Академия чаросвет. Отражение

Глава 28. Змеи

Дома вокруг площади были в два этажа, но чем дальше от центра, тем ближе к холодным звездам возносились стены построек. А с крыш открывался отличный вид.

— Как здесь тихо, — прошептала Мэди, и Бас сплел свои пальцы с ее.

Здесь, в давно умершем городе, каждое прикосновение становилось бесценным, словно бы заверяя — ты здесь, рядом со мной, жизнь бьется под кожей, пусть даже во тьме, и все получится.

В сердце темной половины не было ни тварей, ни птиц, лишь легкий скрежет доносился от площади. Гигантская змея обвивалась вокруг башни, и чешуя терлась о камни.

— Ларга бы сюда, — неожиданно сказал Монтега. — Он бы пищал от восторга. Та огромная зубастая штука по сути ведь артефакт.

— Предлагаешь грохнуть ее нежно, чтобы Ларг потом мог поковыряться в устройстве? — уточнил Бастиан.

— Нет, — покачал головой Кей. — Раздолбаем ее как получится.

Если получится. Змея функционировала уже сотни лет. Магия, на которой она работала, удивительно устойчива. Чаросвет бы давно рассеялся, значит, там есть и тьма. Интересно, кто ее создал? Чары седьмого дома, защищающие свое сокровище? Или наоборот — их враги, не желающие возрождения былого величия? Как бы там ни было, со змеей надо что-то делать.

Вздохнув, Бас оглянулся и мысленно измерил расстояние до высокого шпиля. А потом увидел черную проплешину между домами.

Поначалу он решил, что это опрокинутое зеркало. Гладкую поверхность воды припорошило сиянием звезд, и озеро блестело, словно напоенное чарами. Приглядевшись, заметил пару лодок, вросших в берег. Река, что вела сюда, давно пересохла, но несколько душ успели добраться до самого центра тьмы.

Тишина словно наполнилась вздохами, по спине побежали мурашки от чужих любопытных взглядов.

— У нас в Сумерках говорят, тени уходят во тьму, — тихо сказала Мэди, как будто почувствовав то же самое. — Что, если все они здесь?

— Тогда зажжем свет, разгоним мрак и дадим им более приятное посмертие, — предложил Монтега. Он подошел к краю крыши и сплюнул вниз. — Только, Альваро, план твой так себе. Змея разрушила пару домов, пока за нами гонялась, и даже морду не оцарапала. Мы, конечно, можем привести ее сюда. До соседней крыши всего ничего, я перепрыгну, а ты потом обвалишь дом. Но вряд ли мы ее убьем, максимум — зафиксируем, на какое-то время.

— Тоже неплохо, — сказала Мэди. — Я успею добежать до башни.

— А если змея нас прибьет? — спросил Бас. — Ты как потом будешь выбираться?

— То есть тебя больше волнует вторая часть вопроса? — уточнил Кей. — Эй, Альваро, у меня тоже есть планы на жизнь! Я надеялся, что это путешествие не в один конец.

— А что, если ее утопить? — предложил Бас, не сводя взгляда с черной воды.

Кей задумался, почесал рыжую щетину, а чаросвет в его глазах вспыхнул ярче.

— Может сработать, — кивнул он. — Я как-то чаромобиль в воду загнал. Случайно вышло. Припарковался на берегу реки. Ну, ты понимаешь: романтичное место, легкие сумерки, вокруг никого. Потом некоторые ритмичные движения раскачали чаромобиль.

— А на ручник ты не поставил? — удивился Бас.

— Забыл, — признался Кей. — Там еще берег с легким уклоном. В общем, покатились — и в воду. Из реки я чаромобиль вытолкал, а вот завести не получилось. Пришлось переться пешком до самой академии. Дама была недовольна. Не мной, разумеется, а ситуацией.

— А как вы заманите ее в озеро? — разволновалась Мэди, и ее тонкие пальцы сжали его ладонь сильнее. — Бас, может, пусть Монтега сам ее отвлекает. С Веником. А мы пойдем в башню вдвоем. Я не хочу без тебя!

