Здравствуй, Аннабелль

2. Монреальская сумасшедшая

Спустя пятнадцать минут, двое вышли из чуть помятой Вольво и направились к двухэтажному кирпичному дому, расположенному в спальном районе Монреаля. Аннабелль не гуляла там раньше, поэтому рассматривала каждый уголок внимательно. В незнакомой части города стояли двух или трёхэтажные дома, на крышах развевались флаги Канады, люди гуляли с собаками, держа в руках кофе в бумажных стаканчиках, купленных в популярной кофейне.

Уильям в новенький район слабо вписывался — такой вывод сделала Морган, разглядывая его соседей, пока тот закрывал машину и загонял в гараж. Соседи из дома напротив играли в мяч, задорно смеялись и подпевали шипящему радио. Не вписывался друг Аннабелль, и потому что все вокруг казались дружелюбными, светлыми, улыбчивыми, а Уильям и в подростковом возрасте-то не был самым легким человеком, а теперь — вовсе выстроил вокруг себя толстые стены. Аннабелль, глядя на недовольное лицо друга, вспомнила слова его старшего брата: «Есть люди, которые заходят в комнату, как будто солнышко — ласковые, теплые, приносят с собой любовь. А есть Уильям Воттерс — один Бог знает, что взбредёт ему в голову».

— Здесь живешь? — сказала девушка, приобнимая своего друга за плечи.

Уильям кивнул и доброжелательно улыбнулся.

— Представляешь, сам купил, — усмехнувшись, сказал Уильям, доставая ключи из сумки, — откладывал долго. Всегда хотел именно дом, а не квартиру.

— Надеюсь, съехался уже с дамой сердца?

— Нет. Я постоянно на работе, ее это раздражает. Ничего не поделаешь. Она живет в центре города, а я тут. Идем, Белль, холодает, — заключил Воттерс и по-хозяйски взял подружку под руку.

— И детьми не обзавелись?

— Я о себе-то с трудом могу позаботиться, — рассмеялся Уилл, — какие дети! Я убегу в первую же ночь, если кто-нибудь в доме начнёт орать.

— И не хочется? — удивленно спросила Морган.

— Нет, на их воспитание нет ни сил, ни желания, — признался Уильям, — мне всего двадцать шесть.

— А сказал ты это так, как будто уже двадцать шесть, — вскинув бровями, сказала Аннабелль.

— Мой психологический возраст — примерно восемьдесят пять. Так что, мирские цифры ни о чем не говорят. Добро пожаловать!

Воттерс пропустил Аннабелль вперед, открыв дверь. Первое, на что обратила внимание девушка — беспорядок. Носки, висящие на двери, бесконечные листы бумаги, разбросанные по полу, не заправленная двуспальная кровать, пустые пачки от чипсов и пивные бутылки, пятна и пыль месячной давности. Поморщившись, девушка покачала головой, но не стала ничего говорить — она только гостья. Пройдя по длинному коридору, она насчитала на первом этаже четыре комнаты. Незатейливая спальня, гостиная, уставленная навороченной техникой, кухня, в которой оказалось наиболее чисто — скорее всего, благодаря посудомоечной машине. С другой стороны, весь бардак как-то уживался с уютом — живыми цветами, напоминающими лианы, фотографиями города в рамках, плотными светлыми шторами на больших окнах.

Проводив гостью в кухню, Уильям открыл холодильник и осмотрел полки, заставленные едой.

— Хочешь есть? К твоему приезду ничего не приготовил, но осталась вчерашняя паста с курицей. Я хотел свозить тебя в любимый рыбный ресторан.

— Не, спасибо. Рыбный ресторан? Я ненавижу рыбу, Уилл.

— Ох, черт, забыл! Кофе или чай тогда? — не сдавался Уильям.

— Налей мне зеленого, без сахара, — мягко сказала девушка, оглядываясь по сторонам, — у тебя тут мило, кстати.

— Не то слово. Хотел обставить красиво, но получилось жилище Монреальского сумасшедшего.

Поставив на стол две кружки чая, Воттерс присел рядом с подругой. Они молчали, как будто за годы не накопилось новостей и сплетен, рассказов и анекдотов. Аннабелль смотрела как Уильям размешивает сахар в чашке ложкой и придумывала, что бы спросить у него, чем бы разбить неловкую тишину.

— А где Бургер?

— Бургер умер в прошлом году, — с сожалением в голосе сказал журналист, — клещ укусил. В последнее время старик оглох, еле-еле душа в теле. Я его возил на процедуры.

