Залив ангелов

ГЛАВА 12

Я еду во Францию! Причем не просто во Францию, а на Французскую Ривьеру. Мне казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я все ждала, что кто-нибудь вот-вот скажет, что, мол, произошла ошибка и женской прислуге все-таки нельзя никуда ехать.

Вытащив из-под кровати саквояж, я принялась паковать свой жалкий гардероб. Ни одна вещь даже близко не годилась для модного курорта и южного климата. У меня была форменная одежда для кухни, одно зимнее платье, одна хлопковая блузка (она уже стала мне тесновата), одна летняя юбка, оставшаяся с тех дней, когда я еще не поступила в услужение, мое единственное нарядное платье, в котором я была на свадьбе Луизы, и зимняя накидка — вот и все. Мгновение я обдумывала, нельзя ли быстренько наведаться к сестре и посмотреть, нет ли у нее одежды, которую она могла бы мне ссудить. Я видела ее приданое, и оно было довольно значительным. Но тут я напомнила себе, что сестра ниже меня ростом, и к тому же я слишком горда, чтобы просить о таком одолжении. Зато Луиза подарила мне на Рождество золотую гинею, которая так и болталась у меня в кошельке, а на сберегательном счете лежало все, что я заработала с октября. Может быть, когда мы доберемся до Франции, я смогу найти портниху и сшить себе подходящую одежду.

Я не думала, что мне представится случай надеть синее бархатное платье, но все равно уложила и его тоже. Теперь, полностью уверившись в том, что чудеса случаются, я готовилась к еще одному чуду. Мне сказали, что мы отправимся завтра утром на одиннадцатичасовом поезде. Королева с сопровождающими последуют за нами двумя днями позже. Я написала Луизе, что еду за границу и у нее некоторое время не будет обо мне новостей, а потом пробежалась под мокрым снегом, чтобы бросить письмо в почтовый ящик.

От возбуждения я всю ночь не могла уснуть. Если хотите знать правду, страх тоже сыграл в этом свою роль. Конечно, я уже достаточно сносно готовила торты и пирожные, но до мистера Роланда мне все равно было далеко, к тому же я всегда работала под его присмотром. Мне было известно, как королева любит сладкую выпечку, и вдруг она сочтет, что мои десерты не слишком хороши? Я старалась ободрить себя мыслью, что там будут французские шеф-повара и я смогу попросить у них совета. К тому же мистер Роланд, вероятно, примерно через неделю поправится, и его отправят вдогонку за нами.

Когда утром мы собрались на завтрак, стало ясно, что остальные участники нашей экспедиции взволнованы не меньше моего.

— Такой день, как сегодня, я не выбрал бы для путешествия через Ла-Манш, а вы? — негромко сказал мистер Уильямс мистеру Фелпсу. Когда я подошла, чтобы присоединиться к ним за столом, они резко замолчали, испепеляя меня взглядами, которые ясно говорили, что меня сюда не звали.

В высокие окна стучал дождь, в трубах завывал ветер, поэтому мистер Анджело отправился за разрешением использовать крытый портал для карет, чтобы можно было погрузить багаж, не рискуя промокнуть. Мы как раз тащили ящики и коробки с посудой, которую шеф-повар решил непременно взять с собой, когда появился королевский мунши. Он сообщил, что ее величество хочет сказать нам несколько слов. Мы поднялись по парадной лестнице, и нас провели в столовую, где ее величество завтракала за длинным столом. Перед ней стояла тарелка, на которой горой были навалены яйца, почки, бекон и отварная пикша. Ее индийский слуга подошел и встал с ней рядом, хмурясь и весьма неодобрительно поглядывая на нас. Королева оторвала взгляд от тарелки.

— Я всего лишь хотела пожелать моим преданным слугам приятного путешествия. Надеюсь, вы доберетесь без происшествий и к моему приезду все будет готово.

— Непременно будет, ваше величество, — ответил мистер Анджело.

— Очень хорошо. Тогда отправляйтесь.

Мы уже покидали столовую, когда услышали, как королева сказала:

— Передай мне повидло. Нет, не это. Имбирное.

Когда последние коробки с багажом общими усилиями были уложены в задней части нашей коляски, мы собрались наконец тронуться в путь. Остальные слуги вышли нас проводить.

Нельсон коснулся моей руки:

— Желаю тебе благополучно добраться до места и хорошо провести время, Хелен. Только не вздумай вступать в беседы с незнакомыми французами, ясно?

Я засмеялась:

— Едва ли я смогу, находясь во Франции, не заговорить при этом ни с единым французом, Нельсон.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Он понизил голос. — Я так понимаю, эти французы могут быть ужасно навязчивыми. Не хотел бы я, чтобы тебе там вскружили голову.

