Здравствуй, Аннабелль

32. Правила хорошего тона

Наше время.

Аннабелль провела ту ночь в одиночестве. Ронан не вернулся домой: где он был и с кем — неизвестно. Девушка предполагала, что эта квартира у него не единственная. Телефон не отвечал, социальные сети молчали. Набрав Ронана несколько раз, Морган поняла, что это бесполезно. Воттерс-Кляйн обладал огромной силой воли, и можно было сколько угодно давить на него, и сколько угодно пытаться вернуть — если он решил что-то, остановить его могла только смерть.

Просторная квартира превратилась в клетку — Белль не знала, куда себя деть. Она блуждала по углам, рассматривая сувениры и фотографии, стоявшие в разных местах дома. У Ронана была небольшая гардеробная комната, заполненная дорогими вещами, наглаженными вещами, фирменными кроссовками и сумками. В юности он постоянно носил разные толстовки и спортивные штаны, но с возрастом перешел на что-то более классическое. Этот стиль шел ему гораздо больше — подчеркивал мужественную фигуру: широкие плечи, узкую талию, длинные ноги. Из гардеробной Аннабелль переместилась в спальную — Ронан любил минимализм, но эта комната явно выбивалась из стиля. Там действительно было много вещей без своего места — какие-то книги по психологии, свечи, таблетки…Ватман, свернутый в трубочку, об который девушка споткнулась.

Она развернула его и ухмыльнулась. Он был полностью заполнен фотографиями Ронана и Дарсии. Двойные стандарты. Парочка часто появлялась вместе на светских вечеринках, путешествовала и отдыхала в красивых местах. Дарсия с годами немного изменилась — чуть набрала вес и взгляд у неё стал совершенно уставшим. Жизнь девушки всегда была почти идеальной: повезло с внешностью, мила, влюбляла в себя мужчин. Тем более, таких, как Ронан Воттерс — Кляйн. Аннабелль казалось, что это выставлялось напоказ специально, помогало скрыть проблемы и сложности модельного бизнеса. Да и с Ронаном — они вряд ли ладили на сто процентов. Внимание Морган привлекла самая нижняя фотография. Приглядевшись, она изумилась: на изящной руке Дарсии сияло кольцо. Белль пораскинула мозгами: Ронан собирался жениться на Дарсии, но та изменила ему. Разорвала она помолвку самостоятельно или Ронан сделал это, неизвестно, но ситуация до глубины души тронула. Как будто…Девушки пытались найти ему замену, найти кого, кто стал бы лучше, но лучший человек уже находился рядом. Любил ли Дарсию Воттерс — Кляйн или просто привык? Любила ли Аннабелль Адама или не могла уйти, потому что боялась? Так или иначе, Морган ненавидела себя за бесконечную дилемму: кого выбрать и с кем остаться. Одного мужчину она выбирала телом и душой, второго — сердцем и головой. Она совсем не остыла к Клэману, а к Ронану испытывала нежность.

Аннабелль писала и звонила весь день, но он так и не ответив. Не дождавшись, девушка легла спать.

На следующее утро она проснулась с мыслью о новой картине. Вдохновение снизошло, впервые за долгое время. Она приходило все реже и реже. Через пару часов, вернувшись домой с полным пакетом красок и бумаги, Аннабелль расположилась на полу вместе со своими творениями. Собрав волосы в небрежный пучок, она надела потрёпанный джинсовый комбинезон, включила незатейливую музыку и отдалась творчеству. Штрих за штрихом, мазок за мазком — пустой холст оживал, преображался, приобретал вид. Вспоминая лекции об искусстве в университете, девушка выкладывалась на максимум. В каждую работу вкладывала кусочек души. Ее картины можно было найти в Европе, там они быстро находили новых хозяев, и Аннабелль часто думала о том, какие дома они украшают. Работы часто казались ей слишком личными, но никто, кроме нее, не знал истинного смысла. Сколько картин оказались посвящены Адаму…Почти все. Искусство редко приходило от счастья и радости, оно находило отражение в боли и одиночестве. По крайней мере, в жизни Аннабелль так повелось.

— Надеюсь, рисуешь не портрет Клэмана, — раздался голос Ронан позади.