Морган тяжело вздохнула. Новость о том, что пёс Уильяма «ушёл за радугу» не обрадовала. Они провели с ним много лет, и Аннабелль плохо могла себе представить Уильяма без Бургера, а Бургера без Уильяма.

— Жалко правда.

— Да мне тоже. Паршиво на душе. Бургер здесь бегал, шевелился, было какое-то движение. А теперь…только работа. Убери ее от меня — не знаю, что будет. Варюсь в этих интервью, статьях…

— Разве ты не хотел так? Помню, писал классные статьи, их публиковали в местных газетах. Особенно мне нравилась про психические расстройства. Помнишь ее?

— Помню, — глухо ответил Уилл, усмехнувшись, — ее долго мусолили. А ты? Как живешь? Я-то ничего про тебя не знаю.

Морган ухмыльнулась. Она ждала этого вопроса от Уильяма.

— Я художница. Окончила академию искусств. Пишу картины в хорошие времена, в плохие — делаю эскизы или разрабатываю дизайн. Так и зарабатываю на жизнь.

— Всегда знал — экономиста из тебя не выйдет.

— Да уж, я далека от этого, — рассмеялась Аннабелль.

— Жалко родители не понимали.

— Родители? Ох, не знаю, Уилл, как бы сложилась жизнь, будь я сейчас экономистом, послушай я родителей тогда. Ну что об этом сейчас!

— Иногда думаю. Представляешь, осталась бы ты тут? Что бы сейчас было? Я то ведь тоже уехал строить карьеру. Родители не особо поддерживали меня, они, скорее, настаивали на том, чтобы я прижал задницу и оставался в Канаде, — сделав глоток, сказал Уильям.

Аннабелль широко улыбнулась.

— И вырвался! Посмотри, какой хороший специалист!

Аннабелль вспоминала горящий взгляд Уилла, когда он писал статьи и сдавал их в школьную редакцию. Он рассказывал про то, как мечтает работать в журнале о музыке, брать интервью у восходящих звезд, чтобы потом, спустя парочку лет, когда они заберутся на Олимп славы, говорить всем, что он «нащупал» в них талант давным-давно. Воттерс почти не расставался с музыкой в подростковом возрасте, и кажется, все его проблемы начались, когда он с ней разошелся.

— Вырвался, сейчас выгорел от кончиков волос до пят. А отец с матерью так и не заметили моих достижений. Ты не подумай, сейчас уже плевать, но еще пару лет назад я сильно расстраивался из-за этого, — признался Уильям, отвернувшись от подруги.

Чай постепенно остывал. Аннабелль даже не притронулась к нему. Она не на шутку обеспокоилась состоянием бывшего лучшего друга — никакого блеска в глазах, сплошная серость и разочарование. Полный бардак в доме тоже не показался хорошим знаком, ведь на творческий он не смахивал.

— Просто похвали себя, — заверила Уилла девушка, — ты так много смог! Всего добился. И дом хороший.

Воттерс обернулся к ней. Лицо его оказалось напряженным, между бровями пролегла складка — морщина.

— Добился. Только хотел писать о музыке, а пишу про политику.

— Может оно и к лучшему?

— Даже не знаю.

Еще войдя в комнату, девушка зацепила взглядом гитару, стоявшую в углу. В подростковом возрасте у Уильяма была целая коллекция из шестиструнных разных фирм. Он часами рассказывал про различия, но Аннабелль не запоминала ничегошеньки, потому что друг пытался запихнуть в ее голову слишком много информации.

— Сыграешь? Я вижу гитару, — сказала Аннабелль кивнув в сторону шестиструнной.

Уильям ухмыльнулся.

— Глазастая! Я не очень часто играю. Могу попробовать, но ничего не обещаю.

— С удовольствием послушаю!

Воттерс взял в руки гитару из темного дерева. Аннабелль уловила едва заметную неуверенность в его действиях — он повертел инструмент, будто пытаясь найти к нему подход. Неужели, Уильям забыл как играть? Парень начал настраивать ее, аккуратно поворачивая колки.

— Можешь закрыть глаза? — спросил Уилл, наконец.

— Зачем? Я смущаю ее? — пошутила Белль.

— Нет, меня смущаешь. Давно не играл для людей. Время от времени бренчу перед стенами.

