Академия чаросвет. Отражение

Глава 22. Темная половина

Крупные звезды висели над самой землей. Казалось, еще немного, и они станут падать, как спелые яблоки. Мы оставили шахты позади, но я все озиралась, сама не зная, что ожидаю увидеть — погоню или Алефа.

— Надо было все же дождаться Алефа, — проворчал Монтега, вторя моим мыслям. — А то идем как сиротки незнамо куда.

— А ты все ждешь, что взрослый дядя возьмет за ручку и отведет, куда надо? — ехидно спросила Ронда.

— Я не хожу за ручку с взрослыми дядями, — возразил он, — это нездорово. Ронда, признайся, я тебе нравлюсь! Ты только и ждешь случая, чтобы задеть мое самолюбие.

— Как ты умудрился из этого сделать вывод, что нравишься мне? — изумилась она.

— Ты меня провоцируешь, — заметил Монтега со снисходительной улыбкой. — Делаешь все, чтобы я захотел взять реванш. Утвердил над тобой свое мужское превосходство. Оказался сверху. Ну, ты понимаешь.

— Ой заткнись, — фыркнула она.

— Мы найдем дорогу и без Алефа, — буркнул Ларг, поднимаясь к нам.

Мы забрались на холм, круглый и гладкий, точно его надули изнутри. Бас подобрал острый камень и принялся рисовать на земле какие-то знаки. Ларг подсказывал, Монтега наблюдал и — удивительный случай — помалкивал.

Мы с Рондой, не сговариваясь, достали одеяла и, постелив их на стылую землю, уселись, вытянув ноги.

— Почему ты идешь с нами? — спросила я. — Чисто по дружбе?

У меня раньше толком не было подруг — таких, чтоб рисковать жизнью, точно.

— Не только, — сказала Ронда, бросив на меня острый взгляд. Стянув шапку, взъерошила красные волосы и призналась: — Я надеюсь, что седьмой дом учтет помощь Красных псов в моем лице и простит ошибки прошлого.

— Я не собираюсь ни с кем воевать, — опешила я. — Да и как бы я могла?

— Ночь толком не изучили, — произнесла Ронда, глядя на темный простор, расстилающийся перед нами: холмы сменялись оврагами, ледяная корка, затянувшая трещины иссохшей земли, сверкала под звездами. — Мы смогли кое-как освоить лишь небольшое кольцо тьмы, граничащее с Сумерками. Но дальше… Ночь не пускает чаросветов. Отряды пропадают, люди гибнут. И я думаю, что если свет седьмого дома погас, но тьма осталась?

— О чем ты? — спросил Монтега, бесцеремонно втиснувшись между нами.

— О магии Ночи, — бросила Ронда, ткнув его локтем. — Предательство погасило свет седьмого дома, но не тьму. Взгляни вокруг. Что ты видишь?

Мне казалось, это красиво: черные холмы, причудливый рисунок льдистых узоров, звезды…

— Здесь была битва, — не колеблясь ответил Кей, втягивая ноздрями воздух и как будто чуя гарь былых сражений. — Вот та воронка точно от чаросвета. Смотри, какие обугленные края. И овраг — срез идеально ровный.

— А ты не такой уж тупой, — похвалила его Ронда.

— Думаешь, защита седьмого дома могла остаться?

— Почему бы и нет.

— Через столько лет? — удивилась я.

Монтега задумчиво почесал колючий подбородок. Он зарос рыжей щетиной и окончательно растерял свою утонченность, но теперь нравился мне куда больше.

— Магия тьмы, — протянул он. — Если с нами истинная наследница, то нам нечего бояться. Ее кровь нас защитит.

Ронда не стала ничего отвечать. Только бросила на меня пытливый взгляд. А я, стушевавшись, встала и подошла к Бастиану, который все рисовал на мерзлой земле знаки: круг, точки, лучи.

— Что это? — спросила я.

— Увидишь, — ответил Ларг. — Нечто вроде поискового заклинания. Сейчас наш высший чар засветит, а знаки направят луч куда надо.

— Ты и сам отлично направляешь чаросвет, — заметила я, повернувшись к Басу.

— К тебе — да, — согласился он. — Но тут другой случай. По сути, чаросвет должен сам найти цель.

Бастиан выпрямился, критически осмотрел свои художества, отбросил камень и отряхнул ладони.

