Зверь

59

____

Покинув в то утро больницу, Томас Агирре задумался, не уехать ли ему из Мадрида, не забыть ли обо всем: о своих идеалах, о возложенной на него задаче, о войне. Но в глубине души он понимал, что без ежедневного риска и неустанных попыток сделать мир лучше он утратит всякий интерес к жизни.

Он долго бродил по безлюдному Мадриду: из-за эпидемии город теперь просыпался гораздо позже. Ему хотелось бы не думать о Лусии, но отбросить мысли о ней он не мог. Он оставил ее одну, в отчаянном положении, ведь опыты доктора Альбана ничем ей не помогли — они лишь помогли установить причину смерти двух высокопоставленных карлистов.

Агирре не питал иллюзий: Асенсио де ла Эрас и Игнасио Гарсиа, несмотря на возвышенные стремления, позволили себе увлечься зловещими фантазиями, основанными на средневековых суевериях. Как могли два таких разных человека, обладавшие столь разнообразными талантами и добившиеся высокого положения при дворе, стать жертвами дьявольского мошенничества? Неужели от страха перед болезнью и смертью у них помутился рассудок? Агирре, не в силах понять этого, решил, что судить грешников — дело Господа. Если Асенсио и Игнасио виновны, они понесут наказание.

На Пласа-Майор уже открывались лавки. Агирре разбудил нищего, дремавшего в тени колоннады. Дав ему несколько реалов, он велел отнести записку аптекарю Теодомиро Гарсесу и отправился на место их будущей встречи.

Королевский музей живописи и скульптуры на бульваре Прадо был учрежден в конце восемнадцатого века Карлом III и назывался тогда Королевским кабинетом естественной истории. Во время французской оккупации он был почти полностью уничтожен, и в его стенах разместилась кавалерийская казарма (даже свинцовые листы с кровли переплавили тогда на снаряды). Однако при Фердинанде VII благодаря влиянию его второй супруги Марии Изабеллы де Брагансы музей восстановили и собрали в нем картины, находившиеся в разных королевских резиденциях. Так мадридцы получили возможность увидеть более трехсот картин.

Томас Агирре был в музее лишь однажды, когда пять лет назад приезжал в Мадрид. Его тогда поразила картина Брейгеля Старшего — «Триумф смерти» с пылающим горизонтом и армией скелетов, разоряющих бесплодную землю. За несколько минут до начала заутрени Томас снова стоял перед этой сравнительно небольшой картиной. И вновь поражался изображенному на ней хаосу — разрушения, дым, языки пламени, горе, мертвецы, вооруженные скелеты, гробы…

Он мог бы провести перед этой картиной несколько часов и не оставлял надежды, что однажды ему это удастся, но тут появился Теодомиро Гарсес и отвлек его:

— Интересное место вы выбрали для встречи. Однако видеться нам опасно, так что надеюсь, вы позвали меня не из-за пустяка.

— Взгляните на эту картину: она восхищает и в то же время вызывает чувство тревоги. И она невероятно современна: оказавшись в Мадриде, ничего, кроме кошмаров, я здесь не вижу.

Не отрывая глаз от картины, Агирре рассказал аптекарю все, что ему стало известно об отравлении двух карлистов, вступивших в тайное общество карбонариев.

— Асенсио? Вы уверены?

— Да, никаких сомнений.

— Каким образом в их организм попал яд?

— Его добавили в менструальную кровь убитых Зверем девочек и выдали за лекарство от холеры.

Наступило молчание. Аптекарю потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить услышанное, но он не выглядел ни растерянным, ни потрясенным. Агирре продолжил, пытаясь добиться от Теодомиро хоть какой-то реакции:

— Погибли две ключевые фигуры карлизма в Мадриде. Это отнюдь не случайно, и холера тут ни при чем. Оба были убиты после участия в зловещем и омерзительном ритуале, который проводили карбонарии. Вы о них вообще слышали?

Гарсес кивнул:

— Это сторонники Марии-Кристины, королевы-регентши. Они дискредитируют карлистов в прессе, выступают против них в суде, а также, используя дипломатические приемы, пытаются не допустить поддержки карлизма в Мадриде.

По словам Гарсеса, в ряды карбонариев принимали только людей известных и влиятельных, и, хотя собрания тайного общества проходили в строжайшей тайне, ему тем не менее было известно, что в него входит не меньше двухсот человек. Перстень носили не все карбонарии, его получали только наставники. А вот где они проводят свои встречи, не знал никто. Двенадцать наставников, скрыв лица капюшонами, совершали жуткие ритуалы с использованием колдовства. Принесение девочек в жертву было частью ужасных средневековых обрядов, к которым они прибегали…

— Откуда вы все это знаете? И почему не рассказали мне в прошлый раз?