Девушка послушно закрыла глаза и отвернулась. Уильям в это время настраивался и настраивал гитару — установив каподастр. Прошла еще минута, прежде чем комната налилась звуком. Его пальцы скользили по струнам, словно танцуя с ними в унисон, и вскоре звуки наполнили комнату. Память рук. Аннабелль, наконец, повернулась. Ее друг увлеченно играл знакомую до боли песню — Creep от Radiohead. В подростковом возрасте они постоянно слушали ее, болтаясь по городу. Для Аннабелль текст Creep едва ли не стал девизом по жизни, а уж про Уильяма…И представить страшно. В этот момент Аннабелль увидела другого Уильяма — человека, который мог просто наслаждаться музыкой, забыв обо всех заботах

— Но я изгой, я — чудак, какого черта делаю здесь? Мне здесь нет места*, — пропел парень тихо, — и не волнует — больно ли это, я бы хотел полный контроль, идеальное тело…

Голос Воттерса дрогнул на последних словах. Доиграв аккорд, парень провел рукой по струнам, и отложил гитару в сторону.

— Все так же хорошо играешь, — сказала Аннабелль, улыбнувшись.

Уилл смущенно опустил голову.

— Пару раз в неделю получается что-то. Спасибо! В Париже любил играть на улицах, особенно в небольших двориках. Сидишь, играешь, люди смотрят, слушают… И вокруг спокойно, птички поют.

Аннабелль не смогла сдержать улыбки. Она так давно не видела Уильяма таким лучезарным — его большие глаза заблестели, как в детстве, как в самые счастливые моменты.

— И долго ты в Париже прожил? — спросила она.

— Четыре года, — улыбнулся Воттерс, — там познакомился с Франсией. Я в Монреаль не так давно вернулся сам, буквально, три месяца назад.

— Зачем, раз так нравилось? С родителями все хорошо?

— Да, они в порядке. Вернулся, потому что меня купило одно крутое издание. Предложили гонорар намного больше, чем во французской газете. Хотел бы рассказать что-то более романтичное, но как есть — в Париж я успею вернуться, а заработать нужно сейчас. Скажешь, деньги — зло?

— Нет, не скажу. А Франсия? Легко согласилась на переезд?

— Она из Монреаля, училась в Сорбонне. Так что, просто вернулась домой после окончания универа, — почесав затылок, заметил Уильям.

— Ого, ты отхватил себе умняжку! Не собираетесь обратно?

Уильям покачал головой.

— Она — Эйнштейн в юбке. Мы договорились, если захочет вернуться в Париж, то вернётся. Доверяем друг другу.

— Правда? Ты пойдешь на такое? Хочешь мое мнение? Отношений на расстоянии не существует, — поморщив лоб, признала Аннабелль.

— Узнаю, если с ними столкнусь. А пока, мы живем в разных районах города, и вполне справляемся. Я не делал ей предложение, а она вроде как не хочет замуж пока. Это сложные решения.

«Не верю». Аннабель хотела было сказать, что Уильям не выглядит счастливым, но решила промолчать.

— А ты совсем не готов к таким кардинальным переменам?

— Пф, — фыркнул Уилл, — я обожаю жить один, поэтому женитьба подождет. При всей любви к Франсии — пока еще не насладился холостяцкой жизнью на сто процентов.

— Ни капельки не изменился в этом отношении, — усмехнулся девушка.

— Я и не изменюсь, Белль.

— Как ты сказал? Белль?

— Я тебя так постоянно звал. Не помнишь? — удивлённо переспросил Воттерс.

— Помню. Меня давно так никто не называл.

— А Адам?

— Нет. В последний раз один парень из Лос-Анджелеса. Мы познакомились в Германии, а потом…Потом все завертелось, — призналась девушка, вздохнув.

— Ты еще и в Лос-Анджелесе успела побывать?

— Да где я только не жила…И что я только не делала! Не понимаю только — где начало, а где конец.

— Погоди, — бодро отозвался Уилл, — так значит…Кроме Адама был еще кто-то?

— Всякое было. К чему только не придешь, чтобы перестало болеть.

— Рассталась с ним? — спросил Уильям.

— Последнее, что хочется обсуждать сегодня с тобой — это он, — призналась Белль, вздохнув, — в следующий раз. Я поеду д…в гостиницу, хорошо?

Уильям развел руками.

— Уже поздно…Останешься? Заказали бы еды.

— Я очень хочу спать. Если захочешь, скоро увидимся.

— Надолго тут?

— О, — улыбнулась, — очень.

Попрощавшись с другом, Аннабелль прыгнула в такси. По дороге она не могла не думать о том, как все изменилось за последние годы. Когда она и Уильям виделись в последний раз, она была счастлива и уверена в будущем. В тот момент — девушка разуверилась, кажется, в каждом шаге, в и не могла собраться с мыслями.

*Вольный перевод автора строк из песни Creep — Radiohead