Аннабелль оторвалась от рисунка, подняв голову. Воттерс — Кляйн стоял сзади нее, рассматривая рисунок. Девушка обратила внимание на то, как устало выглядел Ронан, будто не спал несколько ночей. Взъерошив волосы, мужчина рухнул на диван вместе с сумкой.

— Упаси господи рисовать его в твоей квартире. Пришла мысль, хочу кое-что на продажу выставить, — объяснила Аннабелль, — пытаюсь побыстрее заработать, не хочу тебя стеснять.

— Стеснять? В этой квартире можно поселить баскетбольную команду… — вскинув бровями, сказал мужчина.

— Не в этом плане. Я все еще думаю про ситуацию с фотографиями.

— Да, я здорово вспылил, поэтому уехал, подумать.

Ронан кинул взгляд на развёрнутый коллаж, поджал губы, а Белль кивнула в его сторону.

— Ты тоже хранишь фотографии с бывшей, — произнесла девушка, — и наверняка иногда думаешь о ней. Это нормально, Ронан, потому что бывшие — часть жизни, их нельзя полностью забыть. А еще люди хорошо расстаются, видятся после отношений, и так далее.

Ронан двинул плечом.

— Храню, только для того, чтобы порой посмотреть на них и понять, какой я дурак. Дурак, каких надо поискать.

— Почему ты так говоришь? — взволнованно спросила Аннабелль.

— Я разорвал помолвку с Дарсией за два месяца до свадьбы, — объяснил он, — из-за ее измены. Она спала с моим лучшим другом, пока я уезжал на соревнования. Узнал об этом случайно — заметил их вместе в клубе. Патрик признался во всем, не стал отмазываться. Только представь, в одну секунду рухнули отношения длиною в три с половиной года.

— И ты не простил?

— Я не прощаю измен, поэтому всегда ставлю вопрос ребром: либо я, либо никто. Я всегда первый мужчина, никогда не стану любовником или запасным вариантом. Так отец воспитал.

Аннабелль вертела кольцо на пальце. Подарок Адама. Маленькое, тонкое, серебряные с розовым камнем в виде сердца. Одно из тех, что осталось в ее коллекции.

— Да, за один раз потерять лучшего друга и девушку — дерьмово.

— Незаменимых нет, — сказал Ронан, попытавшись улыбнуться, — а предателей около себя не держу.

— Так скажи мне. Тебя ведь не фотки до такой степени разозлили?

— Фотографии стали последней каплей. Охранник внизу спросил — ждал ли я гостей, рассказал про тебя и Клэмана. Было обидно узнать о твоей встрече с ним от постороннего мужика.

— Ронан, эта встреча была случайной, — сказала Морган.

— Какой бы встреча не была…Я хотел бы о ней знать от тебя.

— Сглупила, — вздохнув, призналась Белль, — не подумала, как сильно могу тебя обидеть.

— Ты всегда была умной девочкой, даже когда убегала куда-то, ты знала, куда бежишь. И сейчас тоже самое. Не делай больно ни мне, ни себе, — уставшим голосом, попросил Ронан.

— Я правда не планировала. Извини. Ненавижу оправдываться, не буду этого делать. Между нами ничего не было, — сказала Аннабелль холодно.

— Никто не заставляет оправдываться. Я хочу отношения строить на доверии. Доверяй мне, а буду верить тебе. Хорошо? — зевнув, предложил Ронан.

— Хорошо, я буду самой хорошей девочкой на свете.

— Ты самая хорошая девочка на свете для меня, — прошептал Ронан, — я тебе верю.

— Может, ты ляжешь спать? Не спал ночь? — побеспокоилась девушка.

— Все хорошо… — пробормотал он. — Устал.

Ронан закрыл глаза, и спустя мгновение, сладко спал. Вытерев руки, девушка накрыла его пледом и включила светильник вместо ярких люстр. Воттерс-Кляйн выглядел умиротворенным и милым, шумно вздыхая во сне.

8 лет назад.

Друзья вышли с контрольной по истории. От всевозможных шпаргалок, от которых лопались карманы. Списать удалось быстрее, чем задумывалось, поэтому друзья вышли на задний двор, спрятавшись в местечке для курящих.