— Это моя дипломная работа, — добавил он с долей гордости.

— Дай я объясню, — встрял Монтега, вновь оказавшись рядом. — Это часть программы освоения Ночи, на которую возлагались большие надежды. Сейчас Бас засветит, и если во тьме остались зеркала или нечто, могущее отразить его чары, то знак поможет это найти. А мы соответственно получим ориентир.

Я вновь обернулась. Ни Серых, ни Алефа.

— Ты верно мыслишь, малютка тень, — одобрительно сказал Кейден, похлопав меня по плечу. — Чаросвет покажет нам дорогу, но заодно привлечет и наших друзей. Плюс данного сомнительного мероприятия в том, что ночные твари скорее всего разбегутся. Не привыкшие они к свету высшего чара.

— А что ты предлагаешь? — спросил Бас без всякой злости. — Мы не можем шататься в Ночи без цели.

Он шагнул в центр круга, встряхнул руками, и теплое облако света окутало его с головы до ног. Откуда-то взялся Веник, слава богу, без крысы. Навострил уши и остановился неподалеку, не решаясь подойти к хозяину.

Свет стекал по Бастиану к земле, наполнял выдолбленные в ней знаки, расплывался по контуру круга. Он горел все ярче и ярче, и я, не в силах справиться с волнением, сжала руку Ронды.

— Не волнуйся, — прошептала она. — Бас не выгорит. Он контролирует чаросвет.

Я умела творить купол тьмы, Бас стоял в коконе света. Он поднял руки и направил ладони в Ночь.

Шарики света полетели как звезды, которые не падали, а возвращались назад, в небо. Сияющие линии расчертили Ночь дугами, изогнувшись над холмами. Вытянув руки, Бас стоял в центре ослепительно белого круга, звезды срывались с его ладоней и уносились прочь, а я не могла отделаться от тревоги.

— Все будет хорошо, — повторяла Ронда. — Его чаросвет должен найти путь.

— Если он вообще есть, — заметил Монтега.

— Бастиан — высший чар, — напомнил Ларг. — Максимальный охват.

— Гляди! — оживилась Ронда, подпрыгнув на месте. — Вон там!

Далекий маячок вспыхнул, почти погас, а после разгорелся теплым ровным огоньком.

— Пророчество исполнилось? — неуверенно сказала я. — Свет вспыхнул во мраке?

— Куда там, — усмехнулся Бас, повернувшись ко мне. — Погорит и погаснет. Нет, королева Ночи, без тебя ничего не получится.

Бастиан вышел из круга, и Веник рванулся к хозяину, завиляв и хвостом, и всем собой. Было странно видеть искреннюю и неприкрытую любовь в воплощении тьмы. Словно бы мир вывернули наизнанку, и все в нем перемешалось: и тень, и свет, и люди. По пути Монтега успел рассказать про великое полотно оракулов, на котором исчезли узоры, и заявил, что сейчас наш маленький отряд рисует судьбу всего мира.

Это звучало самонадеянно. Мы ползли как букашки под бескрайним сверкающим небом, и нашему путешествию не было видно конца, пока впереди не зажегся маяк.

Что-то в ночи отразило свет Баса. Зеркала седьмого дома — так он сказал. Осколки. Чары задержат в них свет на какое-то время, а после надо будет повторить ритуал. И так, пока мы не добредем до останков великой цивилизации, в существовании которой уже никто не сомневался.

Моя рука вновь была в ладони Баса, и свет указывал путь.

— Если честно, я слегка сомневался, что получится, — тихо признался Бастиан.

— Я тоже. Я и сейчас сомневаюсь.

Мы обменялись улыбками, как будто эта общая слабость сблизила нас еще больше. Но свет впереди был реальным.

— Подождите, — запыхавшись, попросил Ларг. — Там, за нами, тоже…

Шахты остались далеко позади, но там явно происходило что-то странное. Мы обернулись, наблюдая за далеким заревом. Вспышки озаряли горизонт, чаросвет взлетел салютом к самому небу.

— Может, это Алеф пришел? — неуверенно предположил Ларг. — И теперь подает нам знак, чтобы мы возвращались?

— А для этого решил сжечь все шахты к мокрощуповой бабушке? — уточнила Ронда. — Там явно пожар. Что это, по-твоему, должно означать? Гори все огнем? Мэди, жги?