— Ну, знаешь, я тоже без него не хочу, — заявил Кей. — Так что иди с Веником, крошка тень, а лучше беги со всех ног и исполни пророчество. А потом мы вернемся домой, и я приму ванну, высплюсь в чистой постельке, позавтракаю теплыми булочками с мягким творогом…

Он все рассказывал о своих планах, куда входили и крепкий кофе, и массаж, и приятная музыка, и даже какая-то блондинка, чье имя он не назвал, проявив несвойственную ему деликатность. Хотя Бас решил, что имя счастливицы попросту вылетело у Кея из головы. Он болтал, пока они шли к озеру, вымеряли расстояние, готовили лодку и приманку для змеи. И лишь когда пришла пора разделяться, выдохся.

— Так что не подведи, королева ночи, — закончил Монтега. — Зажги там.

— Ага, — мрачно кивнула Мэди. — Пусть вам помогут свет и тьма.

Встав на цыпочки, она коснулась губ Баса своими. Запах ягод и темного леса окутал его и осел на коже то ли воспоминанием, то ли неуловимым шлейфом. Веник крутился под ногами, а потом, будто почувствовав важность момента, встал на задние лапы и лизнул ему щеку. Кожа загорелась как от наждака.

— Если ваши поцелуи идут комплектом, то я отказываюсь от обоих, — рассмеялся Кей.

Положив руку на колючий хребет черного пса, Мэди пошла прочь, обходя переулками площадь. Ее тонкая фигурка удалялась, черная тень текла следом как смоляная река. Перед поворотом Мэди оглянулась, и в ее глазах замерцали звезды.

А когда она исчезла, сердце заныло так, будто от него отрезали половину.

— Ну что, погнали? — спросил Монтега.

***

Змея с шипением взрезала воды соленого моря, спеша за иллюзией. Чары ослабли, и стены города начинали дрожать. Глаза щипало от пота, а ладони горели от чаросвета, но Артирес опустил руки, лишь когда чудовище пошло ко дну. Волны захлестнули зеркальную чешую и укрыли голема пеной.

— Выплывет? — спросил Вьер, выдыхая и утирая взмокший лоб.

— Хоть бы оно подохло, — в сердцах сказал Артирес, оборачиваясь к полю боя, которое осталось позади.

Тучи песка, вспышки чаросвета, крики — похоже на безобразную драку дворовых псов, устроенную в отсутствие хозяина. А ведь сейчас всем им не помешала бы крепкая рука — новая сила, новый порядок, при котором мир стал бы прочным и крепким, а не банальной иллюзией, тянущей их ко дну.

Мелькнула мысль, что если у Баса получится, если Мэди зажжет свет на сумеречной стороне, то остальные дома уже не смогут выступить против седьмого единым союзом. Разобраться бы теперь между собой.

— Вроде сдохла, — пробормотал Вьер, глядя на волны, похоронившие под собой змею.

Иллюзия города рвалась на кусочки тумана, тая над морем, которое сверкало под солнцем ослепительной бирюзой. Иногда свет его утомлял, и Артирес начинал думать, что жители сумерек не так уж плохо устроились.

Он вновь обернулся к битве и не поверил своим глазам.

— Взгляни! Что у Тибальда? Неужели бегут?

В лагере белых котов опустили флаги, военные машины разворачивались, буксуя в песке. Отряды черных котов и вовсе исчезли, превратившись в темную дымку на горизонте.

— Отступают? — недоверчиво переспросил Вьер. — Поджали хвосты! Трусы! Ну-ка, дадим им пинка, чтоб не передумали…

Стрелы свистели, но Вьер заботливо поставил над главой дома дополнительный щит чаросвета. Звенело оружие, и люди все еще умирали на горячем песке, хотя исход боя был почти предрешен. Красные псы, не зная о предательстве, вгрызались в отряды сынов Освальда. Вторая змея вынырнула из песка, разевая пасть, и к ней на шею споро забрались два сумеречных дровосека. Артиресу показалось, что это уже другие парни, но топорами они орудовали все так же ловко. Щель в чешуе ширилась, и он, разбежавшись, запрыгнул на чешуйчатый бок.

Тень развернулся к нему одним слитным движением, занес топор над головой, но второй придержал его руку.

— Это Альваро! — воскликнул он. — Папаша жениха нашей Мэди!

Артирес усмехнулся новому титулу, но мешкать не стал. Недавно его сын смог осветить целый город. Неужто он не справится с каким-то жалким големом?

Он резанул по незащищенной коже змеи мечом чаросвета, ударил сияющим лезвием, метя в узкую щель в чешуе, вырубленную топорами. Вспоролась обшивка, второй, третий слой… Обнажилось нутро, полное накопителей и пружин. Змея забилась, сбрасывая с себя людей, и Артирес отлетел на песок, приложившись спиной так, что вышибло дух. Голем изогнулся кольцами, сминая войска и белых, и красных псов без разбору, а после расправился и опал как гигантский носок.

