Залив ангелов

ГЛАВА 19

Когда шеф Лепин ушел, я забрела в ту часть рынка, где продают домашнюю утварь и безделушки, и отыскала там прилавок с тканями. Торговец ориентировался на простолюдинов, поэтому здесь не было шелков и парчи, но я нашла отрез мягкого и приятного на ощупь хлопка красивого голубовато-зеленого цвета, который отлично шел к моим волосам и глазам. Он показался мне необыкновенно дешевым, и я купила его, добавив еще пару ярдов тонкого муслина, а потом отправилась на поиски матери Клодетт.

После бесконечных расспросов я нашла ее дом возле одного из пролетов ведущей на холм каменной лестницы. Она сердечно приветствовала меня, узнав, что я пришла от ее дочери, после чего я вручила ей ткань. Понимать портниху оказалось очень сложно — она говорила с сильным местным акцентом и к тому же у нее отсутствовала большая часть зубов — но суть была в том, что моя ткань оказалась очень низкого качества и неизвестно, удастся ли сшить из нее приличное платье. Я объяснила, что у меня совсем мало денег. Портниха сказала, что постарается, и сняла с меня мерки.

Я ушла от нее не слишком обнадеженная. Неужели я выбросила деньги на что-то бесполезное? Но откуда мне было знать, что это плохая ткань? Никогда раньше я не покупала материал для одежды, сказать по правде, у меня уже много лет не было обновок. Ладно, это лучше, чем ничего, и если платье, как предполагала портниха, не прослужит долго, я это переживу. А если мне понравится, как шьет эта старушка, мне придется разориться и потратить часть своих с таким трудом заработанных денег на новый гардероб.

Я вернулась с отчетом к мистеру Анджело. Мы приготовили новое блюдо из баклажана, перцев и лука, обжарив их с запретным чесноком и помидорами, и нашли его довольно интересным. После того как я описала рынок, мистер Анджело решил, что будет заказывать мясо через отель, просто из осторожности.

— Я знаю, что мне нужно, — сказал он.

Еще я рассказала, что французские повара пригласили нас вечером к ужину. Мистер Анджело решил, что они хотят показать себя хорошими соседями, но я не была в этом уверена. У меня возникли подозрения, что таким способом шеф-повар Люпин хочет похвалиться тем, что умеют его люди, а заодно — утереть тупым англичанам нос.

Мы принялись за работу, обсуждая, какие блюда следует приготовить к приезду ее величества.

— Она будет уже два дня в пути и поэтому устанет, — сказал мистер Уильямс. — Нужно что-то легкое, что хорошо усваивается. Может быть, суфле? Рыба? Жареный каплун?

— А я думаю, она будет голодна, — не согласился мистер Анджело. — В королевском поезде не подают приличных блюд. Там нет вагона-ресторана. В дороге еду покупают на станциях, а потом не дают ей остыть. Думаю, нужно разжечь ее аппетит. Пусть она порадуется, что приехала. Приготовим что-нибудь из ее любимого. Мы знаем, что она любит рисовый суп-пюре, снетки, бараньи отбивные, ну и закажем у кондитеров отеля мороженое. Что еще, как вы думаете?

Как младшая повариха я хранила молчание, когда мужчины обсуждали меню, но сейчас мистер Анджело обернулся ко мне:

— Как насчет пудингов?

Я хорошенько подумала, прежде чем дать ответ.

— Она ведь любит рисовый пудинг и mehlbrei[30], правда? — спросила я, используя название, которым королева всегда называла сладкий крем для совсем маленьких детишек. — Это пудинги с молоком и сливками. Может, я приготовлю холодный рисовый пудинг и пирожные с кремом?

— Хорошая мысль. Желудок королевы придет в норму после дальней поездки, — сказал мистер Фелпс. — Если с ее пищеварением будет то же самое, что и с моим после всех этих часов в поезде, ей не захочется тяжелой пищи.

