Академия чаросвет. Отражение

Глава 25. Погоня

Чаросвет медленно угасал, словно падающая звезда, зацепившаяся за крышу. Россыпь камней, перекресток старых дорог, развалины… Маяк привел Ита к руинам, рассыпавшимся в холмах. Он опустился на мерзлую землю там, где стоял, скрестил ноги. Прикрыл глаза, унимая ревущую внутри бурю.

Когда-то давно профессора академии пытались развивать в нем разные таланты. Заставляли учить растения, высчитывать углы отражения света, читать скучные талмуды по истории... Ит терпеливо делал все, что от него требовалось, но большая часть лишних знаний тут же покидала его голову, стоило получить отметку на экзамене.

Осталось лишь главное: он отлично умел убивать, настигать жертву, а сперва находить ее, где бы она ни пряталась.

Ит считал, это правильно. Никто не использует меч для того, чтоб рыхлить огород. Стрела создана лететь и впиваться в живую плоть, а не царапать острием наконечника похабщину на стенах.

Он — оружие. Он служит великой цели.

Ит открыл глаза, вернув себе равновесие. Сверкающий флюгер привлек к себе птиц, и те облепили островерхую крышу здания. Оно было пустым, Ит знал это, даже не заглядывая в провалы окон.

Вокруг стояла холодная тишина, и дыхание вырывалось изо рта паром. Ночная тварь, похожая на дикого кабана обогнула черную громадину на холме и увела выводок своих уродливых деток подальше.

Ит поднялся, расстегнул куртку, проверил ножи, закрепленные на изнанке. Перебрал в рюкзаке артефакты. Чары не стали сидеть под маячком флюгера. Разумно. Все равно что нарисовать себе на лбу мишень. А вот развалины на холме — отличное место для засады. Он бы и сам его выбрал.

Ит сделал большой круг, обходя холм. Поднялся к руинам, похожим на разоренное гнездо. Девчонка объявила себя наследницей ночи. Но она, разумеется, лжет. Пришла пора обрезать ей крылышки.

Он даже повременил немного, оттягивая момент победы. Ему нравилась эта гонка по стылым землям под светом холодных звезд. Охотничий азарт, кипящий в крови, гнал его вперед и согревал, защищая от ветра. Но пришла пора поставить точку.

Первый артефакт — гладкий металлический шарик — обжег ладонь, и Ит перебросил его из руки в руку как горячую картошку, а затем швырнул через обломки стены и, отвернувшись, зажмурился.

Вспышка ослепила его даже через закрытые веки, перед глазами поплыли белые пятна, но, поморгав, Ит вернул себе зрение и быстро вошел в храм. А это явно был он: большое вытянутое помещение, осколки витражей, обломки статуй и… никого.

Ит не поверил своим глазам. Неужели чутье его обмануло?

— Есть здесь кто-нибудь? — вслух спросил он и сам понял, как это глупо.

Голос прозвучал гулко, точно он крикнул в колодец. Нет тут никого. Они не успели бы удрать, валялись бы слепые и беспомощные, как котята.

Ит прошел вдоль стены, принюхиваясь как ищейка. Пахло хлебом и чем-то горелым. Чары совсем недавно ушли, он даже чует острый запах мужского пота. Вот и одеяла, и рюкзаки, которые он сперва не приметил в тени.

Дальше они пошли налегке.

Ит запрокинул голову и улыбнулся звездам.

Что ж, это значило лишь то, что охота продолжается. Дичь оказалась шустрей и хитрей, чем он думал. Но так даже интереснее. На всякий случай Ит обошел развалины, заглянул за нагромождение камней, даже постоял у стены с нарисованной птицей.

Ит никогда не молился. Он полагался на себя, а не на милость богов. Но бывали моменты, особые, когда он чувствовал близость с чем-то прекрасным: все вокруг замирало и словно приобретало завершенную полноту, наполняясь глубоким смыслом. Моменты, когда он отнимал чью-то жизнь.