— Обещаю, что голову мне никто не вскружит, — улыбнулась я. — Ты тоже береги себя.

— Хорошо. — Он на мгновение взял мою руку, сжал ее, потом помог мне сесть в карету, и мы наконец-то выехали со двора.

Нам всем пятерым пришлось сидеть в тесноте, держа на коленях коробки с кухонной утварью. Мистеру Фелпсу было явно неловко оттого, что я нахожусь так близко к нему. Я вдруг поняла, что за все эти месяцы он ни разу ко мне не обратился.

— Не бойтесь, мистер Фелпс, я не кусаюсь, — проговорила я.

Джимми хохотнул.

— Лично против вас я ничего не имею, мисс Бартон, — чопорно изрек мистер Фелпс. — Но при этом убежден, что брать женщину в такое долгое и трудное путешествие неправильно. Что, если вы разболеетесь? Или упадете в обморок?

— Уверяю вас, я изо всех сил постараюсь не причинять вам в дороге никаких неудобств.

— Честнее и не скажешь, мистер Фелпс, — заявил Джимми и подмигнул мне.

Я надеялась, что это просто дружеское подмигивание: чего я действительно не хотела, так это всяких осложнений в пути.

Когда мы приехали на вокзал Виктория, мистер Анджело сразу занялся багажом и строго следил за носильщиками, пока те грузили коробки. Потом мы уселись на свои места. Наконец раздался свисток, и поезд тронулся. Он пыхтел и отдувался, медленно двигаясь вдоль платформы, и это никак нельзя было назвать триумфальным началом пути. Капли дождя барабанили в окна, стекая вниз грязными струями. Задние дворы, мимо которых мы ехали, имели унылый вид. Но это была моя первая настоящая поездка на поезде, и я впервые покидала Лондон, поэтому преисполнилась решимости насладиться моментом.

К тому времени, как мы прибыли в Довер, погода не улучшилась. Насквозь промокшие, продуваемые всеми ветрами, мы поднялись на корабль, где нам пришлось соревноваться с другими пассажирами за место в сухом уголке салона второго класса. Переправа действительно оказалась неспокойной, и я поняла, почему мистер Роланд был от нее в таком ужасе. Мы расселись, тесно прижавшись друг к другу, на скамье, которая тянулась вдоль стены. Судно кренилось и перекатывалось на волнах, поэтому встать было невозможно. Мистер Фелпс постанывал. Мистер Уильямс отчаянно побледнел, и даже обычно развязный Джимми помалкивал. А я, как ни удивительно, чувствовала себя вполне прилично.

— Ничего, мистер Фелпс, — сказала я, — уже недолго осталось.

— Не думаю, что доживу до того, чтобы увидеть Францию, — простонал он.

На лбу у него проступили капельки пота, а потом мистер Фелпс вдруг вскочил и бросился сквозь толпу в направлении гальюнов. Некоторое время его не было, а когда вернулся, лицо его казалось зеленоватым.

— Позвольте я принесу вам воды, — предложила я и отправилась в бар. По дороге назад я лишь слегка расплескала содержимое стакана. Мистер Фелпс благодарно кивнул. Когда народ расступился, я выглянула в окно и увидела, что впереди по курсу уже виден берег Франции. Более того, наконец перестал идти дождь.

Оставив остальных, я вышла на палубу. На волнах все еще во множестве белели пенные гребешки, но море уже успокаивалось. Передо мной предстали разноцветные дома, выстроившиеся вдоль гавани, и белые скалы вроде тех, что остались позади, в Англии. Мы разминулись с рыбацким суденышком, рыбаки на борту смотрели на нас и махали. Все они были одеты в ярко-синие робы, которые составляли резкий контраст с красными парусами их лодки. Я почувствовала, как меня переполняет восторг. Вот она я, Белла Уэверли, бывшая служанка, делавшая самую черную работу, которая теперь готова ступить на землю континента! И я собиралась максимально использовать открывающиеся передо мной возможности.

Благодаря письму ее величества, мы быстро прошли французскую таможню. Нас проводили к поезду. Джентльмены, казалось, пришли в себя, и мистер Уильямс извлек сэндвичи с холодной говядиной, которые приготовил на случай, если в пути нам не попадется подходящей пищи. Мы с благодарностью перекусили.

Я, не отрываясь, смотрела и смотрела в окно. Все тут выглядело совершенно иначе, чем на родине: выкрашенные в яркие цвета ставни на окнах домов, ряды тополей вдоль дорог, большие лошади соловой масти в полях, крестьяне в робах. Мне страшно хотелось впервые хоть одним глазком увидеть Париж, но к тому времени, как мы добрались до его окраины, уже стемнело. Я таращилась в окно, пока мы ехали по глухим улочкам, а потом сквозь потемки я разглядела ее: выше любого здания, что мне когда-либо доводилось видеть, она невероятно высоко вздымалась в ночное небо.

