Зверь

82

____

Языки пламени вырывались из-под крыши, из окон. Несколько человек в черных балахонах выскочили из горящего дома и помчались в сторону арены. Доносо представил, как Томас Агирре поджигает занавеси и портьеры, чтобы обратить карбонариев в бегство, чтобы никто не мешал ему освободить девочек. Но почему он так долго не выходит? Почему не видно могучей фигуры воина с переброшенной через плечо Кларой? Доносо волновался, но не решался войти в здание — неизвестно, сколько еще сможет сопротивляться огню ветхое строение.

Он с грустью осознавал, что удерживает его уже ставшая притчей во языцех трусость, привычка не лезть на рожон, появившаяся много лет назад после дуэли, на которой он лишился глаза. Его вообще нельзя было назвать человеком действия, ни раньше, ни теперь. Он был создан для того, чтобы наблюдать за событиями со стороны, самое большее — комментировать их в таверне. Эта мысль его почти утешила (на свете ведь должны быть разные люди!), но в следующий миг понял, что не может больше бездействовать. Внутренний голос подталкивал его, не давая покоя: «Поспеши! Им нужна твоя помощь!»

Сам не понимая как, Доносо Гуаль оказался у двери и перешагнул порог. Не отступив перед пламенем, бушующим в коридоре, он преодолел полосу огня, прикрыв лицо плащом, миновал горящую комнату, откуда все, наверное, и началось. Сквозь дым и огонь было почти невозможно что-либо различить, идти приходилось вслепую. Вокруг трещали стены готового рухнуть дома, и вдруг Доносо услышал крик девочек, звавших на помощь. Он бросился на этот крик.

Ворвавшись в одну из дверей, он попал в зал с полопавшимися от жара зеркалами. На стенах остались только рамы. Другая дверь вывела его к винтовой лестнице в подвал.

Крики девочек вели его. Огонь уже пылал вовсю, еще несколько минут, и выход будет отрезан, но он должен идти вперед, должен наконец побороть свою трусость.

Внизу дышать стало немного легче, но дым постепенно сгущался. Доносо перевел дух, пытаясь успокоиться, но все время думал о том, что не успеет отсюда выйти, пламя распространяется слишком быстро, пожирая старый особняк, скоро все обрушится ему на голову. Он ненадолго задержался в комнатке, где стояла узкая кровать, по полу была разбросана одежда, а на столе валялась плетка. На стене, рядом с распятием, он вдруг заметил ключи и на всякий случай прихватил их с собой. Открыв следующую дверь, Доносо услышал плач и детские крики совсем рядом.

Чтобы добраться до клеток, ему пришлось спуститься по еще одной винтовой лестнице. Клеток было восемь, в шести были заперты девочки. Увидев его, они принялись умолять:

— Спасите нас!

— Выведите нас отсюда!

— Нас хотят убить!

Все они были похожи на выбравшихся из могил покойников: кожа да кости, и ужасающая вонь. Доносо не был уверен, что они выживут. Он попробовал ключи и понял, что не ошибся: двери клеток открывались одна за другой.

— Идемте, скорее! Особняк горит, и времени у нас мало.

Он повел их к лестнице, но девочки еле плелись. Они почти разучились двигаться, и сил у них почти не осталось. Впереди шла Фатима, она поднялась первой и замерла на пороге, увидев пламя. Она обернулась, и Доносо понял ее без слов.

— Поздно. Нужно искать другой выход.

— Та девочка пришла оттуда.

Все посмотрели в ту сторону, куда указывала Мириам, и Доносо заметил открытый люк угольного подвала. Через него можно было попасть к сточным трубам. Внизу было темно, и Доносо понял, что ему придется проявить отвагу, какой он не обладал.