Когда полоска над дверью посветлела, во дворе послышался шум. Офонасей и Мара прильнули к дверной щели.
— Что это принесли?
— Железные гробы, — пояснил Офонасей.
— А что это за люди с мешками на руках? — спросила Мара.
— Это парсы — носильщики трупов.
— Кто-то умер? — спросила Мара.
Её била дрожь, ибо она догадалась, для кого принесли железные гробы.
— Парсы должны помочь нам, — не очень уверенно сказал Офонасей.
Один из носильщиков направился к двери. Шёл по-хозяйски. Это был тот человек, которого ночью повстречали в приморском лесу. Офонасей и Мара отступили от двери.
— Кажется, он что-то хочет сказать нам, — голос Мары подрагивал.
— Носильщики трупов никогда не разговаривают с живыми, — вылетело у Офонасея.
— Вчера ночью из города нас выводил мертвец?
Офонасей не знал, что ответить. Должно быть, и парс плохо держит свою веру.
Дверь распахнулась, и из света вышел низкорослый человек с маленькими детскими ручками. Офонасея поразил собачий взгляд парса.
— Если хотите выжить, — произнёс носильщик трупов, — слушайте меня внимательно… Сейчас вас положат в гробы и понесут к башне. Там положат на покатой плоскости в гробовые ниши. Когда носильщики уйдут, а они все — мои сыновья, как только захлопнется дверь за ними, переворачивайтесь на живот и закрывайте голову руками. И не бойтесь коршунов! Живую плоть они не тронут. Лежать вы будете нагими. Потому что моим сыновьям надо вынести из башни погребальные одежды и сжечь их на глазах у тех, кто заплатил за вашу смерть.
Офонасей и Мара переглянулись. Но маленький парс не счёл нужным что-либо объяснять и продолжал:
— Ждите, пока стервятники разделаются с плотью мёртвых, которых мы похороним вместе с вами. Коршуны отлетят, а вы ждите меня, ждите молча. Не вздумайте разговаривать в башне забвенья!
— А нельзя обойтись без мертвецов и коршунов? — взмолилась Мара.
— Нельзя! — отрезал парс, жутко, по-собачьи глянув на Мару. — Надо, чтобы люди, которые заказали вашу смерть, увидели, что коршуны пируют. К тому же я уже сказал, что умертвил вас.
— Что это за люди? — спросил Офонасей, изумлённый словами маленького человека.
— Они заплатили мне, и я взял деньги, потому что мне очень нужны деньги, — насупясь, сказал носильщик трупов. — Но и вам я должен помочь, потому что я обязан тому человеку, от которого вы пришли. Он — жрец Распятого. И когда-то, очень давно, он выручил меня из беды.
— А почему мы должны верить вам? — спросила Мара.
— Вам больше ничего не остаётся! — и парс шершаво улыбнулся.
— Неприятный, — сказала Мара, когда парс отошёл.
Слабый свет едва угадывал её профиль.
— Дионисий говорил, что он человек надёжный.
— Почему же он разговаривает с живыми? — Мара покусывала губки. Она беспокоилась, будто угодила в ловушку: — Может, он нас за живых не считает?
Выжидая, маялись.
Во дворе стояла дремотная тишина.
Вскоре носильщики трупов сорвали с Офонасея и Мары одежды и обмотали гробовым тряпьём. Парсы обращались с беглецами так, будто они были в самом деле мертвы. И в Офонасея закралось сомнение, суждено ли выбраться ему из башни забвенья.