Зверь

38

____

Ана Кастелар и Лусия понравились друг другу с первого взгляда, словно между аристократкой — хозяйкой великолепного дома и женой королевского министра — и четырнадцатилетней девочкой, родившейся в трущобах Пеньюэласа в семье прачки, было что-то общее.

Они поговорили о Кларе, о Звере, о доме Львицы, бегстве Лусии и ее страхе попасть в тюрьму, о работе Аны в лазарете Вальверде и о ее муже, герцоге Альтольяно.

— Нельзя оставаться неграмотной, — говорила Ана. — Так ты ничего не добьешься в жизни. Я сама буду тебя учить.

Диего отправился рыскать по городу в поисках новостей, а они решили приступить к занятиям. Ана взяла бумагу, перья и чернила, запаслась терпением и стала показывать девочке, как пишутся буквы.

— Выучишь гласные, и полдела уже будет сделано.

Они занимались несколько часов подряд. Лусия быстро схватывала все новое и ловко держала перо. Она уже научилась писать некоторые буквы и узнавала их в тексте. Герцогиню забавляло новое занятие. Она собиралась показать Лусии цифры, объяснить четыре арифметических действия, а также дать ей хотя бы начальное представление о культуре — это позволит девочке смотреть на мир другими глазами. Герцогиню радовало, что она может быть полезна Диего. Ей казалось, что так их роман становится чем-то более важным. Это уже не обычная любовная интрижка…

Крошечная квартирка репортера не имела ничего общего с домом на улице Орталеза, но Ане было тут очень уютно.

Диего пришел в тот момент, когда Лусия уже начинала изнывать от чрезмерного обилия новых знаний. Она похвасталась своими успехами и гордо вывела пять вполне узнаваемых гласных. Но она очень устала и поэтому обрадовалась, когда взрослые стали разговаривать, как будто забыв, что она рядом. Она молча слушала, надеясь узнать что-нибудь о Кларе.

Увидев Ану, Диего вновь подумал о том, как сильно она ему нравится, как радует его само ее присутствие. Ее красота освещала его дом ярче, чем десяток масляных ламп. Удивительнее всего было то, что в его бедной квартире она выглядела так естественно, будто всегда жила здесь, — ни слова недовольства по поводу жесткого, как камень, тюфяка, на котором она сидела, уступив Лусии единственный стул. После той ночи на крыше Ана больше не пряталась под непроницаемой маской, которой требовало ее положение в обществе, и уже не скрывала ни своих мыслей, ни чувств. Диего гордился тем, что сумел завоевать ее доверие.

Он сразу выложил все новости о Звере и добавил, что консьержка только что вручила ему долгожданное письмо от французского коллеги.

— Полтора года назад три девочки в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет были убиты в Париже таким же образом, как и в Мадриде. Потом убийства прекратились так же внезапно, как и начались. А два года назад нечто подобное происходило в Лондоне. Девочки исчезали, их трупы были найдены несколько месяцев спустя, и во всех случаях было ясно, что убили их совсем недавно.

— Как и в Мадриде?

— Да, как здесь. Кто-то похищает несчастных, несколько недель или месяцев держит в плену, а потом убивает. Самое удивительное, что найденные в Париже жертвы не были изнасилованы, все они погибли девственницами. Поэтому в прессе их называли «обескровленными девственницами».

— А здесь?

— Здесь никто даже не удосужился осмотреть убитых. Единственный труп, на который обратили внимание — да и то только благодаря моей настырности и помощи доктора Альбана, — это труп Берты. Как и парижские девочки, она умерла девственницей.

Диего не скрывал от Аны ничего. Он считал, что не имеет права просить ее позаботиться о Лусии, не объяснив, кто она такая и почему оказалась в столь бедственном положении. К тому же ему стало легче, когда рядом появился человек, готовый разделить его тревогу за судьбу беззащитных детей, которые в этом городе никого не интересовали.

