Здравствуй, Аннабелль

12. Мальчик не сдается

8 лет назад

Уильям медленно открыл глаза и уставился в белый потолок незнакомой комнаты. Его голова болела страшно, а все вокруг казалось каким-то размытым и далеким. Он попытался приподняться, чтобы посмотреть на свои руки, но ощутил острую боль в левом боку и упал обратно на подушку. Он попытался вспомнить, что произошло, но в его голове была только пустота. Кейтлин сидела на стуле около кровати, прижав носовой платок ко лбу.

— М… мама, — еле слышно прошептал Воттерс пересохшими губами, — мам.

Услышав голос сына, мать встрепенулась.

— О, господи, пришел в себя, — радостно воскликнула она, всплескивая руками.

Голова неистово болела, зрение снизилось на миллион процентов, словно парень смотрел сквозь старое бутылочное стекло.

— Что такое… — прошептал Воттерс, повернувшись к матери, — живот болит.

— Сейчас я пойду за врачом, — сказала Кейтлин.

Оставшись один, Уильям осмотрел свое тело — на ноге оказался надет гипс, а грудная клетка тяжело поднималась из-за тугого бандажа. Память парня выдавала ему совершенно случайные обрывки — резкий яркий свет, чьи-то крики, запах сырой земли, ссора с Ингрид. Помнил все, но ничего конкретного. Воттерс пытался вспомнить, что произошло. Голова казалась полной ваты, и воспоминания не хотели возвращаться. Он вспомнил только, что бежал от дома Ингрид, что его трясло и лихорадило. Когда вдруг ощутил острую боль в животе и удар в спину, все стало черным.

Парень смог дотянуться до телефона, который лежал на столике рядом с кроватью. Он включил его, и на экране появился свет, который ослепил на несколько секунд. Наконец, смог разглядеть часы и увидел, что прошло больше двенадцати часов с момента их встречи с Герц.

— Как ты нас всех напугал, — причитала Кэйтлин, вернувшись, — я чуть с ума не сошла.

Уильям вздохнул, пытаясь собраться с мыслями, но тут же услышал шум за дверью. Он посмотрел на мать, и в это время в палату вошел врач. Высокий и худощавый, напоминавший комичного персонажа мультика.

— Уильям, меня зовут доктор Бэн. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, подходя к кровати.

— Голова болит, — ответил Уильям, стараясь сосредоточиться на словах, — и грудь, как будто упало сверху что-то тяжелое.

— Хорошо, схожу за обезболивающим, — записал мужчина в блокнот, — тебя сбила машина, Уильям. Удар был сильный, переломал тебе ребра, ногу и хорошенько сотряс мозг. Чтобы ребра правильно срослись, пришлось сделать операцию. А теперь придется задержаться здесь еще на недельку.

Воттерс кивнул, пытаясь улыбнуться, хотя внутри хотелось распасться на атомы.

— Я не помню, что произошло, совсем не помню.

— Это неудивительно! Ты пережил сильный стресс. Сейчас тебе надо восстановиться, после будете разбираться, что произошло. Мозг часто «выключает» подобные воспоминания.

Кэйтлин с облегчением выдохнула, глядя на сына.

— Я могу остаться с ним, Бэн? — спросила она.

— Двадцать минут. Миссис Воттерс, не забывайте, что Уильяму нужен покой и отдых, — ответил врач.

Уильям проклял доктора Бэна, который разрешил ей остаться даже на двадцать минут. Голова раскалывалась, говорить не было никаких сил, а мамино выражение лица не сулило ничего хорошего.

— Ты, правда, ничего не помнишь? — сказала она.

Уильям покачал головой.

— Не мучай вопросами, мне плохо без того, — признался парень.

— Я не буду сейчас говорить с тобой на эти темы, Уильям, но когда ты выспишься, нас с тобой ждут долгие беседы. Видимо, я зря полагалась на тебя, сынок.

— Зря… полагалась? — едва произнес Уилл.

— Связался с какой-то малолетней шлендрой, соврал нам. Ты ведь вчера у нее был, и вот это все произошло, потому что ты занимался совсем не тем, чем нужно.

— Что? Мам, меня сбила машина. Это могло произойти когда угодно. И при чем здесь Ингрид?

— С нами связались из полиции, водитель ни в чем не виноват. Слава богу, у нас есть деньги, благодаря Ронану, разобрались с ситуацией.

— Ты сейчас правда думаешь об этом?

— А о чем мне думать? О том, что ты связался с плохой компанией? Или о том, что ты врал?

— Мама, я тебе не врал, я боялся сказать, — тихо произнёс Уильям.

— Поговорим потом, но я так разочарована этой ситуацией.

— Что опять?

— Уильям, от тебя слишком много проблем. То у тебя тревожность, то депрессия, то булимия. Почему ты не можешь просто жить? — возмутилась Кейтлин.

Уильям рассмеялся. Почти нервно.

— Место и время ты выбрала подходящие, давай поговорим.

— Нет, поговорим, когда выздоровеешь. Я заберу твои документы из Клоустенда. Это не дело.

— Мама, оставь меня в покое…Я буквально лежу в больнице. Поговорим потом…

— Ох, господи, Уилл…Наказание!