— Или то, что мосты сожжены, и назад дороги нет, — ответил Монтега. — Хотя я уже очень хочу вернуться. Принять горячую ванну, побриться, быть может, позвать массажистку или даже парочку… Ну же, вперед, мои медленные друзья!

Он бодро зашагал под ночным небом, вслух мечтая о махровом халате и мягких тапочках, бокале прохладного игристого вина и ароматном масле для тела.

— А что твой папочка? — перебила его Ронда. — Думаешь, еще не хватился наследника?

Монтега неопределенно пожал плечами.

— Вообще-то я успел послать ему весточку. Так что в случае провала миссии наши бренные останки наверняка найдут. Если их не сожрут твари ночи.

— Твари ночи меня не сожрут — так Фелиция обещала, — пробормотал Ларг.

Похоже, это предсказание очень его поддерживало.

— Она просто не могла представить настолько ужасных тварей, — бессердечно сказал Кей. — Как знать, что там водится? Уверен, даже Дунгер так далеко не забирался!

— А его, тем не менее, пожевали, — подхватила Ронда. — Но ты, Монтега, можешь не переживать. Тебя наверняка выплюнут.

— Ты опять начинаешь, — вздохнул он. — Ларг, на твоем месте я бы уже начал ревновать. Впрочем, на твоем месте я бы никогда не оказался. Унылый друг-ботаник, которому не светит даже жалкого поцелуя. Мне так печально, аж зубы сводит от тоски. Вообще-то я думаю, что это глобальная ошибка собачьих домов, которые переняли от своего символа манеру поведения. Вся эта преданность, услужливость, верность не даст ничего, кроме, быть может, соленого огурца — Веник не даст соврать.

Услышав свое имя, пес обернулся.

— Наш Себастиан — исключение, — продолжил разглагольствовать Монтега. — Он получает девушек на правах вожака стаи. Но ты, Ларг, на такого не тянешь. Действовать нахрапом, как Фалько, в твоем случае тоже поздно. Да и нет у тебя этого щенячьего обаяния.

— Тем не менее ты единственный сын рода, а у белых псов наследников не сосчитать, — заметил Ларг. — Так что чья еще тактика выгодней.

— Дело не в количестве, а в качестве, — не унимался Кейден. — Но у тебя не получится быть котом. Свободным, игривым, любвеобильным. Который приходит тогда, когда хочет, а не лежит на коврике у порога.

Ларг насупленно умолк, вцепившись в лямки своего рюкзака.

— Нужна харизма, — сочувственно вздохнул Кей. — Уверенность в себе. Здоровая наглость, опять же. Ты должен знать где-то глубоко в самом сердце, что заслуживаешь всего, чего бы тебе ни хотелось. А ты… Ты уверен, что не заслуживаешь Ронду. И вот парадокс: пока ты так думаешь, она твоей не будет.

Ронда вдруг выругалась, придержала Ларга за плечо, развернула к себе и, притянув ближе, поцеловала.

Монтега споткнулся и чуть не упал. Мы с Басом тоже остановились, не зная, что делать.

Это никак нельзя было назвать дружеским поцелуем, нет. Это был поцелуй, от которого даже Кей покраснел, хоть он и не участвовал.

— Так и было задумано, — сказал он, когда Ронда отпрянула от совершенно обалдевшего Ларга. — Тонкая манипуляция. Я хотел тебе помочь, дружище, и вот, сработало.

— Заткнись, — попросила Ронда и пошла вперед. — Если там не зеркала, а какой-нибудь кусок льда, — донеслось до нас, — то клянусь хвостом красной псицы, я сама построю там дом для нашей птички!

Ларг встрепенулся и побежал за ней следом, забыв и о пройденном пути, и о рюкзаке за спиной.

***

Эльгред Монтега раздраженно смял письмо, но после разгладил его ладонью и перечитал еще раз.

Его сын, наследник рода, Кейден Монтега отправился в ночь.

Эльгред гордился сыном — и не на пустом месте. Он справедливо считал, что дом рыжих котов перейдет в надежные руки. Поэтому, подождав, когда утихнет первый порыв злости, и уняв раздражение, перечитал письмо еще раз.

Младший отправился в ночь. С Мэдерли и Себастианом Альваро, и еще кучкой каких-то молодых дурачков.