Он вышел из развалин, постоял и, помешкав, обернулся. Какой-то шорох на грани слышимости, или снова запах, от одеял. Как бы то ни было, уже уходя, Ит перебросил через плечо еще один артефакт. Напрасная трата драгоценного чаросвета, оракулы бы не одобрили, но руины позади разрезало сверкающими мечами. Если кто там и прятался, теперь ему не спастись. Камни дрогнули, затрещали, сдвигаясь со старых мест, покатились вниз по холму.

Ит поправил лямки рюкзака и побежал наперегонки с камнями, словно мальчишка, спешащий со школы. Было бы очень глупо погибнуть под обвалом, устроенным им же самим. Но еще хуже — не исполнить задание. Через пару минут он заметил хрупкий лед, сломанный чьей-то ногой, чуть позже — примятый мох.

Ветер взвыл сильнее, подталкивая его в спину. Ит летел вперед как выпущенная из лука стрела, как клинок, брошенный твердой рукой. Было бы славно убить девчонку ножом, прямо в сердце. Но Ит не зацикливался на каком-то одном способе. Можно и издали, из арбалета. Артефактами с чаросветом — у него еще осталась парочка. Метательные ножи — тоже хорошо. Или задушить ее голыми руками.

Он перебирал способы убийства, лишь изредка останавливался отдохнуть и с каждым шагом чувствовал — его жертва все ближе.

***

— Потерпи, слышишь? — Ларг торопливо расстегивал куртку Ронды, холодея от ужаса. Кровь пропитала плотную ткань, расплывалась глянцевой лужицей по пыльным камням.

Ронда стонала, стиснув зубы, и ее лицо было белым как простыня.

Первый артефакт шарахнул светом, таким ярким, что веки до сих пор жгло как от огня. Кольцо Мэди укрыло их тенью и приглушило вспышку. А вот от второго удара защищить не смогло.

Острые как бритва лучи вырвались из крошечного шарика, разрезая развалины, точно торт, на куски. Стены, простоявшие много веков, разрушились, но Ларг успел перенести Ронду в центр зала.

— Хорошо, что крыша тут обвалилась еще раньше, — пробормотал он.

Ронда оказалась неожиданно легкой, почти хрупкой. Она прикусила губу, чтобы не стонать, а Ларг бесцеремонно задрал ее кофту. Ох не так он мечтал раздевать эту девушку, совсем не так.

— Все очень неплохо, — бодро сказал он.

— Врешь, — выдохнула она.

— Нет, ты бы наверняка умерла, — добавил Ларг. — Сквозное ранение в живот. Однако…

Он поддел пальцем цепочку на ее шее и вытащил из-под кофты. Подвески-артефакты зазвенели как колокольчики. Ларг сделал их все.

— Какая ты молодец, что носишь мои подарки, — похвалил он. — Вот этот уже действует, смотри. Он целительный и защищает от кровопотери. Гляди, рана уже затягивается.

Сам он пока избегал смотреть на плоский живот, перерезанный чуть ли не пополам. Зубы стучали от страха, и Ларг стиснул их посильнее. Он ведь вложил в артефакт максимум всего: чары от ветрянки, от отравления, от кариеса… Чары на заживление ран там точно были, точно. А вдруг он забыл?

— Себе его надень, — прошептала Ронда. — У тебя тоже, кровь.

Ларг лишь отмахнулся. Луч срезал с его головы полоску кожи вместе с волосами, если б прошел хоть чуточку ниже — лежать ему в этом храме.

— Заживет как на собаке, — бодро сказал Ларг. — У меня будет стильный шрам, полученный в ночи. Вроде как у Дунгера. Буду выглядеть крутым и сильным.

— Ты и есть крутой, — тихо сказала она.

Выдохнув, Ларг заставил себя посмотреть на ее живот, осторожно провел кончиками пальцев по краям раны, соединяя их и посылая целительные чары. Руки подрагивали, но у него все получалось.

— Пить хочется, — пожаловалась Ронда.

Их припасы вместе с одеялами завалило. Но Ларг, перебрав подвески на ее цепочке, выбрал артефакт в форме капельки.

— Ее я не люблю, — призналась Ронда. — Она всегда холодная и какая-то влажная. Как будто капля пота болтается.

— Я потом доработаю, — виновато пообещал Ларг.