— Вот она, мистер Анджело! — выпалила я. — Смотрите! Это Эйфелева башня!

Все мы прильнули к окну, но за ним снова замелькали здания, и башню не стало видно.

Около семи часов вечера мы прибыли на Северный вокзал, и тут обнаружилось, что по французскому времени уже восемь. Чтобы добраться до Лионского вокзала, откуда отправляются поезда в Ниццу, нам пришлось нанять фургон. Поскольку, кроме меня, никто не говорил по-французски, мне пришлось набраться храбрости и договориться с извозчиком, который, впрочем, привык возить англичан, поэтому мне оказалось достаточно произнести: «Gare de Lyon?[18] Сколько?» Понятия не имею, переплатили мы или нет. Извозчик, конечно же, устроил настоящее представление, жалуясь на то, как много у нас багажа.

Вместе с коробками и ящиками мы с трудом разместились в фургоне, и мне лишь изредка удавалось бросить взгляд на высокие нарядные дома, оконные ставни, кафе с яркими навесами и столиками на тротуарах. До нас то и дело доносились соблазнительные запахи, например, табачного дыма, который казался не таким, как дома, а более травянистым, пряным и, как мне показалось, более приятным. А еще долетали ароматы готовящейся еды: я улавливала запах лука, чеснока, жарящегося кофе. И звуки тоже были странными, непривычными: мелодия аккордеона, женское пение, громкие голоса о чем-то спорящих людей — все это напоминало, что я в другой, чужой стране.

Джимми уставился в темноту.

— Что-то я слегка расстроен, — сказал он. — Народ с виду в точности как в Лондоне.

— А чего ты ждал, парень? Дикарей в набедренных повязках? — съязвил мистер Фелпс.

— Нет, но про французов же всякое говорят, верно? Что они такие, знаете, — о-ля-ля! Танцовщицы канкана, а на них чулки в сеточку.

— Вряд ли они пляшут посреди зимы на городских улицах, — парировал мистер Фелпс, вызвав у меня улыбку.

На Лионском вокзале мистер Анджело вручил каждому из нас по пачке французских денег.

— Ваше недельное жалованье во франках, — объявил он. — И не спрашивайте меня, сколько они стоят по отношению к нашему фунту, — я и сам не ведаю. Так что, пока мы привыкаем, будьте осторожны, чтобы никто не попытался обвести вас вокруг пальца.

Мы кивали, забирая у него деньги. Потом он предложил поискать какой-нибудь еды, раз уж пассажирам третьего класса в поезде ужин не подают.

— Во всяком случае, уж названия блюд по-французски мы прочесть можем, — заметил мистер Уильямс, когда мы стояли, уставившись в меню вокзальной закусочной. — Правда, я не совсем понимаю, что значит grenouilles.

— Лягушки, мистер Уильямс, — перевела я.

— Боже упаси! — Он воздел очи к небу. — Только не говорите мне, что в ближайшие несколько месяцев нам предстоит питаться лягушками!

— Тут есть и другие блюда, мистер Уильямс, — указал наш шеф-повар. — Однако, думаю, нам стоит ограничиться овощным супом, вы согласны? Просто чтобы иностранная пища не сказалась отрицательно на наших желудках во время поездки.

Итак, каждый из нас съел по миске супа, густого, вкусного, и к тому же с куском замечательного хлеба. Подкрепившись таким образом, мы отыскали наши места в поезде и приготовились провести долгую ночь на неудобных жестких сиденьях. В девять часов поезд тронулся. Вагон сильно трясло и качало, отчего мистеру Фелпсу снова стало дурно.

— Спорить готов, королеве-то не придется так ехать, — заметил Джимми.

— Не придется, — согласился мистер Анджело. — В Шербурге ее встретит частный поезд, где у нее два собственных вагона — в одном спальня с настоящей кроватью, а в другом гостиная. Думаю, туда и мебель из дворца доставили.

— А знаете, что я слышал? — спросил мистер Уильямс. — Я слышал, что она велела отправить в Ниццу мебель для своей спальни.

— Некоторым такое только снится, — сказал Джимми. — В смысле с-Ницца. — Мы все заулыбались от такой игры слов.

— Заткнись и дай поспать! — потребовал мистер Фелпс. — Мне опять нехорошо, и чем скорее придет утро, тем лучше.

Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Мы останавливались у разных станций: Дижон, потом Макон, потом была стоянка в Лионе, достаточно долгая, чтобы успеть выпить кофе на платформе. Я старалась хоть немного поспать и время от времени задремывала, но меня постоянно будила голова Джимми, падающая мне на плечо.

