Академия Дивинат, или Светлая для Темного принца

24. Доверие. Рейдан

Больше не осталось сил терпеть.

Я хотел свою Светлую всем сердцем, всей пропитавшейся Хаосом душой. Так сильно, что сводило мышцы, трещали по швам нервы, дрожало все внутри и буянило. Источник кипел, разрываясь от силы, в этот миг жаждущей вырваться наружу. Крылья были напряжены как никогда, вжимались в стену, и я с трудом контролировал их желание расправиться и утащить нас обоих ввысь.

Оживлять ее действительно было ошибкой.

Ошибкой, за которую я обязательно понесу наказание, хоть и не представлю, каким оно будет. Но я не солгал, сказав, что ни о чем не жалею. Элин привлекла меня задолго до того, как моя тьма связала нас. Эта связь лишь усиливает искреннюю симпатию, все мои желания по отношению к ней. Всю ту неуемную жажду, бьющуюся в крови.

Жажду, вынуждающую целовать девушку исступленно и жадно, сжимать ее в руках, мечтать испепелить прямо здесь и сейчас идеально подчеркивающее ее фигуру платье.

Нет, все же ее слабая сторона, податливая и мягкая, более привлекательна, чем дерзкая. Мне нравится, когда она огрызается, дерзит и смотрит с вызовом, как бы странно это ни звучало. Но когда она теряется от смущения, когда краснеет и уводит взгляд, когда вздрагивает от неожиданных прикосновений, я испытываю невероятный восторг.

Она сводит с ума. Буквально. Это раздражает, потому что никто не оказывал на меня такого влияния, и одновременно с этим приносит не испытываемое ранее наслаждение.

Неужели всему виной несколько капель моей магии, благодаря которым я вырвал ее из лап смерти? Неужто магическая связь способна на такое?

Скрывалось за этим что-то еще, но я не мог понять, что именно. Да и сейчас вовсе не хотел заострять на этом внимание…

Оторвал Светлую от стены, впечатал в грудь, чувствуя, как Она дрожит, как стремится обрести контроль над эмоциями, но терпит поражение. Языки сталкиваются снова и снова, губы сминают, кусают едва ли не до крови. А стоит ей оторваться и скользнуть ниже, проложить дорожку из жгучих поцелуев от подбородка к ямке ключиц, как у меня сносит крышу.

Больше я не вижу ничего, кроме этих прекрасных губ и пронзающих сталью серых глаз. Не слышу ничего, кроме нашего сбившегося дыхания. И чувствую только аромат персиков — ее запах — болезненно обжигающий легкие.

Резко прерываю ее своеволие, вновь пробую на вкус губы. Жестко. Отчаянно. Показывая, как яростно хочу ее. Давая понять, что мы общими усилиями уничтожили всякий намек на терпение.

Она зарылась пальцами в мои волосы, сжала, потянула, и я не сдержал стон одобрения. Прорычал прямо в губы, углубил поцелуй, жадно изучая каждый уголок ее рта.

Сумасшедший темп. Горячее дыхание. Пылающее безумие.

К черту ужин. К черту всех…

Прижал крепче, оторвал ее от пола, укрывая крыльями. Уловив секунду, сосредоточился и спешно телепортировался.

Полумрак коридора стремительно сменился кромешной темнотой, царящей в моей комнате. Но я ясно видел ее лицо — то, которое привлекало не так сильно, как настоящее.

Под давлением желания зацепил пальцем цепочку, дернул, разрывая и освобождая возлюбленную ипостась. Кулон с глухим стуком ударился о пол, и я даже не стану жалеть, если он разбился и больше не сможет помочь Элин скрыть облик светломага.

Я готов был представить ее семье именно такой. Готов был заявить, что свяжу себя со Светлой и передам ей часть магии. Она станет исключительно моим сосудом, останется рядом на долгие столетия. Отпускать ее и расставаться с безумными чувствами я не намерен.

Еще раз поцеловал — на этот раз настоящую Светлую, ту, что полностью захватила разум. Ту, что всегда отвечает с необходимой мне дикостью и страстью.

— Рей… — с ее припухлых губ сорвался стон, она замерла, вглядываясь в темноте в мои глаза. — Я…

Не даю ни договорить, ни отдышаться: впиваюсь в рот, как умалишенный. Словно ее уста — единственный источник жизни.

Мой. Мой источник. Всецело мой.

Подтолкнул к кровати, хватаясь пальцами за лиф чертовски сексуального платья. Самого лишнего на свете элемента одежды.

Сжечь к Хаосу или же разорвать?.. Этот вопрос застает врасплох, но я понимаю, что в любом случае, даже если выбрать типичное раздевание, ее чудесный наряд вряд ли останется целым.

Подхватил под ягодицы, на мгновение оторвавшись, дав ей возможность глубоко вдохнуть, повалил на кровать и навис. Всего секунду испепеляли друг друга взглядами, а затем я подался вперед первым, прижался губами к щеке. После к шее, за ушком, ниже… Целуя ключицы, проводя языком по выпирающей косточке, сжал чуть подрагивающими от возбуждения пальцами холмик груди. Так, что она шумно выдохнула и выгнулась в спине.