— Я скоро блевать начну от этих контрольных, — сказал Доминик, делясь с Морган сигаретой, — фу.

— У меня голова раскалывается, — пожаловалась Морган, затягиваясь. — Не помню уже, когда в последний раз просто рисовала дома, а не учила эту хрень про давно мертвых мужиков.

— Да у меня тоже. Я все время хочу спать. Проспал бы лет двадцать. А лучше бы вообще не просыпался.

Аннабелль поперхнулась, стряхнув пепел с сигареты. Доминик явно не был в настроении этим днём, как и она. Сил едва хватило только на то, чтобы придти в школу и изображать живого человека. Мысль о возвращении домой угнетала. Шантильон смотрел на проезжающие машины, и затягивался.

— Доминик, ты чего такое говоришь?

Шантильон обернулся на Аннабелль и покачал головой. В голосе девушки слышалась нервозность. По-хорошему, Белль бы самой не мешало бы с кем-то поговорить. Ей нужен был человек, который не осудит, просто послушает и возможно, промолчит. Каждый рядом с Морган постоянно судил. Она не спрашивала чужого мнения — оно не требовалась ей. Девушка прекрасно знала: сильно облажалась и без напоминаний.

— Дома гости. Старшие братья вчера устроили травлю, — прошептал Доминик, опустив взгляд, — что у меня до сих пор нет девчонки.

— Какая им разница? Господи, меня предки пилят, потому что у меня отношения в «слишком раннем возрасте», а твои пилят тебя, потому что у тебя нет отношений. Как понять, что им нужно?

— У Шантильонов никогда не было проблем с этим делом, — усмехнулся он, — а тут я — бракованный.

— Ну и не встречайся, никто тебя не заставляет. Пока не влюблен, живешь свободно и счастливо.

— Ты так сильно недовольна Адамом?

— У него много причуд, мне тяжеловато с ним.

Доминик ухмыльнулся.

— Конечно, он черт психованный.

— Он мне с Ингрид изменил, — вздохнула Аннабелль, — вчера признался. По мне как будто трактором проехались.

Шантильон грустно усмехнулся, стряхивая пепел с сигареты.

— Почему-то я не удивлен. Рыжая никак не отстанет от него, Адам купается в женском внимании. Ты послала этого осла погулять по чертовым куличикам, надеюсь?

— Я простила, — сказала Аннабелль, опустив взгляд, — он сказал, что любит меня.

— Ты себя настолько не любишь?

— Он меня не предаст.

Доминик покачал головой.

— Меня умиляет твоя невинность и непорочность. Он изменил, изменит и второй раз, и третий.

— Доминик, давай, пожалуйста, хватит. Мне правда было плохо несколько дней подряд. Ты не знаешь Адама, как я.

— Верю в лучшее, но готовлюсь к худшему. Аккуратнее с ним, — предупредил парень, — может быть разным. Кстати, я не помню говорил тебе или нет? Я познакомился с классным чуваком, он музыкант.

Аннабелль широко улыбнулась.

— Нет! У тебя появился новый друг?

— Его Роберт зовут, правда, он из Торонто. Приехал на пару дней. Мы там и познакомились во время концерта Nickelback. Он приезжает в Монреаль.

— О, ну у вас из общего уже любовь к Чэду Крюггеру*, это классно.

— Да, только я все-таки больше люблю Ариану Гранде*. Можем устроить небольшую вечеринку. Возьми Клэмана, приходите в бар «Яркость» завтра, в семь. Возьмем с собой Роберта? Договорились?

— Хорошо, только я под домашним арестом, — сказала Аннабелль и потушила сигарету ботинком, — совсем забыла. После уроков — сразу домой.

— Тебя это остановит? — спросил Дом.

— Вообще-то, нет, — ответила Аннабелль. — Какая им вообще разница, где я…Пойду домой, иначе прилетит опять.

— Удачи там! Пусть победит сильнейший!

Доминик потушил сигарету. Он аккуратно убрал пачку сигарет в рюкзак, достал туалетную воду, прыснул на себя, на подругу. Скрыть запах табака — это отдельная наука, которую осваивают все, кто боится получить нагоняй. Морган читала различные форумы, где обсуждали этот щепетильный вопрос.

