20

В душной влажной темноте заброшенного колодца, чтобы побороть тяготы ожидания, Офонасей мысленно писал повесть о святом апостоле Фоме.

«Когда караульный — солнце — сошёл со своего поста, а стражник — месяц — занял своё место, узник на дне пересохшего колодца услышал почти бесшумное скольжение верёвки. К концу её был привязан узелок.

— Фомо-о, — донёсся сверху призывный женский шёпот, — Фомо-о…

Голос казался знакомым. Фома согнал с шеи комара и посмотрел вверх. «Я здесь», — хотел сказать узник, но во рту так пересохло, что Фома не услышал своего голоса. Язык его треснул от жажды. Узник осторожно дотронулся до спущенного узелка. Через материю пальцы почувствовали прохладный кувшин. Ноздри Фомы задрожали от радости.

— Я — Анасуийя, молочница, вы узнали меня? — донёсся шёпот сверху.

Фома приложился к дрожащему в руках кувшину. Казалось, глотки слышны были и в доме судьи. Влажная сладость струилась и стекала по языку, по гортани.

Анасуйя боязливо оглядывалась, пока Фома пил.

— Такое несчастье, Фомо! Когда я узнала, что вам грозит…

— А что мне грозит, Анасуйя? — спросил Фома, опуская кувшин.

— Как? Разве Фома ничего не знает?

— Мне ничего не объяснили — братья судьи схватили меня и бросили в колодец.

— Разве Фома не знает, что брахман собирается почтить богиню Кали человеческим жертвоприношением? Он хочет принести в жертву вас, Фомо, — шептала сверху женщина, и шёпот её был полон мольбы и страха. — Брахман уверен, что именно вы убили его сына.

Фома снова приложился к кувшину и осушил его.

— Но ведь это не вы, Фомо, убили сына брахмана?

— Нет, Анасуйя, не я. На мне нет вины.

— А кто?

— Этого я не знаю. А почему подозрение пало на меня?

— Вы вообще ничего не знаете?

— Несколько дней меня не было в деревне.

— Не было в деревне? А где вы были, Фомо?

— Я был очень далеко отсюда. Я был в Иерусалиме.

— Я не знаю, где это, но, может, кто-то подтвердит, что вы были там? Как вы попали туда, Фомо?

— Господь восхитил меня на облаце.

— На облаке? Вот оно что… — растерянно проговорила Анасуйя. — Но, боюсь, на паначате[21] никто этому не поверит.

Фома ел рис, подслащённый мёдом с мягким запахом кустов кеа…»

Загрузка...