— Я должен был сначала навести о вас справки.

— Навели? Теперь вы мне доверяете?

— Теперь — да. Сумалакарреги о вас очень высокого мнения.

— Тогда выкладывайте все, что знаете.

— Перейдем к следующей картине.

Агирре не стал возражать. Стоять слишком долго на одном месте было небезопасно — это могло привлечь к ним внимание. Они сделали несколько шагов и остановились перед творением Андреа Мантеньи «Успение Богородицы», на котором окруженная апостолами Богоматерь отходила в мир иной.

— Трое из наших сторонников проникли в это тайное общество, — неожиданно признался аптекарь.

— В том числе Игнасио Гарсиа и Асенсио де лас Эрас?

— Я не хотел говорить, пока не узнаю, как далеко вы продвинулись в своем расследовании, но теперь скажу: да, именно так. Похоже, их разоблачили и отравили.

— Они участвовали в этих жутких ритуалах, так что вполне заслужили такой участи.

— Разве мы против жестокости? Хочу напомнить, что инквизиция, которую мы с вами так яростно защищаем, также не славится гуманными методами.

— Мы говорим об убийстве детей.

— Кто из нас не сделал бы что угодно, лишь бы выжить во время эпидемии? Пусть даже речь идет об убийстве детей.

— Я бы не сделал.

— Не вспомнить ли нам о жестоких деяниях, которые и вам наверняка приходилось совершать на войне? Говорят, именно вы отправили на расстрел стражей Алавы. Все мы грешны перед Создателем, и я не уверен, что вы имеете право бросить первый камень.

— Я никогда не причинял вреда беззащитным.

— Это все мелочи, и боюсь, на Страшном суде они не зачтутся.

— Вы говорили, что внедрившихся в общество трое. Кто третий?

— Не знаю. Но, судя по всему, это и есть предатель.

— Предатель?

— Кто-то должен был раскрыть карбонариям двух других агентов. Это мог быть только последний из внедрившихся в общество карлистов.

— Двойной агент?

— Боюсь, что так. Хорошо бы узнать, кто это.

Агирре достал листок с именами, найденный в сюртуке падре Игнасио. Теодомиро Гарсес, потрясенный его легкомыслием, изменился в лице и с беспокойством огляделся по сторонам. Кроме них в зале был всего один человек — он курил сигару и, кажется, изучал каждый мазок на картине, перед которой стоял. Аптекарь с подозрением окинул курильщика взглядом, затем пробежал глазами листок. Некоторые имена он смог расшифровать:

— Отдохновение — А. Э., Асенсио де лас Эрас. Неувядающий Триумф — И. Г., Игнасио Гарсиа; Вечный Восток — Х. Г. … Готов биться об заклад, что это Хулио Гамонеда.

— Я не знаю, кто это.

— Городской судья. Официально он карлизм не поддерживает, но придерживается традиционалистских взглядов. Несколько раз выступал против отмены салического закона, причем не стеснялся делать это публично. Говорят, он любовник знаменитой Хосефы Львицы, владелицы одного из лучших публичных домов в Мадриде, того, что на улице Клавель.

— Консерватор на публике, либерал в личной жизни…

— Как все мы, дорогой Томас, как все мы.

— В таком случае его жизнь в опасности. Он может стать следующей жертвой отравителей.

— Не обязательно. Вдруг он работает на них? Не забудьте, именно этот человек мог выдать Игнасио и Асенсио.

Выйдя из музея через десять минут после Теодомиро Гарсеса, Агирре пошел по улице Алькала. По дороге он задержал взгляд на постоялом дворе Таможенного дома, откуда отъезжали экипажи в сторону Виктории и Байоны. С каким удовольствием он сел бы сейчас в дилижанс и вернулся на фронт, чтобы открыто сражаться с врагом и находиться как можно дальше от политических интриг! На войне нет места для раздумий и эмоций. А здесь он позволил втянуть себя в дела Лусии… Нужно как можно скорее положить этому конец. Он ведь не несет никакой ответственности за эту девочку и ее сестру… Сентиментальность — враг карлизма. Он должен разгромить общество карбонариев, которое убивает его соратников; именно на этом он сосредоточит все усилия. И для начала навестит Хулио Гамонеду, пока еще не ясно — жертву или палача.