Попрощавшись, Кейтлин ушла. Уильяму стало еще хуже. Он почти не мог шевелиться, а в груди давило — теперь уже не только из-за последствий аварии. Лежал один, в палате, смотрел на выбеленный потолок и плакал. Он ждал Ингрид, ждал хотя бы одного звоночка. Она, наверняка, знала, что с ним приключилось. Такой маленький и запутавшийся во всем Уильям, еще верил в любовь.

Первые звоночки того, что все идет ко дну — появились еще летом. Уильям почему-то ощущал себя потерянным. Ни в семье, ни среди друзей, ни в кружке юных журналистов — ему не было должного места. Казалось, куда бы он не пришел, он не мог освоиться, не ощущал себя в своей тарелке. В семье каждый восхвалял Ронана, ведь брат добился многого в свои годы, а что сделал Уилл? По словам матери, он только и дело, посвящал себя в учебе и больше ничего не мог. Ронан превосходил его всем, начиная личной жизнью и присутствием в ней женщин, заканчивая планами на будущее. Фред старался переубедить пасынка, убеждая его в том, что все люди идут своими дорогами и достижения не стоит сравнивать. Чья-то взлетная полоса всегда окажется для кого-то посадочной, и наоборот. Аннабель, обошедшая его по баллам в гимназии, сыграла свою роль. Для Уилла важно было оставаться лучшим, хоть в чем-нибудь, тогда он ощущал себя живым.

У него оставалось два выбора — стать тенью и смыть свои амбиции куда-нибудь, уничтожить их, или измениться, вырвать у кого-нибудь первое место зубами. Уильям предпочел второй способ, правда, неосознанно. Так, он познакомился с Ингрид. По мнению Уилла, она легко прочувствовала его эмоциональное состояние, стремящееся на дно. Купилась девушка на его похорошевшую внешность, на кошелек или на старшего брата — парень не мог предположить, Ингрид ведь правда помогала ему держаться наплаву. Она вытаскивала его на прогулки, приглашала на свидание, Уилл не мог оставить ее поступки без внимания. С ней — он впервые поцеловался, впервые — занялся любовью и ему очень хотелось надеяться, что их отношения куда больше, чем просто платонические. При любых неудачах — Ингрид становилась первой, кто помогала ему преодолеть их. Уильяму нравилось видеть как ее внутренний холод может заморозить всех, но его не трогал никогда. Колкая и казалось, чёрствая, рядом с ним становилась покладистой и милой. Он предполагал, к Ингрид в школе относятся не самым лучшим образом. Так или иначе, Герц давила своей личностью не многих, но Воттерс знал ее настоящую и кому — угодно бы рассказал о том, какая она на самом деле

Теплота отношений давала ему ощущение окрыленности, но когда Ингрид не пришла к нему в больницу — его мир разрушился. Раньше он сыпался по кусочку, как со старой крепости падают камни, без Ингрид — крепость рухнула, не имея никакой поддержки.

Как только Воттерсу отдали телефон — он тысячу раз ей позвонил, задавая себе разные вопросы — может быть, что-то случилось? Может она заболела? Или…Нет, через пару дней Уилл осознал — все с ней в порядке, она просто не хотела больше встречаться с человеком, чьё второе имя Депрессия. Ингрид заслуживала яркую и полную впечатлений жизнь. Жизнь, которую Уилл ей не мог дать, как бы не старался.

И даже если не думать про Ингрид. Чего хотел Уильям? С чем остался? У него почти не было друзей, потому что Аннабелль заменяла ему целый костяк ребят. Он с трудом понимал, как заводить дружбу, а самое главное — где? Там более, мама собиралась забирать документы из гимназии, где он хотя бы чуть-чуть освоился. Да, учёба давалась ему не просто, но он стремился стать лучше. Раньше Уилл постоянно ходил на концерты местных групп со старыми знакомыми, которые увлекались панк-культурой. Когда в его жизни появилась Ингрид, он избавился от лишних контактов. Тогда он посчитал, что они лишние. И вот в тот момент, когда он лежал в больнице, отдал бы все, только бы вернуть прошлое. Вернуть бы те дни, когда он выпивал пиво, слушал тяжелую музыку, весело бежал из старого клуба под дождём, смеясь и держа куртку над головой вместо зонтика. Он бы отдал все, только бы избавиться от дурацких сравнений в голове и освободиться от предрассудков. Он бы отдал все, только бы снова полюбить лучшую подругу — Аннабелль и пойти с ней гулять по вечернему Монреалю, играть в снежки и пить горячий какао дома, болтая обо всякой всячине. Воттерс действительно все испортил. Он так хотел стать крутым журналистом, писать про музыку, потому что он любил ее больше всего на свете. Заслушивался Лени Кравицем, Депеш Мод, обожал Дефтонс и Корн. Собирал пластинки, играл на гитаре сам и только мечтал приблизиться к большой сцене. Мама считала эти увлечения не серьезными, советовала сыну отдавать больше усилий учёбе, но когда он сутками не выходил из комнаты, стараясь выучить новый предмет, она говорила, что ему стоит больше общаться. Мама, кажется, сама не знала, что будет лучше для Уильяма. Видя, как все вокруг озабочены поступлением, Воттерс тоже думал об этом, но ни в чем не был уверен. Все, что он строил, развалилось. И любовь к Ингрид, и их отношения, и желание жить, и желание учиться. Он ненавидел быть семнадцатилетним. Глупым. Жалким. Несамостоятельным. Уильямом Воттерсом, который приносил всем только проблемы.