Соединив ладони, он поднес их к лицу Ронды, морщась от неловкости. Помыть бы руки с мылом, а так вода, появившаяся в ладонях, получилась явно не кристальной чистоты. Однако Ронда не стала капризничать и, приподняв голову, сделала пару глотков.

— Спасибо, — пробормотала она, откидываясь на куртку, которую Ларг подложил ей под голову. — Слушай, а вот та подвеска, похожая на бабочку, это от чего? Ты говорил вроде как для красоты? Но я не заметила в себе особых изменений. Надеялась, что хоть волосы отрастут после стрижки, но нет.

— Потому что ты и так очень красивая.

Ронда недоверчиво хмыкнула, и Ларг с облегчением заметил, что ее глаза заблестели, и даже кожа вроде бы уже не такая бледная.

— Ладно, если честно, это от дурных связей, — признался он.

— Серьезно? — она улыбнулась. — Значит, моя невинность — твоя заслуга?

— Ну, артефакт работает не только в этом направлении… От завистливых подруг, от лицемеров…

Ронда покачала головой, глядя в звездное небо.

— А я даже гордилась собой, — призналась она.

— И правильно! — торопливо воскликнул Ларг. — Ты даже не представляешь, какая ты… Я все думал, может, этот артефакт и от меня защищает? Значит, я недостаточно хорош для тебя.

— Не говори ерунды, — поморщилась Ронда. — Если выберемся отсюда…

Ларг с замиранием сердца ждал продолжения фразы, но глаза Ронды расширились, и он, обернувшись, швырнул чаросветом в тварь, крадущуюся позади.

Взвизгнув, она ускакала, раскидывая камни.

— Странная такая, — пробормотала Ронда. — Вроде косули, но с зубами. Ты видел ее зубы?

— Да-да, — ответил Ларг. — Так что ты там говорила? Когда мы выберемся…

— Если выберемся.

— Твари меня не сожрут, помнишь? Предсказание Фелиции.

— Мне-то она ничего не обещала.

— Если выживу я, то и ты тоже, — сказал он. — Только…

— Что?

Ларг нахмурился и выпалил:

— Я не стану светить, чтобы Серый вернулся.

— Ларг, у нас ведь был план! — воскликнула Ронда и приподнялась на локтях, а Ларг с удовлетворением отметил, что рана отлично заживает.

— План был у Баса, у Мэди, — упрямо сказал он. — У Монтеги еще. Хотя я в толк не возьму, чего он вообще в ночь поперся. Мне на седьмой дом начхать, уж извини. И на их пророчества, и на птицу эту драную…

Он рассердился, и кровь прилила к щекам. Опять небось красный как помидор, да и плевать.

— Я пошел в ночь за тобой, Ронда, — сказал Ларг. — И ничего мне больше не надо. Можешь считать меня трусом, или что ты там еще про меня думаешь. Я не стану подманивать Серого к любимой девушке. Хватит, уже пообщались!

Она отвела взгляд, и над руинами повисла тишина. Древние стены развалились, и даже птица исчезла. Остался лишь самый нижний кусочек, с фигурками людей, сплетенными вместе.

Все носились с любовью Баса и Мэди, но Ларг знал, что его чувства не слабее. Ну, не светится Ронда от его прикосновений, так что. Зато в его душе светлеет, когда она рядом.

— Давай-ка я перенесу тебя в ту таверну с флюгером, — предложил он, вставая.

— Зачем это?

— Серый уже прошел, а вот пропустить Алефа не хочется, — пояснил Ларг. — К тому же там хоть какие-то стены, и мы будем лучше защищены от тварей. Я поставлю ловушки на все входы, а потом вернусь сюда и попробую откопать из-под камней наши запасы.

— Сейчас откопай, — предложила она.

— Ронда, — Ларг вздохнул. — Ты лежишь на холодной земле. Тут даже не из чего развести костер, раньше хоть стены были, а теперь еще ветер. Мой артефакт защитит тебя от простуды, но все-таки некомфортно. Так что давай ты перестанешь оспаривать каждое мое решение и просто… я не знаю… поспишь.

Ронда фыркнула, но позволила себя поднять и даже обвила шею Ларга руками.

