Здравствуй, Аннабелль

15. Самая очаровательная ведьма

8 лет назад.

Наступило двадцать восьмое октября — День Рождения Уильяма. День, который Аннабелль обводила красным карандашом в календаре, копила деньги на хороший подарок и вечером отправлялась к другу, насладиться сладкими пирогами миссис Кляйн — Воттерс. Только вот восемнадцатый день рождения Уильяма отличался от предыдущих — в гости не собиралась Аннабелль, да и веселиться поводов как будто бы не было.

Он сидел на кровати в своей комнате, подтянув колени к туловищу. Здоровье снова ухудшалось — постоянно кружилась голова, мучила слабость, тряслись руки. Большую часть времени Уильям проводил на кровати — спал или валялся под одеялом, ходить на костылях было довольно тяжело, а ребра все еще болели. Он хвалил себя, когда мылся пару раз в неделю. Аппетит стал гораздо хуже, а желание говорить с кем-то барахталось на дня. Где бы Воттерс не был, он ощущал себя третьим лишний. Как бы не пытался подстроиться под разговоры, рассуждения, ничего не выходило. Пока больничный все еще действовал, Уильям учился дома, а мама всерьез задумалась над тем, чтобы перевести его в другую школу. Медицинская книжка Воттерса-младшего пополнилась диагнозами — тревожное расстройство, депрессивное, и все это в неполные восемнадцать, когда жизнь, говорят, самая беззаботная и яркая.

Яркая, как гирлянда, которая висела в кухне — «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ».

— С днём рождения, Уильям! Еще один год позади, неудачник, — сказал себе он, открыв в холодильник в поисках завтрака.

В холодильнике стоял торт — клубничный, со взбитыми сливками. Поморщив нос, парень отодвинул его, и принялся искать съестное. Заметив два сырника, он очень обрадовался, желудок ныл от голода. Он разогрел еду, сел за стол, включил телевизор и уставился в какой-то дурацкий сериал, где мужчине рассказали о том, что он лишь приёмный сын. Уильяму тоже казалось, что мать теперь ему совсем не мать, а тетушка с улицы, осуждающая поведение. Он уже ощущал себя довольно-таки взрослым, человеком, способным принимать решения. Даже если собирался разрушить жизнь, только ему нести за это ответственность. Уилл ходил к психотерапевту, лечился, восстанавливался чудовищно медленно. Врач находила нужные слова для парня, разбирала мысли и протягивала тот самый «фонарик», освещающий дорогу вперед. Жизнь Воттерса целиком поделилась на до и после. До — была окрашена в солнечные цвета и теплыми мгновениями с Аннабелль, а после — ядовито-алым цветом Ингрид. Уильям больше не чувствовал безопасности, с трудом контролировал эмоций, ведь привычный механизм слетел.

«Ты больше никогда не будешь прежним, учись жить по-новому. Травмы навсегда меняют нас» — сказала психотерапевт однажды.

Парень уяснил одно: даже если ты безвозвратно изменился, нужно учиться жить с собой новым, а не судорожно искать корни прошлого. Когда отчаяние наступило на горло, телефон зазвонил, незнакомый номер. Он взял трубку, приготовившись выслушивать тягомотные поздравления от дальних родственников.

— Уилл…С Днем рождения! Будь готов к пяти! — приятный голос Ингрид прозвучал в трубке.

— Придешь ко мне с бывшим? — сыронизировал парень.

После того, как непогода в Канаде отступила, стало слишком жарко для октября. Аннабелль сладко потянулась, зажмурившись от солнечных лучей, ласкающих лицо. Мокрая ночнушка от ночного пота неприятно стянула тело. Дома оказалось тихо — ни души. Девушка улыбнулась, ведь впервые за несколько месяцев испытывала такое блаженство. Отец уехал на обучение в Оттаву на пять дней, а мать возвращалась с работы только под вечер. Наконец-то, Морган задышала полной грудью — дурацкого контроля не было.