Миг бесконтрольных прикосновений к ее нежной ароматной коже — и самообладание теряется окончательно.

Выпрямившись, отлип, схватился обеими руками за тугой лиф и разорвал его на две части. Протяжный сухой звук рвущейся ткани слился с сокрушенным вздохом. Элин резко изменилась в лице. И не успел я наклониться, как влепила мне хлесткую пощечину.

В голове аж загудело от неожиданности. Щека загорелась, и похоть лопнула, как большой мыльный пузырь.

Проклятье. Перегнул?..

— Элли, — позвал шепотом, с удивлением подмечая, как часто вздымается и опадает ее грудь, и уже не от возбуждения; каким затравленным стал ее взгляд и какой ужас блеснул в глазах. — Ты…

Хотел коснуться ее щеки, но она вдруг вскрикнула, ударила по руке.

— Не трогай! — Шустро отползла к спинке кровати, обняла себя за плечи, скрывая обнаженную грудь. Губы тряслись, взгляд падал куда угодно, но только не на меня. Лицо горело, голова слегка подрагивала. — Не подходи. Пожалуйста, не приближайся ко мне.

Голос быстро стал сиплым и тихим. Она дрожала всем телом, съежившись, будто голышом погрязла в снегах Ледяной Пустоши.

И продолжала шептать, чтобы я не смел к ней подходить. Или эти слова были адресованы вовсе не мне.

Подобную реакцию, но в более мягкой форме, она продемонстрировала, когда впервые оказалась в моей комнате. Просила, чтобы я не трогал ее. Еще тогда это показалось странным. Она проговорила те слова с таким печальным видом и так сильно зажмурилась, что это сразу навело на одну мысль, которой я не придал особого значения.

А стоило бы. Вот же идиот.

— Элин, — позвал снова, не сдвигаясь с места. Она не обратила внимания, целиком схваченная панической атакой. Хватала ртом воздух, обнимала себя, трясясь, и без остановки шептала одно и то же.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я щелкнул пальцами, призывая слабый огонек. Запустил его к свече — фитиль вспыхнул, часть огня прыгнула к другим свечам, и вскоре комнату залил насыщенно-фиолетовый свет.

Шепот прекратился. Девушка застыла, осмотрелась, все еще пребывая где-то далеко от меня, в мрачных, гнусных воспоминаниях. Я ждал. Смиренно и терпеливо.

И когда наконец ее глаза, в уголках которых блестели слезы, столкнулись с моими, я позволил себе выдохнуть с облегчением.

— Все хорошо, Элли. — Медленно распрямил за спиной крылья, тем самым приковывая к ним ее внимание. Дыхание стало тише, ужас постепенно ослаб, обратившись в небольшой страх и осознание происходящего. — Я не трону тебя, обещаю. Никто не тронет.

— Прости. — Она моргнула, и слезы все же скатились по щекам. Паника ушла, но остались боль, испуг и волнение. — Прости, Рей. Я не хотела…

— Я ни в чем тебя не виню. Все в порядке.

Немного придвинулся к ней, но остановился, как только она вздрогнула и сильнее вжалась в спинку.

Расправил крылья еще раз, а после покорно сложил, позволяя им лечь на покрывало.

— Иди сюда.

Распахнул объятия, особо не надеясь на успех. Но несмотря ни на что, несмотря на страх, что я неосознанно вызвал, она охотно дернулась в мою сторону. Доверилась. Прижалась щекой к груди, обхватила руками торс и, задыхаясь от тяжелых эмоций, перестала сдерживать слезы.

Рыдания вырвались наружу. Воздух затрещал от неясной мне боли — от ее боли, которую она осмелилась показать.

Я боялся напугать, но больше не мог себя сдерживать. Обнял, крепко прижав к груди, укрыл крыльями, создав для нее личный кокон безопасности, пытаясь унять ее вздрагивания и всхлипы. Скрытая от посторонних глаз, под защитой. Я с готовностью дал бы ей нечто более весомое, но, кажется, этих объятий оказалось достаточно.

Не раз мне доводилось видеть слезы матери, ножом режущие по сердцу. Не раз я успокаивал рыдающую сестру и даже заставал скупые слезы бабушки. Но никогда мне не приходилось испытывать такую тяжесть от чьего-либо плача и остро ощущать чужую боль.

Я догадывался, из-за чего она была вызвана, однако не способен был представить, насколько тягостно было Элли от проявившихся воспоминаний.

Но я был способен наказать ее врагов. Всех, кто привел ее к такому состоянию. Всех, кто трогал юное тело, угрожал и издевался, вселяя в сердце ужас и тревогу.

Я не просто мог это сделать… Я этого страстно желал.

— Кто тебя обидел? — спросил осторожно, когда плач затих. — Расскажи мне. Я хочу помочь.

— Не нужно, — мотнула головой, жмурясь. Пальцы до боли впивались в кожу сквозь рубаху, но я не смел ее отдергивать. — Прошу, не спрашивай. Не сейчас…

— Ладно.