— Так вот, если выберемся, — вспомнила она, когда он зашагал вниз по холму, — то, если ты не передумал, конечно, я была бы рада… Даже не знаю, как лучше сказать…

Ларг остановился и, подхватив Ронду удобнее, быстро поцеловал в губы.

— Однажды я женюсь на тебе, Ронда, — то ли пообещал, то ли пригрозил он, шагая дальше. — Уж не знаю — как, но я это сделаю. Быть может, мне придется придумать какой-нибудь забористый артефакт…

— Может, и не придется, — улыбнулась она.

***

Ров был засыпан камнями, схваченными льдом, и узкий перешеек протянулся под самые стены города. Я карабкалась через валуны, продвигаясь вперед до обидного медленно. Чем ближе к городу, тем сильнее тянула меня тьма.

Пророчество сбудется. Свет вспыхнет во мраке. Чего бы мне это ни стоило.

Бас шел первым, а Монтега тащился рядом со мной, сияя как флуоресцентная тварь. Веник замыкал наш крохотный отряд и неодобрительно фыркал. Но Бас начаровал легкое свечение и на него, и теперь даже пес не отбрасывал тени, а последний огурец окончательно завоевал его лояльность.

Когда-то по этим камням в город проникли враги. Теперь по нему шла я, наследница темной крови. На ту сторону мы добрались без потерь, а когда перешагнули границу изломанных стен, тьма взметнулась навстречу.

— Назад! — крикнул Бас, пытаясь меня заслонить, но я проскользнула под его рукой и шагнула вперед.

Здесь меня ждали. Все равно, как если бы злобный пес бросился на чужака, и вдруг понял, что это вернулся давно потерянный, но горячо любимый хозяин.

Тьма закрутилась вихрем, трогая мое лицо, перебирая волосы прохладными пальцами, заглядывая в глаза. Черные улицы древнего города вспыхнули и взволнованно замигали. Замерцали круглые фонари, заискрились гирлянды огоньков, даже дорога вдруг засветилась, указывая нам путь.

— Что ж, теперь точно не заблудимся, — прокомментировал Бас, опуская руки и гася чаросвет, вспыхнувший на ладонях.

А Веник вдруг обернулся и глухо зарычал, и его острые уши развернулись в обратную сторону.

— Не бойся, собака, — приободрил его Монтега. — Поздно сворачивать назад. Все же хорошо, что я пошел с вами. Когда еще такое увидишь? Седьмой дом, надо же. А как хорошо сохранился! Ну, если не считать этих ребят.

Когда-то тут шло сражение, и кости, выбеленные временем, захрустели под нашими ногами. Монтега походя подхватил череп, развернул его к себе пустыми глазницами.

— Эх, дружище. Ты погиб, защищая стены седьмого дома, — проникновенно сказал Кей. — Твой чаросвет погас, плоть истлела, но душа сейчас ликует, потому что смерть была ненапрасной. Наследница ночи идет домой.

— А может, он воевал против седьмого дома, — предположил Бастиан. — И теперь негодует.

— Так и не разберешь, — Кей отбросил череп прочь, и тот откатился, постукивая по камням.

А вдали что-то глухо заскрипело, заворочалось, и земля под ногами задрожала.

Мы замерли, парни переглянулись, а Веник метнулся к Басу и прижался к его ноге как щенок.

— Это еще что? — прошептала я.

— Может, какие-то колебания почвы, — без особой уверенности произнес Бастиан. — Но что-то мне это не нравится.

— Да ладно, ты же не струсишь в полушаге от цели? — Монтега бодро зашагал вперед и, обернувшись через плечо, спросил: — Как думаешь, на город Альваро уже напали?

— Надеюсь, что нет, — вздохнул Бастиан. — А ты как думаешь, твой отец выступит против черных псов?

— Надеюсь, что нет, — в тон ему ответил Кейден. — Вы, Альваро, такие ребята, держите козырь в рукаве.

Видимо, это я была козырем, который пора разыграть. Если у нас ничего не получится, то я превращусь в самую мелкую карту в колоде.