Она крутилась перед зеркалом, надев черное платье длиною выше колена из маминого гардероба. Аннабелль перестала стесняться тела, потому что за последние несколько недель потеряла несколько килограмм. Еда привлекала ее куда меньше, чем мечты о худых ногах. И вот — платья из маминой молодости идеально подходили к новому образу. Еще с детства Морган смотрела на мать, тайком мерила ее одежду без разрешения, пробовала косметику и мечтала, что вырастет такой же привлекательной. Выросла, но оказалось, что мама все еще гораздо красивее и интереснее.

Морган держала от всех в секрете, как сильно льстило ей внимание Адама Клэмана. Где-то глубоко в душе, она мечтала увидеться с ним еще раз, только стеснялась признаться в этом, даже себе. Адам Клэман не обращал внимания на серых мышек, которые ничего не смыслят в одежде или макияже. Вечерами девушка читала разные статьи в журналах: как сочетать цвета, как правильно рисовать стрелки? Стать привлекательной — вот какой стала главная цель.

В очередной раз не позавтракав, Аннабелль выпила стакан воды и вышла из дома. Девушка обожала путь к гимназии, хотя осенью утро все ещё оставалось темным в то время, когда она проходила по дороге. В школе брюнетку ждал неприятный сюрприз. Она подошла к своему шкафчику и закрыла рот рукой. На дверке жирными буквами черными буквами красовалась надпись — «Шлюха». Попытавшись оттереть надпись, девушка выругалась — маркер оказался перманентным. Вместо того, чтобы заплакать, Аннабелль собрала волю в кулак и вошла в класс.

Ингрид, Мирта и другие девушки уже сидели на своих местах, оживлённо обсуждая результаты контрольной. Заметив Морган, ученицы переглянусь, усмехнувшись.

— Кто испортил мой шкафчик? — едва слышно произнесла Морган

Ингрид посмотрела на нее пренебрегающе.

— Громче, — сладко прошептала рыженькая, — громче. Тебя не слышно!

— Ингрид, это ведь ты написала на шкафчике? — спросила Аннабелль, не обращая внимания на провокации.

Трясущиеся руки, дрожащий голос.

— А, что, сразу слезки на колёсиках? Ездить с утра с чужим парнем, в чужой машине — мы не плачем, а как за отвечать — сразу?

— В тихом омуте черти водятся оказывается, — подхватила Мирта.

— С каким парнем, в какой чужой машине? Что вы хотите?

— Не прикидывайся дурочкой, — сказала Ингрид, — я знаю, ты была с Адамом.

Аннабелль раскрыла рот от удивления.

— По счастливой случайности, он помог мне встать, когда вы меня чуть не убили. А тут по такой же счастливой случайности, просто встретил меня на улице. Понятия не имела, что он твой бывший, — объяснилась она. — А разве ты не встречаешься с Уильямом? Какая тебе разница? Или одного парня мало?

— Аннабелль, я люблю Адама и никому не отдам, поэтому не надо пытаться его склеить.

— Мне не нужен твой бывший. А запретить людям общаться не в твоих силах, — огрызнулась Морган.

— У меня на него планы, так что, не трогай чужое.

— Ты так говоришь про него…Он вещь какая-то? Или питомец? Какая ты жалкая, господи. Про шкафчик расскажу директору, надеюсь, заставит тебя драить.

— Очень жалкая, — подоспел на поддержку Доминик.

На его лице разлилась такая улыбка, что будь тогда в Монреале солнце, оно бы померкло. Казалось, в тот момент, у Аннабелль появились силы для того, чтобы хорошенько ударить обидчиц, но слова всегда делали больнее. Аннабелль не могла позволить себе опуститься до уровня тех, кто выбирает силу.

— Доминик, а с тобой у меня отдельный разговор. Смотрю, вы спелись, — ядовито добавила Ингрид.

Ее рыжие локоны, кажется, наэлектризовались.

— Ага, говори, можешь подтереться своими ультиматумами. Я больше не в вашей идиотской компании.

— Аннабелль, будь начеку, он с тобой поступит так же. Это лицемер. Счастливо оставаться, — промурлыкала Ингрид.