Я вызвалась в день приезда королевы спуститься на рынок и купить снетков. Мистер Анджело приготовит пару каплунов, чтобы подать их холодными с соусом «Вероника» и виноградом. А вечером мы прямо в кухне присоединились к французским поварам за ужином. Должна признать, что буйабес оказался одним из самых вкусных блюд, которые я пробовала в своей жизни. Он представлял собой густой бульон одновременно с рыбным и томатным вкусом, с пряной ноткой и мелкими кусочками рыбы и морепродуктов, неожиданно попадающимися в ложку. А хрустящие хлебцы, которые полагалось туда макать! Райская пища!

— Как вы готовите этот соус? — спросила я.

Когда выяснилось, что начинать надо с двенадцати долек чеснока, мистер Анджело покачал головой.

— Королева этого не одобрит, не так ли? Она не одобряет ничего, что вызывает запах изо рта, — пояснил он. — Видите ли, она всегда запрещает чеснок.

— Откуда ей узнать о чесноке? — спросил шеф-повар Лепин. — Если он хорошо сварен, никакого запаха не бывает. — Потом он подошел ко мне. — А для вас я приберег кусочек осьминога.

Лепин подцепил на вилку нечто напоминающее коричневое мясо гриль и поднес к моему рту — так обычно кормят детей. В этом жесте было что-то настолько интимное, что я испугалась, но послушно открыла рот и ощутила взрыв вкуса — шафран, чеснок, нотка пряностей и такая нежная мякоть, что она практически растаяла на языке. Увидев выражение моего липа, Лепин удовлетворенно кивнул.

— Когда-нибудь я научу вас это готовить, — проговорил он.

Еще обнаружилось, что повар Анри оставил мне ломтик тарта с мангольдом. Это оказалось очень вкусно, и никто бы не догадался, что в начинке есть овощи. После ужина я направилась прямиком к себе в комнату и записала рецепт тарта так, как он мне запомнился, а еще — рецепт рыбного супа. Я собирала в блокнотик блюда, которые мне понравились, блюда, которые я научилась готовить у миссис Роббинс, и идеи блюд, которые намеревалась когда-нибудь попытаться воплотить. Я даже мечтала в будущем опубликовать собственную поваренную книгу, хотя и понимала, насколько несбыточны такие мечты. Но сейчас мне вдруг показалось, что этот замысел не так уж плох. Книга рецептов с юга Франции? Многие ли из них известны в Англии? Нужно будет постараться записать как можно больше рецептов, начиная с буйабеса и этого странного тарта из мангольда.

Вечером я сидела в своей комнате, смотрела на мерцающие внизу огни города и писала открытку Луизе:

На следующий день спозаранку закипела работа. Ее величество ждали завтра утром. Продукты были доставлены, багаж распакован, а наши многочисленные формы и кастрюли перемыты и расставлены по полкам. Мистер Анджело жаловался, что не догадался захватить некоторые приправы и соусы, а еще, что не взял кастрюлю для бульона.

— Как я смогу готовить хорошую пишу без качественного бульона? — вопрошал он. — Я могу день-деньской варить на медленном огне говяжьи мослы, кур и овощи, но все равно будет не так, как в кастрюле, которая служит мне вот уже двадцать лет.

Я с облегчением обнаружила, что мне не придется каждое утро спускаться за продуктами на рынок. Честно говоря, я не особенно разбиралась в тамошних продуктах, тем более что половину из всего этого разнообразия раньше и в глаза не видала. Я начала понимать, что моя учеба только началась. Не научившись распознавать каждый кусок мяса, каждый овощ, каждую рыбу, я не смогу называться шеф-поваром. Может быть, если когда-нибудь у шефа Лепина найдется на это время, я схожу с ним на рынок, и он объяснит мне, что за таинственные комочки и кусочки лежат на мясных и рыбных прилавках. Должна признаться, что мысль о том чудесном времени, что мы провели (и, может быть, еще проведем) вместе, слегка кружила мне голову.

