Запретная нота

ГЛАВА 7

ГРЕЙС

Мама проводит рукой перед моим лицом, размахивая ею, пока мой взгляд не останавливается на несносном драгоценном камне, приклеенном к её костяшке.

— Грейси, мне нужно, чтобы ты была внимательна. Такое ощущение, что я хожу по магазину одна.

— Прости, мама. — Я тяжело сглатываю и заставляю себя сосредоточиться. — Это выглядит хорошо.

— Правда?

Она хихикает и закрывает лицо так, что драгоценный камень загорается. Он достаточно яркий, чтобы ослепить кого-нибудь.

— Вы прекрасно его носите, мэм.

Появляется женщина с подносом, зажатым между пальцами в перчатках. С практической легкостью она разливает чай по чашкам.

— О, спасибо.

Мама улыбается так, будто ей никогда раньше не делали комплиментов.

Продавщица складывает руки вместе, едва не пуская слюни.

— Вы возьмете этот домой?

— Да, пожалуйста. — Мама отталкивает её. — Отправьте его на мой адрес, дорогая. И рассплатите вот этим.

Она протягивает чёрную карточку.

— Да, сейчас, миссис Кросс.

Когда женщина уходит, а глаза у неё, наверное, скачут, как у игровых автоматов со знаками доллара, я наклоняюсь к маме.

— Не слишком ли много?

— Слишком много? Дорогая, такого не бывает. — Мама осторожно отпивает из чашки. Как только жидкость касается её языка, она ругается. — Ой, как горячо.

Её гримаса преувеличена. Почти карикатурная.

В одно мгновение благовоспитанность исчезает.

Я вижу женщину, которая каждый день обслуживала столики в захудалой забегаловке: пятна кетчупа на несносно розовой униформе, вьющиеся и неухоженные волосы, морщины на тёмно-коричневой коже, которая выглядит гораздо более обветренной, чем должна быть.

Той борющейся матери-одиночки больше нет. Спряталась, правда, под поджаренными до хруста волосами, профессионально нанесенным макияжем и нарядом, подобранным лучшим стилистом города.

А вот неугомонная официантка продолжает жить.

И никакие деньги Джарода Кросса не смогут её стереть.

Я жую нижнюю губу.

— Я просто думаю…

— Это твоя проблема, Грейси. Ты слишком много думаешь. У тебя была бы гораздо более приятная жизнь, если бы ты сбавила обороты и понюхала розы.

— Эти розы стоят, — я поднимаю один из ценников на драгоценностях, красиво разложенных перед нами, — десять тысяч долларов.

Эти слова слишком возмутительны, чтобы произносить их вслух.

Я заканчиваю шепотом:

— Лучше бы я этого не делала.

Мама смеётся и дует в чашку, прежде чем снова отпить чай. На этот раз она делает изящный глоток, вытянув мизинец и насупив брови, с таким видом, будто была рождена для этого мира.

В этом её особенность. Мама никогда не заканчивала среднюю школу, но учится быстро. Меня не удивляет, что ей удалось подражать богатым людям, пробыв среди них меньше года.

Мама ставит чашку на место, и она звонко бьётся. Повернувшись ко мне, проводит рукой по своему твидовому пиджаку.

— Знаешь, что тебе нужно?

Я застонала, потому что уже догадываюсь, к чему приведёт этот разговор.

— Мужчина.

Мама вздергивает брови.

Закрываю глаза. И тут же пара опасных голубых глаз пронзает темноту.

— Красивый. — Добавляет мама.

Я вижу тело, вылепленное как бесценная скульптура.

— Тот, кто заставляет твое сердце биться.

Желание, которое я так старательно пытаюсь сдержать, просачивается в каждую вену.

Зейн, чёрт возьми, Кросс.

Я все ещё чувствую его на себе, мощные, напряженные мышцы, сжимающие мои руки. Татуированные пальцы разминают мягкую плоть моего бёдра. Голубые глаза, потемневшие от вожделения, даже когда он насмехался над моей попыткой отстраниться от него.

