Зверь

66

____

Что значит стать взрослой? Клара дрожала от холода в углу клетки. Кровь пропитала кусок ткани, который ей дала Мириам. Девочка вынула его и увидела кровавые сгустки. Ноги болели нестерпимо, но она не чувствовала, что изменилась. Когда-то давно, еще в Пеньюэласе, мама говорила, что менструация ее изменит, превратит во взрослую женщину, способную иметь детей. Почему же Клара чувствовала себя такой же девочкой, как прежде?

Наверное, уже наступило утро. Свет не попадал в подземелье, и пленницы постоянно дремали, молча ожидая, когда по винтовой лестнице спустятся люди в капюшонах. Когда это случится, Клару заберут. Перепачканную кровью, ее потащат наверх. Она помнила, как Хуана описывала жертв Зверя, и не могла представить, какие муки им пришлось вытерпеть. Что чувствуешь, когда тебе отрывают руку, ногу?

Она стала не женщиной, а жертвой. Может, в этом и есть настоящий смысл месячных?

В бедных кварталах женщина, которая «пачкала одежду», прекращала работать. Мужчины не хотели о ней слышать, не пускали в дом, пока кровотечение не прекратится. Ей не разрешали мыться, потому что этим она якобы притягивала болезни. Но самый большой страх вызывало душевное состояние женщины в эту пору: она становилась очень ранимой и слабой, и в нее мог вселиться дьявол. Ее поведение зависело от фаз луны и морских приливов. В таком, особенно беспомощном состоянии ей следовало исчезать с глаз. Почти все женщины с этим смирялась. Но только не Лусия.

Несмотря на требования Кандиды, сестра Клары продолжала играть на улице, целыми днями не показывалась дома и возвращалась только ближе к ночи. «Что плохого в моей крови?» — спрашивала она мать, когда та ругала ее за непослушание.

В сказках, которые сестра рассказывала ей перед сном, женщины искали тайный подземный город и денежный фонтан, учили язык облаков, взбирались на дерево сожалений. Впрочем, именно поэтому рассказы Лусии и были сказками. Но жизнь устроена не так. В жизни женщины всегда заперты в каком-нибудь подземелье и ждут, когда мужчины их выпустят. В редких случаях — им во благо, но гораздо чаще — ради собственной выгоды: чтобы использовать их и причинить боль.

Тишину нарушил тихий плач. У Клары не было сил выяснять, что происходит. Какая-то девочка пыталась сдержать рыдания, но не могла и давилась судорожными всхлипами. Клара опустила голову на камень и закрыла глаза. Хорошо бы уснуть навсегда. Или проснуться среди облаков. Они будут летать с мамой, как яркие птицы, оказавшиеся наконец на свободе…

— У нее кровь!

Крик Мириам заставил Клару открыть глаза. Как она сумела разглядеть? Клара сжалась в углу клетки, обхватив руками колени.

— Не прячься, у тебя идет кровь!

К Мириам присоединились другие девочки:

— Это правда?

— Подойди к решетке!

— Что это на полу?

Клара испугалась, что ее кровь уже протекла под решетку, но это было не так. У нее по-прежнему было перепачкано только между ног.

— Оставьте меня в покое! — Злой крик Фатимы заставил пленниц замолчать.

Клара подползла ближе к решетке, чтобы разглядеть на противоположной стороне восьмиугольника силуэт Фатимы.

— Я видела твое платье. Это кровь, — не унималась Мириам.

В клетках снова поднялся шум. Фатима опять заплакала: у нее больше не осталось сил отвечать.

Металлический скрежет эхом отдался в подземелье: стук железяк, а вслед за ним — грохот распахивающейся двери. Янтарный отсвет лампы распугивал тени по мере того, как человек в скрывавшем лицо капюшоне спускался по винтовой лестнице. Вслед за ним двое несли лохань с ароматизированной травами водой.

— Раздевайтесь.

Приказ не вызвал должной реакции. Голос звучал не так, как раньше. Впрочем, какая разница? В капюшонах все одинаковы. И требуют одного и того же.

— Я сказал, раздевайтесь!

Некоторые девочки подчинились и начали стаскивать лохмотья, но Клара чувствовала, как напряжение в клетках растет. Как будто все они шли по лезвию ножа, едва удерживая равновесие. В возбужденном голосе Мириам слышался стыд:

— У нее идет кровь.

В два прыжка тюремщик оказался у решетки. Клара не осуждала Мириам: можно ли требовать от человека, чтобы он не боялся худшей из смертей? Бедняжка просто хотела продлить себе жизнь, хотя бы на одну ночь. Возможно, в других обстоятельствах Клара и сама бы так поступила.

— У кого?

Мириам трудно было произнести имя и указать пальцем на клетку напротив, тем самым обрекая Фатиму на зверскую расправу.

— У меня.

Клара выпрямилась во весь рост. Тканевый лоскут она бросила на пол. Держась за прутья, голая и окоченевшая, она не скрывала кровавых пятен на бедрах. Ее душил страх, но она понимала, что только так сможет его победить: приняв свой конец, а заодно подарив Фатиме и остальным девочкам еще один день жизни. Возможно, это и означало стать взрослой.