Станций долгое время не было, и я, кажется, все-таки уснула, а потом с первыми лучами серенького рассвета мы прибыли в большой портовый город Марсель. Люди на платформе довольно сильно отличались от элегантных мужчин и женщин, которых я видела в Париже. Тут были мужчины в полосатых фуфайках и беретах, а женщины кутались в яркие шали и носили широкие разноцветные юбки. Их речь была более резкой, с каким-то странным акцентом.

Когда мы отбыли оттуда, начался последний отрезок нашего путешествия. Местность вокруг выглядела холмистой и дикой, потом неожиданно появилось солнце, и мы впервые увидели морскую синь. Я даже ахнула от восторга. Все цвета были такими насыщенными! Беленые дома щеголяли яркими зелеными или желтыми ставнями и нарисованными на стенах оранжевыми и красными соцветиями. А вдалеке сверкала гладь Средиземного моря. После унылых дней английской зимы подобное зрелище ослепляло. Я не могла дождаться, когда мы наконец доберемся до Ниццы.

Джимми казался бодрее всех остальных. Он стоял у окна и смотрел на море.

— Кто-то тут готов окунуться в Средиземное, а? — подмигнул он.

— Думаю, выяснится, что вода там очень холодная, мой мальчик, — сказал мистер Анджело. — Видишь ли, в чем дело: тут ведь тоже зима, хоть и светит солнце. А кроме того, боюсь, пляж в Ницце каменистый.

— Каменистый? И никакого тебе песочка как в Маргейте?

— Одни камни, — подтвердил мистер Анджело. — Мерзкая галька, мелкая и круглая, и ходить по ней крайне неудобно.

— А откуда вы знаете, какой в Ницце пляж, мистер Анджело? — спросила я. — Вы уже бывали там?

— Бывал, мисс Бартон. Я сопровождал ее величество, когда она несколько лет назад снимала виллу, но поблизости от нового отеля не останавливался. Насколько я понимаю, это в районе, который называется Симье, на холме, так что для меня все будет так же внове, как и для всех остальных.

Поезд двигался по железнодорожной ветке, протянувшейся вдоль побережья, и то и дело останавливался у маленьких станций. Я заметила в море рыбачьи лодки, а среди них — прекрасную паровую яхту. Мои притихшие уже было спутники немедленно оживились.

— Вы только гляньте на нее! — показал на яхту Джимми. — Может, вы знаете, чья она?

— Вероятно, это яхта принца Уэльского, — предположил мистер Анджело.

— Сдается мне, так и есть. Я в журнале видел ее фотоснимок, — ответил Джимми. — Совсем неплохая. Я вот думаю, может, и нас на борт позовут?

Мистер Уильямс хохотнул:

— Даже не надейся, парень. У него там свои повара, и все остальное тоже.

— Не удивлюсь, если и его зазноба там, — подмигнул мне Джимми.

Следите за языком, мой молодой друг, среди нас леди, — неодобрительно покачал головой мистер Анджело.

— Мои извинения, мисс Бартон, — Джимми отвесил мне шутовской поклон.

— Уверяю, Джимми, меня не так легко задеть, — парировала я.

Потом разговор оборвался, и мы просто смотрели на яхту. Мой пульс участился: принц Уэльский на Ривьере. Все связанные с ним тревоги, которые я сумела отбросить, нахлынули снова. Я пыталась убедить себя, что принц даже не вспомнит, кто я такая, если мы встретимся. С его стороны это был совершенно безвредный флирт, о котором он давно уже забыл. Но мысль о том, что его яхта сейчас на Ривьере, совсем близко, не давала мне покоя.

— Он тоже остановится вместе с королевой в Ницце? — осторожно спросила я.

— Нет, у него собственная вилла в Каннах, — объяснил мистер Анджело.

— Принц не захочет, чтобы она его поймала, — добавил Джимми. — Королева не одобряет всякие его шуры-муры и не скрывает этого.

После таких слов мне стало немного легче дышать.

Я не знала, как далеко Канны находятся от Ниццы, но главное — принц не поселится в королевском отеле. То, что он старается держаться подальше от королевы, очень меня устраивало.

Потом в голове всплыла еще одна тревожная мысль: Ронни Бартон. Мне не было известно, нанял ли его принц, но если да, то наверняка на какую-нибудь из самых низких должностей, и он уж точно не сопровождает своего хозяина в поездке. К тому же Ронни никогда не узнает, что я здесь. А если даже и узнает, ничего страшного: моя часть сделки была выполнена. Я очень надеялась, что мне не о чем беспокоиться.