«Будь благоразумна, Белла, — пыталась я вразумить себя. — Незачем влюбляться во француза, который тебя старше, особенно если ты тут ненадолго». Я подумала, что, как только мистер Роланд снова сможет ходить, он займет мое место, а меня отправят домой. И тут мне стало ясно, что мне не хочется уезжать.

Значит, придется доказать, что я здесь нужна. Это была пугающая мысль. Я видела, какие качественные и сложные торты печет мистер Роланд, и знала, насколько мне пока далеко до него. Но, возможно, я смогу научиться делать кое-какие местные пирожные и булочки и удивлю ими королеву. Я слышала, что она любит сюрпризы.

В тот день я усердно взялась за работу, зная, что королева, скорее всего, будет ждать своего ежедневного чаепития. Я испекла партию сладкого печенья по немецкому рецепту — ее величеству оно нравилось, а я уже делала его раньше. Потом я решила приготовить кофейный торт. Пришлось попросить у шеф-повара Лепина кофе и шоколадный порошок, который оказался именно таким рыхлым и влажным, как я надеялась. Я нарезала испеченные коржи слоями, промазала их кофейно-масляным кремом и взбитыми сливками и поставила готовый торт охлаждаться, размышляя, чем его можно будет украсить. Внезапно почувствовав, что кто-то стоит у меня за спиной, обернулась и увидела шеф-повара Лепина.

— Я поздравлять, — сказал он по-английски, а потом добавил на родном языке: — Выглядит аппетитно и радует глаз.

— Спасибо, шеф. Надеюсь только, что на вкус он не хуже, чем на вид.

— Уверен, так и есть, — кивнул он. — Вы произвели на меня впечатление.

У меня опять появилось все то же чувство неловкости. Когда он говорил «радует глаз», то смотрел вовсе не на тарелку: его взгляд путешествовал по моему лицу и фигуре. Хотя, возможно, я себе это только вообразила, пойдя на поводу у собственных фантазий.

В день прибытия королевы мы встали очень рано. Поезд должен был остановиться у вокзала в одиннадцать, и ее величество с сопровождающими ожидались в отеле к обеду. Нам вручили официальный список тех, кто приедет с ней. Выглядел он внушительно и даже пугающе. В общей сложности в него входило сорок человек: две дочери королевы — принцесса Беатриса и принцесса Елена, четверо малолетних детей Беатрисы, молодая кузина из Германии принцесса София Мекленбургская с женихом — графом Вильгельмом Шлоссберг-Гогенгеймским. Далее шел перечень тех, кто был рангом ниже: фрейлины ее величества, офицеры почетного эскорта, секретарь, врач, личная горничная, другие горничные, лакеи, шотландские волынщики и Абдул Карим — мунши.

Я обдумала этот факт: значит, индиец все же восторжествовал. Никакие обладающие властью и влиянием придворные не помешали ему сопровождать королеву. Просматривая список, я невольно улыбалась: ну как можно было поверить тому, что приезжает всего лишь леди Балморал, когда при ней половина британского двора, включая шотландских волынщиков в килтах?

Ранним утром я отправилась вниз, на рынок за снетками. На этот раз шеф-повар Лепин мне не встретился. Должна признаться, я была несколько разочарована этим: мне хотелось услышать его похвалу за то, что я беру с него пример. С обратным трамваем никаких сложностей не возникло. Я вернулась в отель и взялась за десерты: приготовила рисовый пудинг с кусочками миндаля, изюмом и большим количеством сливок, испекла пирожные, сделала яичный заварной крем.

