при свете дал те же результаты, как и осмотр при помощи ночного зрения. Ни кнопок, ни рычагов, ни лампочек — одни только голые стены да потолок. Между тем вода уже хлюпала возле щиколоток, да еще и холодная была, зараза, просто ледяная. Хотя, я бы удивился, если бы она была теплой — Верховный Совет никогда не церемонился с провинившимися, сурово карая их с бесчеловечной жестокостью. Как в тот раз, когда меня хотели отправить на переработку для генетических материалов, заподозрив в преступлениях, совершенных Координатором.

— Замков на двери нет, — угрюмо сообщил Владимир. — И это не дверь вовсе. Что делать, мужики?

— М-м-мы теперь у-у-умрем, да? — громко клацаязубами от страха, спросила Багира.

— Похоже на то, — ответил я. — Хотя… погодите-ка… что это?

— Где? — закрутили головами ребята.

— Вон там, — с трудом удерживая равновесие — что с кошкодевочкой на плечах было не так-то просто — я двинулся к дальнему углу комнатки. — Что это… что это… что это… а, нет, ничего… да, мы все умрем.

Наступила неловкая пауза — так обычно бывает, когда человек внезапно осознает неизбежность того, во что до самого последнего конца не верил.

— Обнимемся? — предложил я.

— Нет времени, — прорычал Кудасов. — Хватай рацию, и вызывай подмогу.

— Рад бы, Никита Никитич, но даже если я наших ребят вызову, то они вряд ли смогут нас найти. А даже если найдут, то уже не успеют спасти. Максимум, что мы можем сделать — это попросить передать весточку в Особый Комитет, чтобы они сюда парочку армейских отрядов прислали.

Опять как-то все по-дурацки вышло. По старой русской традиции мы поднимаем бокал за здоровье, и бьем морды тем, кто после этого не упал.… Так и тут: вроде все должно было закончиться благополучно, а нет, вот она, очередная жизненная подляна, только на этот раз коронная.

— Саша! — Багира извернулась у меня на плечах немыслимым образом, и больно ущипнула меня за ухо. — Часы!

— А, точно, молодец, надо засечь время своей смерти, чтобы патологанатом при вскрытии потом не мучился.

— Да нет же! Часы, которые тебе дали пришельцы! Что, если они могут повернуть время вспять? Это наш шанс на спасение!

— Думаешь? — я сунул руку в карман, вытаскивая хронометр. — Но мы ведь даже не знаем, как именно они работают, тогда просто случайную кнопку нажали.

— Значит, нужно еще раз нажать, только уже другую.

— Какую, например?

— Не знаю еще, но придется рискнуть.

— Тебе прошлого раза мало было? Хочешь теперь вообще какую-нибудь глобальную катастрофу устроить?

— Эй, вы двое, хватит там уже спорить, нах., - недовольно перебил нас Салам. — У вас еще на это дело вся жизнь впереди, успеете. Давайте делайте что-нибудь.

— Да я бы рад, но Никита Никитич возражать будет.

Даже в темноте было видно, как Кудасов играет желваками, и как меняется выражение на его лице. Через себя не перешагнешь, это всем известно. Но бывают редкие моменты, когда это нужно сделать, ибо на кону очень большая ставка.

— Я согласен.

— Чего?! — мне показалось, что я ослышался.

— Если это поможет, то я согласен, — повторил полковник. — Маузер, приступай. Под мою ответственность.

— Давай сюда часы, — бесцеремонно бросила Багира, и протянула руку.

Матерясь (про себя) на чем свет стоит, я сунул руку во внутренний карман. Между тем вода уже бурлила в районе коленей, а у Салама, который был ниже меня ростом, она вообще дошла до пояса. Вытащив хронометр, я сунул его в ладонь кошкодевочки.

— Посмотрим, что у нас тут, — мигом забыв про все на свете, Багира надела их на руку, и принялась внимательно изучать каждую кнопку.

— Быстрее, — прохрипел Кудасов. — Еще пять минут, и мы тут утонем.

— Да я бы рада, если бы знала, что обозначают буквы возле кнопок.

— Там древнегреческий алфавит, — неожиданно сказал Никольский. — Я это не сразу понял, все думал: что мне это напоминает? Только потом сообразил.

— Очень вовремя, — проворчал я. — И что делать?

— Багира, попробуй нажать кнопку, возле которой написано слово, первые четыре буквы которого начинаются на «пара», — предложил Владимир.

— А что оно означает?

— В древнегреческой письменности оно обозначало прошедшее время. Думаю, кнопка позволит вернуть время назад.

— А если оно не нас вернет назад, а опять покажет какой-нибудь кусочек из моего прошлого? Тем более, мне кажется, я именно эту кнопку в прошлый раз и нажимала.

— Попробуй нажать ее, и еще какую-то другую, — придумал я. — Чтобы в этот раз как-то по-другому все вышло.

— Какую другую?

— Там, сбоку, какой-то рычажок. Попробуй вместе с ним.

Прошло еще несколько драгоценных секунд, пока кошкодевочка готовилась проделать самый безумный научный опыт, который только проделывался людьми с инопланетной технологией. Но что поделаешь, либо так, либо придется срочно эволюционировать либо же мутировать в водоплавающих. Я-то умею под водой на некоторое время оставаться, было уже такое, но вот у остальных это вряд ли получится.

— Внимание! — объявила Багира, в ее голосе отчетливо звучали азартные нотки. Вот же отчаянная голова, ничего не боится. — Нажимаю.