Я ненавижу его.

И все же я думаю о нем в присутствии матери.

— Тебе нужен сильный, способный мужчина. Желательно юрист или врач.

Мысленно я вижу, как мозолистые руки Зейна сжимают барабанные палочки и крутят их.

— Кто-то старше тебя. Очевидно. Только так ваши интересы совпадут.

Я вижу, как Зейн ухмыляется, глядя на меня, высокий и внушительный. Отвратительно обаятельный, даже с улыбкой с оттенком опасности.

Мама дразняще подталкивает меня в бок.

— Видит Бог, ты старая душа. Никто в твоём возрасте не подумает, что читать книги в пятницу вечером вместо того, чтобы пойти на танцы, — это весело. — Она закатывает глаза. — Так что тебе нужен хороший мужчина постарше, который не будет стремиться к быстрой жизни.

Все, что говорит мама, противоположно Зейну.

Он не тот мужчина, которого я должна искать.

Размышляю.

Закрывать с ним двери в классе.

Я знаю это.

Проблема в том, что мне приходится таскаться по школе, читать лекции, испытывая дискомфорт и сожалея о том, что я не ношу в сумочке запасные трусики.

Наверное, мне стоит это сделать, если Зейн снова загонит меня в угол.

Не то чтобы он это сделал.

Не то чтобы я позволила.

— Тебе следует сосредоточиться на собственном браке. А не пытаться устроить мой. — Бормочу я, поднимая свою чашку.

У меня светло-коричневая кожа, и я не могу покраснеть, но все равно чувствую себя неловко. Как будто мама видит, что я думаю о своем сводном брате.

— Ты слишком придирчива. — Говорит мама, делая вид, что не слышит меня. — Тот мальчик со спортивной машиной? Как его звали? Он был таким милым.

— Гарри Уинстон Третий?

Я закатываю глаза.

Претенциозный наследник корпорации забрал меня из школы несколько месяцев назад, управляя громким, несносным кабриолетом.

Я натянула на лицо улыбку и запрыгнула в машину ради мамы, но свидание не стало лучше после этого драматичного входа. В нем не было ничего особенного, кроме богатства, и мне было до смерти скучно.

— Что с ним случилось?

— Ему слишком нравился звук собственного голоса. — Пробормотала я.

— Твои стандарты слишком высоки, Грейси. Тебе нужно немного снизить их.

Продавщица возвращается, спасая меня от маминой лекции. Она возвращает карточку моей маме.

— Держите, мэм.

— Спасибо. — Мама грациозно поднимается и достает из сумочки стодолларовую купюру. — Это вам за помощь.

Женщина улыбается.

— Спасибо.

Мы уже собираемся уходить, когда в VIP-секцию входит трио дам.

Та, что посередине, стройная, со светлыми волосами, собранными в замысловатый улей.

Её лицо похоже на лицо человека, переборщившего с ботоксом. Неестественно пухлые губы. Жёсткие скулы. Лоб, который невозможно наморщить, даже если она чихнет.

— Синтия! — Кричит мама в тёплом приветствии.

Синтия не отвечает на приветствие. Её глаза сужаются от отвращения.

— Да?

— Это я. — Мама выглядит немного ошеломленной. Постукивает себя по груди. — Жена Джарода Кросса.

Мой взгляд переключается на маму, заостряясь. Я заметила, что она больше никогда не представляется по имени. Каждый раз, когда мы выходим, она называет себя «миссис Кросс» или «жена Джарода Кросса».

— О, да.

Голос Синтии сух. Она не выглядит впечатленной.

Мама выжидательно смотрит на неё. Но чего бы она ни ждала, этого не происходит, потому что Синтия уходит, не сказав больше ни слова.