Сумеречный дровосек протянул грязную ладонь, и Артирес, приняв ее, поднялся с песка.

— Спасибо, — сказал он.

Пацан был совсем молод, слегка за двадцать, как Бас. А глаза блестели пусть не от чаросвета, но тем же задором. Он подмигнул Артиресу и, перехватив топор поудобнее, кинулся в гущу битвы, которая все продолжалась. Чаросвет обрушился на него, ослепляя, узкое лезвие вдруг выросло из спины.

Артирес прикрыл глаза, молясь всем богам, чтобы случайное сходство не оказалось предвестником горя.

***

Вместо мяча — череп, наполненный чаросветом, вместо поля чаркросса — мертвые улицы города. Но партнер по игре был отличным.

— Пасуй! — заорал Монтега, вырываясь вперед, и ловко поймал череп, переманивая змею на себя.

Она неслась за ними со скоростью чаромобиля, и приходилось петлять по улочкам и перебрасывать «мяч», чтобы притормозить ее на поворотах, где огромная туша буксовала, давая им фору.

— За мной! — выкрикнул Кей, швыряя в змею чаросветом, и тупая морда захлопнулась позади и свернула от Баса в переулок.

Он же бросился напрямик — так, чтобы оказаться впереди и, получив пас, довести игру до победы.

Чешуя скрежетала об камни, высекая искры, сбитые змеей фонари гнулись с протяжным стоном, что-то позади грохотало — Бас не оборачивался. Он взбежал по улице вверх и поймал череп, брошенный Кеем, который в последний момент вильнул в узкий подъезд.

Потеряв одного игрока, змея тут же рванула за следующим, и Бас помчался со всех ног. Он не бегал так быстро даже в финальном матче академии. А до решающего гола осталось всего ничего.

Улица ширилась. Когда-то тут была набережная, и жители седьмого дома прогуливались вокруг озера. Как знать, может, лодки у берега вовсе не были погребальными. Кавалеры катали здесь своих дам, а в сумерках зажигались фонари, и пятна света плавали по воде.

Карнизы на окнах, как в солнечных городах, и фонари, точно в сумерках. Странно.

Не успев толком додумать эту мысль, Бас запрыгнул в лодку, которую они с Кеем как смогли укрепили чарами, и швырнул череп вперед. Вспышка света озарила озеро, намечая змее цель.

— Ну же, — пробормотал он. — Давай, за мной.

Лодка плыла вперед, но так медленно. Темная вода поднялась волнами от чаросвета, подхватывая суденышко и толкая его к центру озера. Хоть бы все получилось. Бас обернулся и нашел взглядом узкую башню, шпиль которой пронизывал звездное небо. Мэди должна быть уже там.

А потом змея рванулась вперед, выстрелив как пружина, и тяжелая голова упала на лодку, кроша ее в щепки. Бас еще успел заметить сломанный клык в пасти голема, а за ним какие-то жернова.

Дальше был холод, мрак и пустота.

***

Дверь черной башни истлела, и проем был пустым. Я задержалась в нем ненадолго и оглянулась. Вспышки чаросвета взлетали к небу как звезды, решившие вернуться на свое законное место, до меня доносились отголоски криков и грохот обвалов. Веник поднял башку, заглянув мне в глаза, и я почесала жесткую чешую между острыми ушами.

— Кто бы мог подумать, что в итоге я буду зажигать свет с тобой, — пробормотала я. — Готов исполнить пророчество?

Веник приветливо помахал хвостом и шагнул вслед за мной в узкий дверной проем. Здесь было так темно, что даже мое сумеречное зрение на миг отказало. Но чаросвет послушно вспыхнул на кончиках пальцев и разлетелся светляками во все стороны, словно срывая занавес тьмы со сцены, где и произойдет финальный акт пьесы.

Внутри были зеркала. Они укрывали все стены, возводили новые, изгибались причудливыми лабиринтами и поднимались так высоко, насколько хватало глаз. Я повторялась в каждом, и все они безжалостно отражали и мою растерянность, и страх, а заодно и множили уродство черного пса. Искры, сорвавшиеся с моих ладоней, озарили башню, и она расцветилась огнями как праздничное дерево.

— Хотя ты даже симпатичный, если присмотреться, — утешила я Веника. — По сравнению с другими.

