Запретная нота

ГЛАВА 36

ГРЕЙС

Я знаю, что студенты подлили пунш. Чувствую запах за милю. И, честно говоря, мне кажется, что сегодня я выпила свою порцию спиртного.

Зейн Кросс — это особый вид наркотика, когда он направляет моё тело в ритме живого оркестра. То, как его бёдра пульсируют в такт моим, выглядит откровенно вульгарно.

И все же в этом есть что-то такое манящее.

Словно дразнящее предвкушение грядущего.

Проявление неапологетичной чувственности.

Я не могу отделаться от ощущения, что это идеальное представление о нас.

Тела, покрытые с ног до головы длинными рукавами и объемной юбкой до щиколоток. Музыка, возвещающая о временах, когда правила были строгими, а приличия — обязательным условием, а не пожеланием.

И все же мы здесь.

В центре этого холодного, неумолимого мира.

Тела прижаты друг к другу, пульсируют в такт музыке и двигаются так, как не подобает.

Руки Зейна лежат на моей талии, обжигая меня сквозь ткань. Каждый шаг он делает обдуманно.

Кружит меня, и, когда снова обхватывает руками, я оказываюсь ближе к нему, чем раньше.

Зейн наклоняется и прижимается ртом к моему уху, мягкий, соблазнительный изгиб его нижней губы касается моей мочки.

— Было ошибкой надевать это платье, тигрёнок.

— Потому что оно было таким дорогим?

Я резко улыбаюсь.

Очень надеюсь, что это ударило по его кошельку.

Его губы проходят по моему плечу и двигаются вверх по шее, вызывая дрожь по всему телу.

— Потому что теперь я хочу продолжать тратить все свои деньги на тебя.

— Какие деньги? Ты ведешь себя так, будто у тебя их много, но разве ты не тратишь папины деньги?

Его выражение лица становится холодным и жестоким. Я взвизгиваю, когда чувствую, как он опускает меня, и цепляюсь за его шею, чтобы удержать равновесие.

Зейн ухмыляется за своей тёмно-красной маской. Это цвет крови и страсти.

— Ещё раз толкнешь меня, и мы отложим план на столько, на сколько потребуется, чтобы раздеть тебя в классе, поняла?

Моё тело гудит от угрозы. Я впиваюсь ногтями в ткань его воротника, моё дыхание становится тяжёлым и резким.

Зейн поднимает меня на ноги. Его улыбка на этот раз тронута победой.

Мне хочется сбить её с его лица, но я слишком занята тем, что дрожу.

Он снова выводит меня из равновесия, испепеляет мой здравый смысл и заставляет считать неправильное правильным.

Я знаю, что это не так. Я чувствую, когда свет уползает и превращается во тьму. Так почему же так легко смириться с тенью и укутаться в черноту, густую, как ночь? Почему здесь становится тепло? А там сладко? И даже разумно жить жизнью, за которую многие бы меня пристыдили?

— У меня есть свои деньги, тигрёнок. Думаешь, мы поехали в тур с Бекс Дейн и получили благодарственную записку?

Я вздергиваю брови.

Он хихикает, но звук получается леденящим. Проводит пальцами по основанию спинки платья, следуя за нитями моего корсета.

— Давай не будем говорить о такой скучной вещи, как деньги.

— А может, мы вообще не будем говорить? — Огрызаюсь я.

— Я не против. — Он наклоняет голову и проводит языком по основанию моего горла, прямо по пульсу. — Есть более интересные вещи, которые ты могла бы делать своим ртом.

— Например, молиться о спасении твоей души?

— Боюсь, меня уже не спасти. — Он скользит руками по моей талии, обжигая все, к чему прикасается. — Но ты можешь попробовать.

Я потерплю неудачу.

Я знаю это.

В кино добро всегда побеждает.

Но в реальной жизни…

Все наоборот.

Тьма Зейна — та, что обволакивает. Заманивает в ловушку. Затягивает в себя ещё до того, как ты осознаешь, что тебя поглотили.

Вот почему я не могу убежать от него.

Вот почему все попытки провалились.

Потому что эта тьма уже стала частью меня.

Музыка меняется. Оркестр играет вместе с хип-хоп треком, придавая песне современное, сексуальное звучание. Это напоминает мне о том, как Каденс выступала на летнем шоукейсе. Я посетила это шоу до того, как получила работу в Redwood. Как только я услышала пианистку, сразу поняла, что это вундеркинд Маллиза.

Как Каденс маскировалась в тот день, так и я ношу маску.