Пока его отец крутился ужом в совете великих домов, Кейден заключал свой союз.

Выдохнув, Эльгред побарабанил пальцами по столу, посмотрел в окно, за которым простирался город. В целом, дом Монтега придерживался многовекторной политики. Никогда не знаешь, какая ставка сыграет.

Но младший мог погибнуть! Пусть только вернется — уж он ему всыплет!

Волна беспокойства затопила его изнутри, но Эльгред прикрыл глаза, в которых на миг побелело от бешенства. Решение младшего уже не изменить и не исправить. Значит, надо работать с тем, что есть.

Если Кей найдет седьмой дом, и пророчества, что звучат все чаще, исполнятся, это переменит весь мир. И тогда дружба с домом Альваро станет куда выгоднее войны.

Войска рыжих котов были в полной готовности. Но Эльгред не собирался командовать наступление.

***

Бараки пылали, дым застил черное небо, а с башни бил чаросвет. Лезвие сорвалось с ладони Найрин серебряной рыбкой и вошло точно в цель. Наверное, охранник кричал или хрипел — она не слышала. Трой залепил ей уши воском, и вся эта безумная бойня под ночным небом оставалась совершенно беззвучной.

Мелькали лица — чужие и еле знакомые, пожар перепрыгнул на сторожевую башню и пополз к зеркалам, распределяющим свет. Ровный, будто отутюженный плац стал перепаханным полем, щедро политым кровью. Одного Серого удалось поймать у выхода с территории. Потом его хотели бросить в ночь, но он так и повис на верху забора.

Трой заглянул в лицо Найрин, и она ему улыбнулась. Зря он за нее волнуется. Лучше погибнуть в бою, да еще и за правое дело, чем всю жизнь строгать капусту и спать в вонючем бараке.

Они оббежали здание и вошли с черного хода на кухню. Трой зачерпнул горсть ягод, сожрал на ходу, и его рыжая щетина окрасилась соком. А Найрин схватила ножи.

Чаросвет ударил по окнам, и те взорвались стеклянным крошевом. Трой толкнул Найрин себе за спину, но пара осколков ужалили ее в щеку. Пригнувшись, они перебежали через обеденный зал и там-то наткнулись на чара.

Тот был здоровенный, но двигался быстро. Найрин даже не успела завести руку для удара, как ее снесло щитом света и впечатало в стену. Зубы клацнули, рот наполнился кровью. Трой сполз по стене. А потом перед Найрин появились карие глаза с пылающим в них чаросветом.

Чар говорил что-то — она не слышала. В голове гудело, спина превратилась в сплошную боль. Странно, что чар ее не добьет. Его губы все шевелились, но до нее не доносилось ни звука.

Сглотнув, Найрин сжала рукоятку ножа. Надо всадить его в крепкую шею, прямо в вену под смуглой кожей.

Чар взял ее за плечи, легонько встряхнул. Провел ладонями по спине, и чаросвет окутал Найрин, забирая и боль, и усталость. Рукоять скользнула в вспотевшей ладони, и Найрин перехватила нож поудобнее. Надо убить его прямо сейчас! Чар обернулся, снова что-то сказал, и его губы сложились в ее имя.

Он ее знал!

Пальцы разжались, и нож так и остался в кармане.

Чар потянул ее за собой, но Найрин вцепилась за руку Троя, так и валяющегося у стены.

— Он со мной! — выкрикнула она. — Со мной!

Чар пожал плечами и взвалил Троя на спину так легко, будто тот ничего не весил.

Окна зияли пустотой, и вонь пожара забивала копотью горло. Они шли коридорами, спустились по лестнице. Перебежали в пункт перехода. Чар сказал что-то охране, и его пропустили. А за дверью сиял портал.

Найрин вытерла разбитые губы тыльной стороной кисти. Выдернула осколок стекла, застрявший в щеке.

Вот это ей повезло!

Если шагнуть в портал, то они попадут в тренировочный лагерь — так они сюда и попали. Там полно чаросветов, но больше студенты академии, которым плевать на беглых теней.

А до Сумерек рукой подать.

Чар сгрузил Троя на пол, повернулся к Найрин и вновь обхватил ее за плечи. Он говорил что-то, но Найрин прикрыла глаза и только кивала. Может, она с ним спала? Иначе отчего бы ему переживать за какую-то тень? Но в его прикосновениях чудилась скорее отеческая забота. Чар положил ладонь ей на лоб, попытался оттянуть веко, но Найрин ударила его по руке.