В доказательство своих ослабших притязаний замолчал, начал медленно поглаживать плечо, положив подбородок ей на макушку.

Не знаю, сколько мы сидели так в тишине: в какой-то момент я прекратил считать минуты и потерялся во времени. Слушал, как она спокойно дышит в моих руках, чувствовал, как аккуратно гладит те места, в которые до этого впивалась ногтями.

Такая близость успокоила не только ее, но и благостно подействовала на мое сердце.

— Ты можешь добыть для меня другой наряд? — внезапно попросила шепотом, и я ощутил, как ее тело наполняется напряжением. — Твои родные ждут. Пора бы выйти к ним.

— Нет. Не сегодня. Перенесем ужин на завтра.

— Но…

— Я же сказал, Элли, — оборвал твердо, и она сразу же замолкла. — Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя. Хочешь принять ванну?

— Хочу в душ.

— Хорошо.

Неторопливо раскрыл крылья, ослабил объятия, и она поспешила отползти, удерживая одной рукой разорванный лиф.

— Ванная там, — кивнул на дверь в конце комнаты. — Подожди. Найду, во что можно переодеться.

Поднялся, чувствуя, как дрожат затекшие крылья, распахнул шкаф. Достал чистую черную рубаху, достаточно длинную, чтобы прикрыть промежность, и передал уже подошедшей девушке.

— Спасибо, — пролепетала, избегая моего взгляда.

Когда она скрылась в ванной, я уткнулся лбом в дверцу шкафа и, не придавая значения вспыхнувшей в голове боли, шумно выдохнул.

Хаос меня сожги. Ничего подобного я и не ожидал сегодня испытать и увидеть…

Лучше б мы сдержались тогда в коридоре и пошли ужинать. Но, с другой стороны, я узнал о Светлой нечто сокровенное и в дальнейшем намеревался узнать больше.

Девушка довольно долго пробыла в душе. За это время я успел переодеться, сняв официальный наряд и сменив его на мешковатые штаны, спрятать крылья в татуировку, добыть нам еды и через прислугу передать родителям, что ужин отменяется. Видеться с ними сейчас хотелось меньше всего: я знал, что они нападут с вопросами.

Конечно, я ожидал, что они заявятся в мою опочивальню, но за полчаса никто меня не потревожил, даже Кэтрин не решилась засунуть свой любопытный нос куда не следует. Поэтому, испытав некоторое облегчение, я перекусил и завалился на кровать.

Все свечи почти догорели, когда Элин высунулась из ванной. Я подумал зажечь их вновь, но отчего-то помедлил, продолжил лежать на боку, не шевелясь. Не видел ее, но отчетливо слышал.

Мерное дыхание. Осторожные шаги, словно она решила, что я сплю, а потому страшилась разбудить. Льющаяся жидкость — похоже, она наполнила кубок добытым мною вином. Принялась кушать.

Проголодалась…

На губы наползла улыбка, и я прикрыл глаза, полностью погружаясь в создаваемые ею звуки.

С ужином она расправилась быстро, и на какое-то время в комнате воцарилась абсолютная тишина. Лишь мое сердце стучало с каждой минутой ожидания все сильнее, мешая сосредоточиться.

Я так увлекся борьбой с оглушающим стуком, что не заметил, как Элли подобралась к кровати. Зашуршали простыни — она легла рядышком. Минут пять ворочалась, мучая умопомрачительным ароматом и осязаемым теплом. Но это тепло едва не убило меня, когда девушка придвинулась, обняла со спины и уткнулась носом в лопатку.

Дыхание обожгло кожу, и клянусь — у меня на голове волосы зашевелились.

— Элли, — шепнул хрипло и тут же прокашлялся.

Не сейчас. Хаос, избавь от желаний…

Как же это все не вовремя.

— Извини. — Вместо того чтобы отстраниться, она, напротив, крепче прижалась ко мне. — Я просто не смогу уснуть без… вот этого.

А я не смогу уснуть, пока ты так близко…

— Давай хотя бы сменим положение, — произнес ровно, но это прозвучало как мольба.

Без резких движений перевернулся на спину, откинул одну руку на подушку, позволяя ей лечь на грудь, а затем сомкнул объятия.

Вот чего я не ожидал, так это того, что она нагло закинет на меня ногу и обнимет, заключив в ловушку своим маленьким, хрупким телом.

Твою налево.

Ни хрена лучше не стало.

— Спасибо, Рей, — зашептала, расслабляя конечности. В самом деле расслабилась — не было никакой скованности. Это даже немного остудило жар, осевший у меня в груди. — Я у тебя в долгу. За это и за жизнь. И не смей отрицать! — добавила громче, стоило мне вобрать в легкие воздуха.

Будто поняла, что я собирался заявить. А я и правда хотел сказать, что она мне ничего не должна.

Она и без того сделает невозможное, когда станет вместилищем моего Хаоса.

— Я обязательно отплачу добром за добро. В свое время…