К одиннадцати часам мы приготовили все, что запланировали: бараньи отбивные ждали, когда их зажарят, гарниры были готовы, лишившиеся костей каплуны лежали на тарелках. Теперь нам оставалось только ждать. Одевшись в нашу лучшую форму, мы вышли из отеля и выстроились в ряд вместе с остальными встречающими. Работники отеля тоже стояли с нами, включая и управляющего, который выглядел очень внушительно в длинном сюртуке, воротничке-стойке с острыми отогнутыми уголками и цилиндре. Пока мы ждали, солнце стало пригревать. Я заметила, что за территорией отеля начали собираться люди. У некоторых в руках был Юнион Джек[31].

В половине двенадцатого подкатил первый фургон с королевской мебелью, выгруженной из поезда.

— Проклятье, ты только посмотри на это! — прошептал мне в ухо Джимми. — Она привезла с собой эту здоровенную красную кровать! И шкаф! Она что, думает, у французов кроватей нет? — Тут он ухмыльнулся. — Небось, считает, во французских кроватях блохи скачут или они полны клопов.

Я решила, что он становится слишком уж нахальным.

— Следи за своим языком, а то мистер Анджело устроит тебе головомойку, — прошептала я.

— Я, Хелен, это только тебе говорю, — ответил он. — Мы, молодые, должны горой друг за дружку стоять. Точно?

Можно было бы указать ему, что я — полноправный младший повар, а он всего лишь ученик, но я этого не сделала. Незачем заводить врагов там, где тебе могут понадобиться союзники.

Работники отеля присоединились к вышедшим из фургона лакеям. Было просто больно наблюдать за тем, как они пытаются справиться с тяжелой королевской кроватью и шкафом: вначале им пришлось их выгрузить, а потом занести через вход с крытой галереей, предназначенной для экипажей. Все это сопровождалось ворчанием и французской руганью. Мне стало интересно, мебель повезут в лифте или потащат по лестнице? Подъехали новые фургоны, на этот раз при багаже оказались горничные. Ящики выгрузили и унесли внутрь. Но ни самой королевы, ни ее спутников по-прежнему не было.

Вновь прибывшие слуги, увидев нас, подошли поздороваться.

— Считайте, вам повезло, что не пришлось с ней ехать, — сказал один из лакеев. — Ужасная вышла поездка. Когда плыли морем, думал, что мы пойдем ко дну.

— Но где же сейчас королева? — спросил мистер Анджело.

— Ей устроили официальную встречу на вокзале, — ответила одна из горничных. — Она хотела путешествовать инкогнито, чтобы ее не узнали, но когда поезд прибыл, на платформе играл оркестр, стояли мэр с городскими чиновниками и молодые женщины с охапками цветов. Старая глупышка, она же настояла на том, чтобы ехать в собственном поезде. Ну как после этого ее могли не узнать?

— Цыц, Мейзи! Не твое дело критиковать тех, кто выше тебя, — одернул ее старший лакей и получил в ответ широкую ухмылку.

Мейзи огляделась по сторонам:

— Ладно, лучше мне пойти распаковывать ее вещи. Она захочет, чтобы к ее приезду тут все было как дома. А то бы я подремала. Глаз не сомкнула, пока мы ввосьмером теснились в одном купе.

Мебель, ковры и багаж ее величества постепенно занесли в отель. Горничные и лакеи тоже выстроились перед отелем. Прибыла коляска, но в ней оказались сопровождавшие королеву господа. Их одежда слегка пострадала в дороге, казалось, что им тоже не удалось поспать. Они не присоединились к нам, а прошли в отель. Мне показалось, что я слышу вдали приветственные крики. Ветерок донес до холма звуки волынок, и наконец нам стало что-то видно.

Первыми появились волынщики, шагавшие впереди королевской кареты. За воротами к тому времени собралась довольно многочисленная толпа. Люди кричали: «Vive la reine anglaise!»[32] И вот перед главным входом отеля остановился экипаж. В нем была королева с двумя дочерьми и внуками, которые выглядели очень мило. Слуги бросились открывать дверцу, чтобы помочь ее величеству спуститься. Тем временем уже подъехала вторая коляска. В ней находились королевский врач — сэр Джеймс Рид — и мунши — Абдул Карим.

