Как только вошёл епископ Керинф, лицо раджи засветилось радостью. Он встал с трона и повёл епископа в сад, нежно держа под руку. Властитель был оживлён и даже немного шумен, но говорил с изысканной нежностью. Подошли к беседке, где придворные уже приготовили всё для трапезы. Глядя на обилие закуски и вин, Керинф не посмел сказать владыке, что день постный.
Владыка дал знак, и проворный слуга наполнил чаши вином и встал за спиной правителя. Перед трапезой раджа, как и положено, принёс жертву огню и птицам. Птицы не подохли, а дым жертвенника не стал тёмно-синим. Птицу можно было вкушать, не опасаясь за свою жизнь. Раджа улыбнулся и жестом пригласил Керинфа к столу, и епископ заметил, что лицо владыки посерело, как сереет лицо человека, который собирается подсыпать яд.
За трапезой Керинф доложил радже, что рукоположил двух епископов.
— Наших епископов, — особо подчеркнул Керинф, — из тех монахов, что жили со мною в кельях.
Керинф передал радже свиток.
— Что это, почтенный? — сухо спросил раджа.
— Это богословский труд одного из них. Изложение эзотерического христианства. Очень любопытно! Он развивает православный тезис о единстве всего человечества в Адаме. И заканчивает тем, что все люди — всё тело человечества, соединённое с Богом и являющееся невидимой церковью…
Раджа кивнул, как кивает человек, привыкший повелевать тысячами. И кивок его говорил, что он ознакомится с текстом позже, и одновременно прерывал Керинфа.
— Что с катакомбником Дионисием?
— Наши люди следят за ним. И совсем скоро, божественный, ещё одно катакомбное гнездо будет уничтожено. Оставим только одного священника, и если кто-то из наших попов задумает вернуться в истинное православие, он к нам же и прибежит!
— Значит, совсем скоро мы без помех и спокойно будем наблюдать за справедливостью? — спросил раджа, ожидая утвердительного ответа.
И Керинф не замедлил наклонить голову.
— Есть одно «но», — неожиданно сказал раджа.
И Керинф поднял насторожённый взор.
— Есть ещё в церковной иерархии те, кто знает правду о катакомбниках. Это ты и Арун, забыл его христианское имя, — и замолчал.
— Я не понимаю, господин…
— Ты не допускаешь, Керинф, что Распятый может пробудить в человеке совесть?
— Совесть? — переспросил Керинф, чувствуя неловкость от тона раджи.
— Совесть, совесть.
— Я не пойму, господин, к чему вы клоните?
— Нам нужны новомученики.
— Вы имеете в виду… натов?
Раджа отрицательно покачал головой.
— Вы имеете в виду… Аруна? — в раздумье спросил Керинф.
— Я имею в виду тебя, Керинф! — глаза раджи лукаво улыбались.
— Меня?! — лицо Керинфа странным образом исказилось.
— Не исключено, что Распятый и у тебя пробудит совесть, и ты расскажешь кому-нибудь, как истреблял катакомбников в Ындии. Пусть уж эти страшные дни будут забыты!
Раджа был невозмутим. Керинф дрожащей рукой поднёс к губам чашу. И выпил вина. Раджа, перед тем как сказать самое страшное, тоже пригубил вино.
— Пусть отныне будет так. Там, где отравлен какой-нибудь религиозный лидер, знайте: это сделали мы, это сделали наши братья.
Керинф почувствовал удушье. Взгляд его был полон испуга и недоумения. Происходящее казалось невероятным. А раджа спокойно продолжал, не обращая внимания на сиротскую покинутость в глазах лжеепископа:
— Ты, Керинф, будешь одним из первых мучеников эзотерического христианства.
А Керинф уже беззвучно корчился у ног раджи. А тот смотрел на муки лжеепископа так, точно происходящее у его ног совершалось вопреки его желанию.
— Ты ответишь за это в другой жизни, — зловеще прошептал Керинф.
Раджа даже не усмехнулся на его беспомощную угрозу, а сказал:
— Жизнь даётся человеку только один раз… Пока, Керинф, я ещё не придумал для тебя жития, но должен тебя успокоить — за написанием дело не станет…
Керинф затих у ног раджи. И тот дал знак стоящему за спиной слуге убрать тело.
— …а кости твои так пропитаем благовониями, что даже катакомбники, если они останутся, не отличат их от мощей.
Раджа, неслышно ступая по мягким коврам, вернулся в дворцовый храм, встал на молитву перед бутом и долго молился. И благодарил бута за помощь, но в ответ бут вдруг зловеще прошептал, что в Ындии есть православный епископ. Раджа порезал дёсны о золотую пластинку с буквенной вязью. Бут что-то сказал про страну Шам, что православный катакомбный епископ пришёл оттуда и его встретили, но времена глаголов были непонятны радже, и, вынув изо рта окровавленную пластину, он вопрошал бута с досадой в голосе:
— Есть или будет?.. Встретили или встретят?.. Есть или будет?..
Сатана отвечал молчанием.