Пес оскалил зубы, разом опровергая все возможные комплименты, и я положила руку на колючую холку и попросила:

— Не отходи от меня, хорошо?

Мы медленно двинулись по зеркальному лабиринту, и все Мэди и Веники тоже зашагали в отражениях, поворачиваясь к нам разными сторонами. В некоторых я вовсе шла вверх ногами, так что руки сами потянулись придержать шапку, чтобы та не свалилась. Мой голос тоже как будто вторился и поднимался выше, и вся башня загудела, как проснувшийся пчелиный улей.

— Мы не видели зеркальных башен возле седьмого дома, — продолжила я рассуждать. — Те, что остались с древних времен, находятся недалеко от границы ночи и сумерек. Но ты погляди, сколько их здесь! Видишь?

Веник издал короткий звук, похожий на мяуканье смертельно охрипшего кота, и я решила, что он со мной согласен.

— Логично предположить, что эта башня и есть источник света, — сказала я. — Вернее, не так. Она вроде установки, которая аккумулирует свет и, может, приумножает. А источником должна стать я.

Веник фыркнул.

— А кто же еще? — возмутилась я. — Я, чтоб ты знал, королева ночи, наследница темной крови, из великого седьмого дома, который вот-вот возродится.

Мэди в отражениях посмотрела на меня насмешливо.

— К тому же тут больше никого нет, — буркнула я. — Кто, если не я? Вот ты можешь засветить, Веник, а? То-то и оно. Ну-ка, прикрой глаза…

Подняв руки и расправив ладони, я ударила чаросветом.

Свет заметался в зеркалах, брызнул звездами, заплясал огнями как фейерверк.

— Ну, как? — неуверенно спросила я.

Веник деликатно промолчал, но я и сама видела — что-то не то. Свет медленно гас вместо того, чтобы разгораться ярче.

— Все дело в угле луча, — пояснила я псу. — Надо найти правильное место, и там уже засветить. Видимо, оно где-то в центре этого лабиринта.

А потом отражение поменялось, и в зеркалах появился еще один человек. Сперва я решила, что это Бас или Монтега, но он откинул капюшон, и я словно рухнула в свой страшный кошмар.

Я знала эти черты.

Я видела их во снах.

Этот человек шел когда-то по залитым кровью улицам Левых Порожков и улыбался.

Но я ведь его уже однажды убила!

В ушах зашумело, и во рту пересохло, точно я наелась песка.

Что, если его темная душа отправилась в сердце мрака и теперь пришла за мной, чтобы отомстить?

А может, я тоже мертва? И все это путешествие через мерзлые ночные равнины — путь в темное посмертие, где моя душа будет страдать и мучиться вечно?

Веник зарычал, и шипы, поднявшиеся на его спине, укололи мою руку. Боль отрезвила, и я заставила себя вглядеться в лицо человека внимательнее.

Это не он. Тот же нос с горбинкой и скулы, но челюсть уже, и в целом он казался немного тоньше. Похож, очень похож, но не он.

— Ну, здравствуй, королева ночи, — усмехнулся серый. — Еле тебя догнал.

***

Бас плавал в холодной тьме, и вокруг не было ничего.

Весь мир исчез, и сам он превратился в пылинку в бескрайнем безжизненном космосе.

Бас пытался ухватиться хотя бы за что-нибудь, барахтался как щенок, брошенный в воду, но в итоге бросил это пустое занятие и расслабился, позволяя тьме качать его на прохладных волнах.

Видимо, он умер. Змея обрушилась на лодку, а Бас утонул. Либо же чудовищный механизм голема пережевал его жерновами. К счастью, боли он не помнил. То ли его разум милосердно вычеркнул это из памяти, то ли смерть произошла очень быстро.

Остается надеяться, что змея утонула в черной холодной воде, а Мэди сумеет зажечь свет и исполнить пророчество.

Он видел, что она сомневается. Поначалу — в нем. Потом — в себе. Но Бас готов был записаться в первые ряды сумеречного сопротивления, потому что верил в нее как никто. В ней был свет, совершенно особенный. Способный разогнать любой мрак.

Но что, если змея сумеет вернуться на берег? Обовьет башню чешуйчатыми кольцами, закроет выход, и Мэди останется там навсегда…

— Мэди…

Голос прозвучал глухо, как будто Баса закрутили в ковер.

— Мэди! — выкрикнул он громче.

И тьма раздалась.