— Снова этот проклятый мунши, — пробормотал рядом со мной мистер Анджело. — Он определенно мнит себя важной персоной. Ничего удивительного, что джентльмены при королеве сыты им по горло.

Подкатили еще коляски: одна с фрейлинами, а вторая с придворными господами — секретарями, офицерами почетного эскорта и другими, служившими на всяких странных должностях. Я с интересом воззрилась на них. Значит, все эти господа-аристократы вынуждены ехать все вместе в одной коляске, в то время как индиец имеет почти в полном своем распоряжении экипаж, который следует сразу за королевским. Наверняка в высших кругах дворца от этого не в восторге. Мунши выпрыгнул из своей коляски и метнулся к королевской карете, расталкивая по дороге слуг отеля, готовых помочь ее величеству выйти.

Вперед выступил управляющий отелем с громадным букетом весенних цветов.

— Добро пожаловать, ваше величество, — произнес он на плохом английском. — Тысяча приветствий! Этот отель был построен для вас и теперь с радостью вас ожидает!

Королева Виктория слегка кивнула ему, одновременно окидывая отель критическим взглядом.

— Он очень большой, не так ли? — сказала она. — И, пожалуйста, не называйте меня «ваше величество». Вполне подойдет просто — леди Балморал. Я хочу жить на Ривьере как обычная женщина, наслаждающаяся солнцем.

— Где вход для ее величества? — спросила принцесса Беатриса, когда королева приготовилась выйти из кареты. — Я так поняла, что у нее собственный отдельный вход. Дело в том, что она не может много ходить.

— Конечно! Тысяча извинений, ваше высочество! — воскликнул управляющий. — Специальный вход слева от вас. Я провожу вас туда.

Итак, королева осталась в карете, которая проехала за управляющим и остановилась перед отдельным входом под синим навесом. Мунши шел следом за каретой, а потом помог ее величеству выйти. Королева улыбнулась, беря его под руку, и вошла в отель, опираясь на индуса и на свою палку. За ней проследовали принцессы — сперва Елена, потом Беатриса, держа за руки своих кудрявых младших отпрысков; ее старшие дочь и сын шли следом. Насколько мне было известно, принцесса Беатриса с детьми жила с матерью с тех пор, как в прошлом году умер ее супруг, всеми любимый принц Генрих Баттенбергский.

За первой каретой к отдельному входу подъехала вторая. Хорошенькая девушка, светлокожая блондинка с уложенной вокруг головы косой, вышла оттуда в сопровождении упитанного господина, который с отвращением озирался по сторонам, словно роскошный отель не соответствовал его ожиданиям.

— Кто это? — шепотом спросила я у стоявшей рядом со мной горничной. — Они в родстве с королевой?

— Наверное, это принцесса София, — ответила горничная. — Она какая-то там немецкая родственница принца Альберта и уже однажды приезжала во дворец. Очень славная. А господин с ней — ее жених. Господа называют его Вилли. Я ничего о нем не знаю.

— Она кажется очень юной для замужества, правда? — шепнула я.

— Думаю, ей лет восемнадцать, — ответила горничная. Теперь, когда члены королевской семьи вошли в отель, она говорила чуть громче. — Пожалуй, для родни монархов в самый раз. Но меня-то на эту удочку не поймать. Не хочу быть связанной мужем и детьми лет хотя бы до двадцати пяти. Надо сперва хоть что-то повидать в жизни.

— Совершенно верно, — согласилась я и поняла, что думаю о своей сестре Луизе.

Что она видела, выйдя замуж в семнадцать лет? Не пожалеет ли потом, что связала себя со своим мужем и его семьей? Может быть, я бедна и у меня нет связей, но я хотя бы могу сама выбирать свою судьбу. Эта мысль придавала мне бодрости, когда я шла в кухню, чтобы принять участие в приготовлении обеда.