Так почему же я не пользуюсь этим? Когда же я снова смогу стоять на свету вместе с Зейном Кроссом, среди всех студентов Redwood Prep и быть свободной, как сейчас?

Мысленный сдвиг делает меня смелой.

Без предупреждения я прижимаюсь к Зейну и танцую с ним, проводя пальцами по его шее и перебираю волосы.

В его голубых глазах мелькает удивление, но это длится лишь мгновение, прежде чем он рычит и двигает своим телом так, что у меня перехватывает дыхание.

Я чувствую, как он прижимается ко мне, и меня тянет к этому теплу.

Наклонив голову, смотрю в его глаза. Золотые и голубые. Ночной океан, клубящийся в тенях. Глаза темнеют от вожделения с каждой секундой. Сила бежит по моим венам, когда я двигаю бёдрами, показывая ему, как выглядят опыт и уверенность.

Наши тела сливаются воедино, два пламени горят как одно целое.

Приличия отброшены.

Я — дикая тварь.

И невозможно не заметить, как сильно я на него влияю.

— Ты занимаешься со мной любовью? — Рычит он мне в ухо.

Смех срывается с моих губ.

— Это не занятие любовью. — Шепчу я.

Он наклоняет голову и кусает меня за плечо. Сильно.

Вскрикиваю от удовольствия, с трудом веря, что он заставил меня потерять рассудок посреди танцев в Redwood Prep. Мы влились в толпу, наполовину скрытые от глаз на внешнем краю танцпола, но люди уже начинают замечать.

Судя по тому, как мы танцуем, это не удивительно.

— Нам нужно остыть. — Говорю я, заметив, что учителя смотрят в нашу сторону.

— Нет.

— Нет?

— Ты не должна так будоражить меня и говорить, чтобы я остыл, тигрёнок.

Моя улыбка лукавая.

Зейн ведёт себя так сильно, так контролирует себя.

Но это не так.

Не сейчас.

Не со мной.

На его лбу выступили капельки пота, а глаза превратились в чёрное пламя. Прежде чем я успеваю заговорить, он берет меня за руку и тянет с танцпола.

Наши шаги громко звучат в пустом коридоре.

Мне приходится приподнять юбку, чтобы бежать за ним.

Сердце колотится, и кажется, что я сбрасываю тонну веса, пока бегу.

Redwood Prep после наступления темноты — это совсем другое чудовище.

Свет горит слабо. В коридоре удивительно тихо.

Но я не боюсь.

Руки Зейна тёплые и мозолистые, и я предвкушаю, когда он заводит меня в класс.

Не в мой.

Как будто он не может ждать достаточно долго, чтобы пройти весь путь до моего класса по литературе. Как будто он не сможет выжить, если не будет прикасаться ко мне.

Дверь захлопывается. Я слышу щелчок замка, и в мгновение ока Зейн оказывается на мне. Его руки повсюду, а горячие, отчаянные губы прижимаются к моей шее и спускаются к груди.

Я стону, когда губы касаются моей кожи, поглощая меня удовольствием, которое раздувается и набухает внутри меня.

Зейн опускается на колени, сжимает в кулак мою объемную юбку и отпихивает её от себя.

— Держи это подальше от меня.

Я так и делаю.

Он вознаграждает меня тем, что стирает все мысли из моей головы.

Стону, тяжело дыша, пока он дразнит меня.

Яркий, горячий треск агонии усиливается.

Впиваюсь пальцами в его волосы, дыша отчаянными, быстрыми толчками.

Разврат момента поглощает меня.

Запретность того, что я здесь, с ним… в таком классе…

Это создает постоянное давление, которое заставляет меня дрожать, а затем разрываться на части, огни взрываются в моих глазах.

Я не осознаю, что стону громко, пока Зейн не вскакивает и не заглушает мои крики своими поцелуями, не отрывая рук, даже когда он присасывается к моим губам и прижимает меня к двери.

Когда отстраняется, мои волосы в беспорядке, а тело пульсирует.

Этого недостаточно.

Я жажду его.

Всего его.

Мне плевать на всех, кто проходит мимо.

Мне плевать на Харриса или Джарода Кросса.

И даже на миссию.

Но телефон Зейна звонит раньше, чем мы успеваем продвинуться дальше.

Он выглядит раздраженным, когда смотрит на экран.

А потом бледнеет.

Я наклоняюсь вперёд, и он поворачивает телефон ко мне.

По спине пробегает ледяной холодок, когда я читаю сообщение Датча.

Датч: Холл здесь. Думаю, будут проблемы.