— Ты за покупками? — Мама идёт за ними. Её голос граничит с отчаянием. — Ты должна была сказать мне. Я бы присоединилась к тебе. — Беззаботный смех срывается с её губ. — Вместе ходить по магазинам веселее. Может, в следующий раз мы придём сюда вместе.

Синтия останавливается на месте и бросает холодный взгляд через плечо.

— Спасибо за предложение, но боюсь, что наши вкусы, — она обводит маму взглядом, — не совпадают.

Я нахмуриваю брови, когда Синтия и её приспешники уходят.

На мамином лице появляются кристаллы обиды, но она с улыбкой их стряхивает.

— Грейси, почему бы нам не съесть немного мороженого перед тем, как идти домой?

— Мам.

— У меня пересохло в горле. Кажется, чай был слишком горячим. — Говорит мама, идя впереди меня.

— Мам.

— Давай сегодня наедимся досыта. Шоколадное мороженое с посыпкой.

Я хватаю её за руку.

— Мама.

Она останавливается.

— Почему ты позволила ей так с тобой разговаривать?

— О, просто Синтия такая.

В моём сердце вспыхивает раздражение. Я не всегда согласна с мамиными решениями — этот внезапный брак с Джародом Кроссом тому пример, — но она не заслуживает того, чтобы с ней обращались как с грязью.

То, что люди смотрят на неё свысока, было вполне ожидаемой частью её работы официантки, но я думаю, что в те времена её уважали больше.

По крайней мере, казалось, что она больше уважала себя.

— Тебе следовало отчитать её. — Шиплю я.

— Они друзья Джарода.

Я хмурюсь.

— Ты делаешь все это ради Джарода?

— Нет, я просто… — Она сжимает ремешок своей сумочки. — Грейси, давай больше не будем об этом говорить.

Остаюсь на месте, глядя маме в спину.

Она останавливается и оглядывается через плечо.

— Идёшь?

— Мам, ты счастлива?

Моргает в шоке.

— Конечно, я счастлива…

— Ты счастлива с ним?

Она закрывает рот.

— Мы живём в этом большом доме совсем одни. Джарод Кросс почти не бывает дома, а когда бывает, то почти не разговаривает ни с кем из нас.

— Джарод — занятой человек, дорогая. Я знала это, прежде чем согласилась выйти за него замуж.

— Но мама…

— Расслабься. — Она проводит рукой по моему плечу. — Грейси, я знаю, что ты беспокоишься обо мне, но тебе не нужно этого делать. Все не является каким-то грандиозным заговором. Ты должна научиться жить настоящим моментом.

Я напрягаюсь, увидев вспышку жалости в её глазах.

— Что это значит?

— Я знаю, что ты расстроена тем, что случилось со Слоан…

— Не надо. — Я отстраняюсь от неё. — Не надо, мама.

— Дорогая, все, что я хочу сказать, это то, что ты слишком надолго застряла в прошлом. Я помню Слоан яркой, счастливой девушкой. Она была из тех, кто берет жизнь за рога. Она бы не хотела, чтобы ты постоянно несла это бремя.

— Ты не знаешь, чего бы хотела Слоан. — Выплюнула я.

— Может и не знаю. — Мама вскидывает бровь. — Но знаешь ли ты?

Я стискиваю зубы, моё сердце разрывается от боли. Такое ощущение, что кто-то ломом долбит мне по рёбрам.

Опустив взгляд, я бормочу:

— Я забыла, что у меня назначена встреча. Увидимся дома, мам.

— Куда ты идёшь?

Сдерживая жгучие слёзы, я бегу в туалет и падаю в кабинку.

Дыхание становится тяжёлым и быстрым.

Комната начинает кружиться.

Я опускаю голову и перевожу дыхание.

В тишине слышу, как жужжит мой телефон.

Все моё тело напрягается, когда я читаю сообщение.

Джинкс: Лошади, лакеи и красивые платья превращаются в пепел в полночь. Интересно, что сгорит, когда закончится твое время? Тик-так, мисс Джей. Обменяйте секрет на секрет.