Они строили догадки, искали разумные объяснения: преступник, предположительно Марсиаль Гарригес, ездил по европейским столицам и убивал девочек. Если это так и Зверь мертв, то кто удерживает других жертв похищения? Был ли у Марсиаля сообщник? Возможно ли, что эту роль исполнял теолог Игнасио Гарсиа? Рано или поздно они непременно упирались в один и тот же вопрос: почему? Почему преступник так долго выжидал, прежде чем убить еще одну девочку, если он ее не насиловал? Почему иногда до следующего убийства проходила неделя, а иногда — месяц? Ана помогала Диего, выдвигала предположения, то абсурдные, то правдоподобные.

— А если речь идет о тайном заговоре? — предположил Диего.

— Мадрид только этим и живет: заговоры плелись против двурушника-короля, пока он был жив, теперь — против королевы-регентши. Против Церкви, против Королевского статута с его новыми правилами выборов в парламент. Как говорит мой муж, здесь на любых посиделках готовится бунт или смута.

— Твой муж знал приора из Собора Святого Франциска Великого? Насколько я знаю, приор был исповедником королевы.

— Я не говорю с ним на такие темы. Но думаю, что да — мой муж знает всех.

Ее слова прозвучали грустно, но в то же время обнадеживающе: она как будто обещала, что Диего и впредь сможет наслаждался ее обществом.

— Думаешь, на одном из светских приемов и раздули пожар ненависти к духовенству? — продолжал Диего.

— Ненависть — результат невежества. И боязни всего необъяснимого. Люди не понимают, откуда взялась болезнь, ежедневно убивающая их близких, и им необходимо во что-то верить — например, в то, что отраву в колодцы бросают дети, или служители церкви, или карлисты. Холера пришла из Египта и уничтожила очень много людей, прежде чем добралась до нас. Так что все разговоры о ядовитом порошке — плод чьей-то разыгравшейся фантазии…

Лусия делала вид, что не прислушивается к разговору, но на самом деле ловила каждое слово. Ее впечатляла уверенность Аны, столь необычная для женщины. Обладавшая богатой фантазией, Лусия живо представила себе, что она — обычная девочка, которая занимается своими делами, пока родители беседуют. Вскоре она выдумала целый день, наполненный разными событиями: вот родители разговаривают, пока дочь учит то, что задали в школе, вот собираются готовить ужин и спрашивают, чего бы ей хотелось. Чесночного пюре с потрохами, говорит она, и эта идея кажется им превосходной. Они вместе готовят, а потом ужинают, перебрасываясь шутками, и прекрасно проводят время до самого отхода ко сну. Как в любой нормальной семье. Но Лусия такой жизни не знала. Отца она не помнила, потом умерла мама, а теперь и Клара пропала. Она не будет счастлива, пока не найдет сестру. Обещания Диего и Аны не могли ее успокоить. Лусия давно не верила в сказки со счастливым концом, которые рисовало ей услужливое воображение.

Диего и Ана продолжали разговаривать шепотом. Диего рассказал Ане злоключения Лусии — ее жизнь в Пеньюэласе, болезнь матери, заботы сеньоры де Вильяфранки…

— Сеньора де Вильяфранка? Я ее знаю, она работает в Благотворительном комитете.

— Лусия утверждает, что эта дама присвоила ее перстень.

— Невозможно. У нее денег больше, чем может пожелать любой человек. Мы с мужем по сравнению с ней просто нищие… Кроме того, она известная благотворительница, и алчность ей совершенно не свойственна, она всегда готова помочь. Кстати, завтра она устраивает аукцион в пользу детского приюта. Наш лазарет тоже существует только благодаря таким, как она.

— А где будет аукцион?

— Могу узнать…

Диего решил отправиться туда и поговорить с сеньорой де Вильяфранкой. После встречи с монахом он не сомневался, что добраться до Клары поможет только перстень.

И только если удастся разгадать, какую тайну он скрывает.