Когда Аннабелль ушла в сторону дома, Доминик стал ждать водителя, потому что в тот день мама просила вернуться пораньше. Гостили братья, которых давно раскидало по миру, и вот они собирались в родительском доме, обсудить дела, поговорить про проблемы и построить планы.

В отличие от Морган, Доминик учился в гимназии Клоустенд с первого класса. Одна из лучших школ в Монреале, где так ярко рисовали красивое будущее. Шантильон неплохо учился, но в семье не требовали от отличных оценок. Родители занимались семейным бизнесом, пропадали на работе и воспитанием сына занимались гувернантки. От Ника требовали только не позорить семью и не попадать в переплеты. Этого он не делал никогда, потому что…рос домашним мальчиком — смотрел фильмы и мультики, любил играть с котом, собирать пазлы и разгадывать головоломки. У милого интроверта совсем не было друзей — только в интернете. В школе его никто не травил, но и интереса не проявлял. Никто, кроме Мирты Санграас. Девчонка звала его гулять, на все праздники, но в двенадцать лет Доминику не хотелось никаких отношений. Его не сильно интересовали девочки с их вечными капризами. В тот же год они подружились с Ингрид — стали проводить кучу времени вместе. И вот, в пятнадцать, Доминик начал встречаться с Миртой. Той самой. Знакомые и друзья поражались — как он в нее влюбился. На его фоне Мирта терялась и меркла. Он каждый раз морщился, когда кто-то говорил про эти «отношения», потому что они строились вокруг денег. В осознанном возрасте Доминик толком ни с кем не встречался. Ему нравилось разные люди, но дальше флирта это редко заходило. Думал, что надо бы познакомиться с классным человеком, но тут же отступал, понимая — в отношения нужно вкладывать время и силы. Времени почти не было, а силы уходили на учебу.

К восемнадцати Доминик стал смотреть на жизнь совсем иначе. Он наслаждался одиночеством. Любил ходить в кино один, ездить на концерты в разные города, зависать в магазинах одежды и ходить на курсы по флористике (а об этом он никому не говорил, даже Аннабелль). Он мог часами учиться собирать правильные букеты, подбирать сочетания цветов и ароматов. Шантильон смотрел на ровесников, которые встречались с кем-то и начинал нервничать, потому что все время находился один, а человека, которого бы он полюбил — будто бы не существовало. Аннабелль он не говорил и про приложения для знакомств. Они, конечно, выполняли свою функцию. Ник сходил на парочку свиданий, но партнеры оказались скучными и «душными». Только постоянно говорили, какой Шантильон красивый. Это он знал и без других людей. Отцовские французские корни с мамиными бельгийскими подарили ему симпатичное личико с большими голубыми глазами, светлые волосы, которые он подкрашивал в платиновый оттенок и аристократическую бледность.

Зависая в очередные выходные в Торонто, парень случайно попал на концерт Nickelback и стоя в очереди на входе, познакомился с Робертом, местным музыкантом. Впервые за долгое время, ему хотелось поделиться своими впечатлениями с кем-то. Парни постоянно переписывались, Роберт записывал видео с репетиций своей группы. Теперь он приехал в Монреаль, чтобы посмотреть город, и выступить на местной площадке. Доминик с нетерпением ждал его и думал только об одном…Только бы не спугнуть нового знакомого. Только бы не разочаровать.

Он не умел выстраивать близкие отношения, потому что никогда не был близок с родителями. Они никогда не спрашивали его о делах, а он никогда ничего сам не рассказывал. Даже будучи идеальным сыном, Доминик умудрился их разочаровать, потому что недостаточно задумывался о будущем.

Задумался. И ничего не придумал. Потому что ему недавно стукнуло восемнадцать, в деньгах никогда не нуждался, и всего лишь хотел связать жизнь с чем-то красивым, вроде флористики.

И вот, он ехал домой, с водителем отца. Тот пытался задавать какие-то вопросы про школу, но Доминик знал — это всего лишь правила хорошего тона. Именно поэтому все становилось пресным и безвкусным. Шантильон с нетерпением ждал момент, когда какой-нибудь человек ворвется в его жизнь и сделает ее яркой, счастливой и красивой.