— Тебя, что, папа с мамой в детстве вниманием обделили? — вступилась вновь Аннабелль. — Или, подожди, папочка не приезжает в гости, ушел? Ты чего такая сука злая?

После этих слов — Ингрид обернулась и удивленно приоткрыла рот. Пару секунд молчания. Доминик тяжело выдохнул, будто подчеркнув этим жестом, что подруга взболтнула лишнего.

— Как же ты меня достала, — сумела выговорить Аннабелль, прежде чем голос дрогнул, — как же я тебя ненавижу!

Ингрид ухмыльнулась, но девушка точно увидела следы. Она не позволяла давать себя в обиду, но тот день не успела дать отпор. Уйдя в сторону, девушка оглянулась на Аннабелль, дав понять, что выходка не сойдет с рук. Морган вздохнула, а Доминик вывел ее из класса, усадил на диванчик в коридоре и дал салфетку.

— Пару лет назад отец и брат Ингрид разбились в аварии, а мама теперь вечно болтается с мужиками. Ингрид сильно поменялась после смерти отца. Раньше отдушиной казались их отношения с Адамом, но и он не выдержал ее закидонов, — взгрустнувши, сказал блондин.

— Надоело, — выдавила из себя Аннабелль, — Адам про нее все рассказал, не хочу никого жалеть. Она меня не жалела. И родители на грани развода, мне сейчас не до ее шуток. Я устала, слышишь? Я не выношу. Почему я обо всех должна думать?

Шантильон покачал головой. Новая подруга удивила его в тот день. Циничность и хладнокровие поражали. Он привык, что Аннабелль Морган — милый хрупкий цветок, но шипы у этого цветка оказались чертовски колючими. Оглянувшись по сторонам, блондин никого не увидел в коридоре. Урок уже начался, а опоздавших не пускали. История. Самый противный, скучный урок с самым скверным учителем — миссис Катз.

— Я предлагаю провести день с пользой. Давай мы сейчас свалим отсюда, никто нас не увидит? — предложил Доминик.

Морган ничего не ответила, но Шантильон приволок ее на автобусную остановку, купив билеты на дальнюю поездку. Это спонтанное мини-путешествие давало им возможность пообщаться и немного отдохнуть. Морган ехала в автобусе молча, раздумывая о том, как унять Ингрид и вернуть былое спокойствие. Ей предстояло учиться с ней еще полгода.

Через некоторое время, Доминик и Аннабелль сидели на берегу озера Дю Монтань. От мегаполиса до оазиса их разделял всего час езды. Тонкая рябь пробегала по воде. Несколько тучных уток проплывали по глади, слегка тревожа ее. Высокие клены шептались из-за волнующего их ветра. Аннабелль сделала несколько кадров, чтобы написать пейзаж дома. Она давно не выезжала на пленер, и внутренний художник изголодался по красивым местам.

— Ага, значит, думаешь я баловень? — спросил Шантильон, наконец, достав сигарету из пальто.

Аннабелль кивнула. Каждый раз, когда она смотрела на блондина, в голове возникал образ, как из старых фильмов. Доминик ассоциировался с идеально начищенными ботинками, кристально белым постельным бельём и бриллиантовыми запонками, подаренными отцом. Парень вел себя слегка истерично и надменно, порой не зная границ, перебирал с алкоголем и ни с кем не считался, кроме парочки друзей. Прибавить к этому личного водителя и безграничные возможности кошелька — таким был Доминик Шантильон, француз и эстет до мозга костей.

— Я про тебя почти ничего не знаю, — рассмеялась девушка, — но считаю почти самым близким другом.

Доминик затянулся.

— Я младший ребенок в семье. Братья получились куда более удачно, чем я. Они такие альфачи и джентльмены, я в подметки не гожусь. Трудно общаться с такими типичными мужиками, в которых они превратились.

— Типа токсичная маскулинность?

— Ага, — ответил блондин, — я пошел в мамину породу. Они высокие, долговязые, худые. Я такой же. А папины родственники киборги-убийцы с крепкими костями.