***

Артирес смотрел на войска, движущиеся к стенам его города, и сердце переполнялось горечью. Он никогда не испытывал особых иллюзий: шесть великих домов держались друг друга, потому что это было выгодно. Но союзы рухнули, и слова преданности и дружбы обратились в пыль.

Но белые псы вдруг заложили круг, обходя стены города. Флаги трепетали, копья сверкали под солнцем.

— Старый Освальд прислал всех, — недовольно прокомментировал Вьер, командир первого луча. — Вот собака. А теперь идет объединяться с армией Грая и Тибальда. Хотят ударить с одной стороны. Вложить все силы и жахнуть по стенам Альваро словно тараном.

— Переводи людей, — отрывисто приказал Артирес. — Перегруппируй отряды.

— Однако, — протянул Вьер, почесав черную бороду, присыпанную пылью и сединой.

Артирес Альваро нахмурился, наблюдая за перестроением войск. Быстро пошел по стене, ругая себя за глупые надежды. Это невозможно! Немыслимо! Но, остановившись на смотровой башне и приникнув к подзорной трубе, он увидел собственными глазами: белые псы перестраивались под стенами города Альваро, готовясь их защищать!

Боевые машины развернулись в сторону вражеской армии, копья ощерились точно клыки. Артирес слышал приказы, долетающие до стен, и они не оставляли сомнений: к ним пришло подкрепление!

— Срочное донесение!

Артирес нетерпеливо порвал конверт, развернул послание. Почерк Освальда оставлял желать лучшего: буквы дрожали и уползали вниз, но слова были твердыми.

— Белые псы будут сражаться на нашей стороне, — выдохнул он.

— Открыть ворота? — спросил Вьер.

Артирес покачал головой.

— Я не настолько доверчив, чтобы открывать город, получив пару строк. Но Освальд и не просит об этом.

— Значит, старый пес хочет драки, — командир одобрительно хлопнул себя по ляжкам. — А мы? Мы же не станем сидеть и смотреть, как за нас проливают кровь другие?

— Кому вообще нужно это кровопролитие? — раздраженно спросил Артирес, перечитывая послание белого пса, словно боясь, что смысл вдруг изменится.

— Граю Равию. Он визжит, точно ему хвост прищемили.

— Если Тибальд отступит, то и Грай отойдет.

— Ну, сдается, белый пес не оставит им шанса передумать, — заметил командир.

— Подождем, — упрямо повторил Артирес.

Солнце сияло, тени чернели на белом песке. Свет и тьма. Когда-то они бились друг против друга, но теперь дома чаросветов готовы сражаться за наследницу ночи. Старый Освальд все болтал на советах про истинную любовь, про порядок вещей, и сейчас Артирес корил себя за то, что не особо к нему прислушивался.

Жаль, от Баса не было вестей. Но Артирес верил, что с ним все в порядке. Верил, что сын, достойный наследник Альваро, сделает все правильно. Сын как-то неожиданно быстро повзрослел, и теперь ему, Артиресу, приходилось за ним тянуться.

— Войска рыжих котов идут к стенам города, — доложил очередной гонец. — Три когтя. Глава дома Эльгред Монтега сообщает, что он решил присоединиться к Альваро.

Артирес хмыкнул и глянул на Вьера, который осклабился и чесал бороду так яростно, будто у него завелись вши.

— Вот это дела! — воскликнул тот. — Вот это поворот! Арти, давай выйдем да зададим перцу! Три на три. От черных котов два жалких когтя. Мы их раздавим!

— Если Тибальд увидит, как обстоят дела, то уйдет, — повторил Артирес. — Войны не будет.

У него словно камень с души упал. Красная кровь не прольется на белый песок. Тень былых сражений лишь померещилась. Все будет хорошо. Они сядут за стол и договорятся. Как всегда.

Трубы внизу зарычали, грянули барабаны. Тени копий легли на белый песок в сторону вражеской армии.

— Кажется, старику не терпится помереть в бою, — прокомментировал Вьер.

Вдали визгливо, как охотничья свора, залаяли трубы красных псов.

— Выводи пять лучей, — приказал Артирес, сминая послание.

Если сражение все же будет, то черные псы не станут прятаться в будке.