Он в ответ подтолкнул ее к порталу. Взяв Троя, забросил его туда точно куль. Найрин шагнула следом.

По этой стороне было поле: беговое кольцо, полоса препятствий, мишени для чаров. Вдоль стены — вольер с тварями, от одного вида которых мороз бежал по коже. Высокая стена ограждала территорию лагеря, зеркала светили ярко, как солнце, но вокруг была ночь.

Мимо пробежал молоденький чар, покосился на них с удивлением, но направился на турники.

Найрин быстро оттащила Троя за высокую стопку матов. Нашла бочку с водой и жадно напилась. Умудрилась принести воды в ладонях для Троя, который постепенно приходил в себя. Обломала ноготь, вытаскивая воск из ушей — и его, и своих.

Звуки вернулись: команды тренера, топот ног, кто-то вдали рассмеялся. Подумалось вдруг, что у теней и чаров совсем разная жизнь. Как будто они не только с другой стороны солнечного рубежа, но и вовсе — с другой планеты. Отряд чаров ровным маршем пересек территорию лагеря и исчез в портале — унимать бунт.

— Рассиживаться нельзя, — прохрипел Трой. — Если нас поймают, то, скорее всего, повесят.

Выбравшись из-за матов, Найрин украла со стойки два рюкзака, прихватила ножи — не кухонные, а самые настоящие, боевые. Трой прав. Пора выбираться. Пока что им везло, но неизвестно, сколько еще это продлится.

— Иди за мной, в глаза никому не смотри, — приказала Трою. — Заметят, что нет чаросвета.

Но за ворота они вышли без всяких проблем. Базу защищали от проникновения с ночи. Хочешь туда — пожалуйста.

Горизонт наливался багровым, как свежий синяк. Они шли, пытаясь держать темп, но через полчаса решили сделать привал.

— Кто это был? — спросил Трой.

Найрин сразу поняла, о ком он. О том здоровенном чаре, что вытащил их из пекла.

— Может, мой отец, — предположила не слишком уверенно.

— Вряд ли, — засомневался Трой. — Вы совсем не похожи. К тому же у него были знаки черного пса. А у тебя кулон с кошкой.

Может, и не отец, но он беспокоился за нее. Он ее спас.

— Чар знал тебя, это точно, — настойчиво произнес Трой.

— Он помог нам уйти. Кем бы он ни был, я рада, что не убила его.

Найрин устроила рюкзак между ног, нашла бутылку с водой и отпила пару глотков. Что тут еще — сушеное мясо, галеты, парочка фруктовых леденцов. Закинула один в рот, чтобы перебить вкус крови.

— Он из черных псов, а их дом поддержал Мэдерли, — задумчиво пробормотал Трой. — Она невеста наследника. Себастиан Альваро — ее свет.

— Лучше бы нам помолчать, — перебила его Найрин.

— Ты молодец, — похвалил ее Трой, улыбнувшись. — Настоящая боевая подруга. Так странно бросаешь ножи — будто чар. Всем телом. Словно бы вслед за ножом должен полететь чаросвет.

Он попытался повторить движение, но поморщился и потер ушибленное плечо.

— Пойдем, — сказала Найрин, поднимаясь и закидывая за плечи рюкзак. — Пока на наш запах не сбежались твари.

***

Алеф растерянно обвел взглядом пепелище. Жертв хватало. К счастью, он не нашел среди них ни Мэдерли, ни остальных.

Тени сломали ворота и вырвались с территории шахты. Большинство из них, если не все, погибнут в ночи.

Но хоть Найрин теперь в безопасности. Знать бы еще, что она тут делала.

— Пойдем, покажу кое-что, — предложил один из парней, которых он знал еще с академии.

Они поднялись на башню, и чар ткнул вдаль рукой.

Крохотный огонек казался упавшей звездой, которая отчего-то решила не гаснуть. Ее свет горел теплым огоньком и манил за собой.

Значит, у Баса получилось. Высший чар нашел дорогу в ночь.

Дальше определенной черты не смог зайти никто. Там было странное. Тьма оживала, и словно бы проникала в душу. А в голове билась только одна мысль — уходи.

Но Мэди идет к себе домой. Так может, тьма ее не прогонит?