— Но ты очень красивый, — призналась Аннабелль. — У такого красавчика обязательно кто-нибудь есть. Поначалу, я думала вы с Миртой вместе.

Она поинтересовалась из-за житейского любопытства. Шантильон привлекал ее, но, как друг — умный, забавный, отзывчивый и комфортный.

— Нет, — покачал он головой, — но давай не будем про это говорить. У меня не самые хорошие воспоминания.

Морган удивленно вскинула бровями.

— Так, значит вы встречались… А как вы познакомились с Адамом?

Парень рассказал и том, что знал предмет воздыхания Аннабель с детства, ведь они жили по-соседству. Когда-то Адам даже нянчился с ним по наказу матери, но во взрослой жизни, их пути разошлись. Доминик выбирал светлое и лучшее, в то время как Адам уходил на дно. Он дрался в уличных боях, вечно попадая в перепалки, бил тату в ветхих салонах, курил что попало и зарабатывал деньги различными способами. Узнав, что отец оставил в наследство крупную сумму и кое-какую недвижимость, Клэман изменился, стал более приземленным, но израненный трудным детством, не мог стать спокойнее.

— Ингрид долго с ним встречалась? — Аннабелль спрашивала не столько про Доминика, сколько про Клэмана.

— Почти три года. У них были хорошие отношения. Ингрид влюблена в Адама до сих пор, но тому, кажется, сложно полюбить в ответ с такой же силой. Мать Ингрид выкидывала Адама из дома, до такой степени он ей не нравился. Клэман тратил деньги, внимание, все…

— Как думаешь, они из-за мамы ее расстались?

— Честно? Адаму надоели качели, истерики и ревность. Он сам не подарок, а вдвоем — страшнее, чем ядерная война.

— И вы с Адамом часто видитесь теперь?

— Иногда, когда я очень хочу поговорить с кем-нибудь о проблемах, единственный человек, который выслушивает меня — Адам. Но я все еще чувствую себя очень уязвимым. Как будто…Мальчики не плачут, не расстраиваются и не боятся. Да?

— Кто это сказал?

— Мой старший брат. Увидел как я плачу однажды, сказал мне это и выставил за дверь. С тех пор, я не могу ни с кем поговорить о проблемах.

— Боишься не поймут? — спросила Аннабелль, поглаживая друга по плечу.

— Ага, или будут ржать. Раньше я дружил с Ингрид и Миртой, мы как-то не обсуждали проблемы. Только Ингрид могла зайти в наш чат с ноги, рассказывать про Адама, а когда я или Мирта пытались поделиться проблемами, она моментально переводила стрелки на что-нибудь другое.

— Она была настолько плохой подругой?

— Ну, мы часто ржали с мемов. С моего любимого… — усмехнулся Доминик, — про Johnny Depp* и Johnny Deeper, 50 cent и One dollar. Знаю-знаю, чувства юмора у меня нет.

— О, боже, — рассмеялась Белль, — до меня только дошла шутка.

— Ну вот. До Адама, до смерти отца и брата — с Ингрид было классно. Потом все изменилось, естественно, она превратилась в стервозину.

— Значит, она все еще очень сильно переживает…

— Ага. Когда-нибудь ей полегчает. А пока…Я мечтаю переехать из Монреаля. Мне не сильно хочется жить здесь.

— Что нас держит? Давай закончим школу и переедем? — рассмеялась Аннабелль.

— Давай, я за.

Аннабелль немного задумалась. В ее семье раньше тоже было иначе. Мама интересовалась жизнью девочки, даже чересчур, зная детали, секреты и лучшего друга в лицо. Отец грозился задать жару всем, кто обидит ненаглядную Белль и звонко целовал маму в щеку. По выходным Лилиан и Эммет наполняли бокалы вином, ужинали запеченной говядиной под сыром и мирно беседовали часами, пока Аннабелль гуляла с Уильямом. Они старались заботиться о дочери и ее чувствах. Затем что-то произошло. Больше в семье звон бокалов не звучал, как и смех. Плач матери и упреки отца стали фоновой музыкой дома Морганов. Эммет приучился выпивать по будням, не желая разбираться с проблемами. Только воспоминания грели, в то время как, она находилась совершенно одна в доме, где от счастья остались лишь осколки.