Холодный безжизненный космос расцветился теплыми звездами, свет вспыхивал, разгораясь все ярче, и Бас вдруг осознал, что уже видел такое однажды, когда тьма и свет его любимой исцеляли его, возвращая к жизни.

Палец слегка обожгло, Бас поднес руку к лицу и разглядел помолвочное колечко: по светлому ободку плыли черные перышки, и металл казался живым.

— Мэди, — прошептал он снова, а потом за пределами купола тьмы что-то вспыхнуло, точно взорвалась звезда.

А вот это уже, видимо, Монтега.

По куполу растеклись трещины золота, и он вновь стал непроницаемо цельным. Бас протянул руку, коснувшись оболочки, и чаросвет заструился по его коже.

— Со мной все в порядке, — сказал он и неуверенно добавил: — Честно.

Сфера раскрылась как цветок, распавшись на лепестки, и внутрь хлынул и стылый воздух, и крики.

— Альваро! Да чтоб тебя! — Монтега греб к нему на дряхлом плоту. — Что за забористое колдунство, скажи ты мне? Плаваешь тут на кувшинке, как какая-то зачарованная принцесса! Как ты вообще уцелел? Змея рухнула прямо на тебя! Я своими глазами видел, как ты исчезаешь в ее пасти!

— Волшебное колечко любимой, — сказал Бас, хвастливо поднимая руку. — Змея сдохла?

— Я сам чуть не сдох! — пожаловался Кей. — Как представил — тянуться потом через весь этот мрак одному. Чуть не нырнул за тобой в холодную воду!

— Да ты герой, — усмехнулся Бас.

Монтега бросил ему доску и указал на берег.

— Греби давай, принцесска. Пора выбираться. В башне что-то мерцает, но пророчество не сбывается. Кажется, Мэди нужна наша помощь.

***

Девчонка была здесь, отражалась в каждом из проклятых зеркал, но Ит не мог ее достать, как ни пытался. Чаросвет отражался и улетал ввысь, и все чары оказались бессильны. Рассердившись, он ударил одно из зеркал кулаком, но лишь рассадил костяшки.

То ли древние знали какой-то особый рецепт, то ли здесь все еще жили чары седьмого дома, но зеркальный лабиринт словно насмехался над ним, упрямо показывая и девушку, и черного пса — совсем такого, как был у брата когда-то, и его самого. Тень за спиной трепыхалась как плащ на ветру, и Ит тоже видел ее в зеркалах. Словно здесь был кто-то еще.

Может, так и есть, и кто-то хочет зачаровать его, влезть в голову, словно какой-то твари ночи, и забрать его волю и разум.

— Иди сюда! — рявкнул он. — Хватит! Добегалась!

Девчонка металась в отражениях, но каждый раз, когда он пытался схватить ее, руки касались зеркальной поверхности. Ит попытался достать ее чаросветом снова, но чуть не снес себе голову рикошетом. На очередном повороте на него выпрыгнул пес, и острые клыки едва не сомкнулись на шее, но чаросвет вошел в горячую плоть легко, как в талое масло. Ит оттолкнул воющую псину и пошел вперед.

— Где же ты, девочка? — спросил он. — Говорят, ты убила чаров в Правых Порожках. Это правда?

Ит никогда не любил брата, но мелькнула мысль, что, возможно, было бы правильно отомстить за его смерть.

Он едва не споткнулся на абсолютно ровном полу, осознав, чем сейчас занимается: ищет причины, чтобы убить, словно сомневаясь в правильности приказа. Как будто равновесное видение мира, навязанное ему и оракулами, и службой эквилибров, вдруг оказалось ничем иным, как кривым отражением настоящей реальности.

Седьмой дом. Свет для каждого. Пророчество… Ит знал, за что воюет сумеречное сопротивление, но сейчас впервые допустил, что все это правда. Равновесный мир, в котором солнечный рубеж всего лишь малая часть, смотрел на него из зеркал большими синими глазами.

Отступить было бы так просто. Просто развернуться и уйти. Тень тянула его назад, дергала за серый капюшон. Но Ит шагнул вперед и оказался в круглом зеркальном зале. Девчонка тоже была здесь, теперь настоящая, из плоти и крови.

— Ты… совершенно обычная, — выпалил Ит.

Таких в каждой деревне с десяток: темные волосы, синие плошки глаз — и даже как будто без чаросвета.

Тень за ее спиной выросла, распадаясь на два черных крыла.