— Кстати, мои родители похоже разводятся. Дома, как на пороховой бочке, — сказала Морган, перебирая сухие травинки в руках, — ругаются.

— Ты упорхнёшь из дома скоро, а они…Ты предлагаешь им жить на ножах дальше? — Ник приобнял девушку за плечи.

— Это правда. Я не привыкла. Каждый раз сердце разрывается. Такое впечатление, что скоро нечему будет разрываться уже.

Шантильон улыбнулся. Его губы слегка дрогнули. Девушка рядом с ним, пылала от искренности и наивности. Юноша видел, как ее надламывали каждый раз. Как топтали хрупкие чувства.

— К черту, все обойдётся, мисс Морган. Вы слишком молоды, чтобы тратить свою жизнь на всякое дерьмо, — пропел Ник, улыбаясь.

Белль повернулась к Доминику.

— Я бы наплевала, — прошептала девушка, стараясь унять слёзы, — но как только представлю…

— Тише-тише. Аннабелль, все наладится. Я поддержу, чем смогу, — сказал Доминик, улыбаясь.

Достав из сумки салфетки, девушка вытерла слезы с лица, размазав половину косметики. Увидев отражение в крохотном зеркальце, Морган рассмеялась.

— Я похожа на ведьму.

— Самую очаровательную и добрую из всех тогда уж.

За разговорами о отношениях, друзьях и школе, Морган и Шантильон не заметили, как дошли до автобусной остановки парка Дю Монтань. Подростки смеялись всю дорогу, махая в окно каждому шофёру или прохожему. Они играли в «желтую машину», и бесконечно улыбались, когда в один голос кричали о том, что видят такую. Аннабелль чувствовала себя наполненной эмоциями. Этот день сблизил их с Домиником. Вскоре друзья добрались до города — уставшие и голодные. Доминик съел за весь день только сэндвич, а Белль совсем ничего.

— Вот здесь мое болото, — сказала Аннабелль, подводя парня к дому.

В окнах не горел свет.

— Миленько, — зевая протянул Ник, присев на крыльцо.

Усталые разговоры перебила громкая музыка, доносящаяся из соседних домов. Аннабель рассмеялась. В коттедже Воттерсов гремела вечеринка по случаю дня рождения Уильяма.

— Тебя не пригласили? — спросила девушка, глядя на Доминика.

— Мисс Морган, Его Величество Уильям ее признает таких мальчишек, как я. А Ингрид поставила мне ультиматум — либо она, либо ты, — парировал Шантильон.

— Похоже, ты выбрал.

— Нет, ничего я не выбирал. Ненавижу лицемеров, — рассмеялся он чуточку болезненно, — те, кто ставят ультиматумы, остаются без меня.

— Я полюбила тебя, Доминик. После того, как мой мир просто перевернулся и сошёл с ума, осталось всего два человека, которым я все ещё доверяю. Тебе и Ронану, — тихо сказала Аннабелль, положив голову на плечо другу.

Дом поцеловал её в макушку.

Ещё пару месяцев назад, Морган и Воттерс сидели в так на крыльце дома Воттерсов, не желая расставаться. В тот момент Белль видела, как вокруг дома Уильяма бегают ее одноклассники в шортах, не обращая внимания на осеннюю прохладу. Открытое шампанское с шумом, ребята громко поздравили именинника.

— Я тоже тебя, Аннабелль, — прошептал Доминик, — мне точно повезло с подругой.

— И мне с тобой.

Когда Морган произнесла эти слова, глаза Доминика загорелись радостью. Он смотрел на дом Воттерса и лукаво улыбался.

— Эй, Аннабелль, не хочешь…сходить в гости? — едва сдерживая смех, сказал Ник.

И Аннабелль кивнула, не зная, на что соглашается.