Академия Дивинат, или Светлая для Темного принца

50. Непростительные ошибки. Элин

— Что все это значит?

Я осмелилась задать вопрос, хотя понимала, что, если бы не жар Хаоса в груди, ни за что не посмела бы заговорить с Ашароном до тех пор, пока он не пожелал бы услышать мой голос.

Он молчал. Сверлил эльфийку таким жадным взглядом, будто за ее личиной было скрыто нечто, принадлежащее ему по праву. Та тоже не спешила отвечать, борясь с настигнувшими ее страхом и смятением.

Может быть, все дело в том, что она повинна в его долгом заточении? Он пришел расквитаться с ней за поступок в прошлом, как с одной из тех, кто запер его в Нерине? В таком случае ужас Элеоноры вполне оправдан, ведь, насколько мне известно, темные божества никому не прощают ошибок — ни людям, ни сородичам…

— Вы пришли мстить?

Я немного выступила из-за спины женщины, но она дернулась следом за мной, отчаянно стараясь закрыть собой, словно бы не понимая, что вред могут причинить только ей. И все равно защищает… Глупость это или отвага — или все одновременно — неважно. Для меня имело значение лишь то, что даже под давлением страха она продолжает уберегать меня от возможной опасности.

Я должна была поступить подобным образом и по отношению к ней, посему продолжала тревожить Аша вопросами, догадываясь, что они могут быстро ему наскучить.

— Я давно не ищу мести, — ответил спустя недолгую паузу, метнув ко мне равнодушный взгляд. Он не был пронизан ни злостью, ни одержимостью, а все равно вызвал неудержимую волну дрожи, стремительно омывшую все тело. — Однако о своих должниках не забываю.

— Я уже оплатила долг… — начала было эльфийка, но резко замолкла, когда Ашарон скривился, сделав к нам твердый, порывистый шаг.

— Кому?! — рявкнул, одной сталью в голосе вынуждая наши тела вытянуться в напряжении. — Моему брату? О нет, светлая госпожа, ты добровольно помогла ему, а не рассчиталась со мной. Все, что он пообещал тебе, не имело силы. Твой долг остался, и он грузом лежит как на моих плечах, так и на твоих.

— Он не мог солгать.

Голос женщины дрогнул, обратился в неверящий шепот.

Я пыталась даже не дышать, осознавая, что стала свидетелем опасного разговора, который никто не должен был слышать. И все же меня не прогоняли. Просто не обращали внимания, даря шанс узнать чужие тайны и чувства.

— Ты так и не увидела сути, госпожа? — Аш вернул себе бесстрастное выражение лица. Медленно прошел мимо нас к окну, обдавая жаром и волной своего крепкого запаха. — Я считаюсь богом обмана, но по иронии судьбы не имею силы кого-либо обманывать. В отличие от других богов. Лаорон пообещал тебе то, что неспособно дать ни одно божество, каким бы сильным оно ни было. Простить долг может лишь тот, с кем была заключена сделка. А я тебе его не прощал.

Взгляд холодных глаз, до этого устремленный в окно, скользнул к лицу Элеоноры. Казалось, что от ужаса она забыла, как дышать, — от нее не было слышно ни звука.

— Я никогда не дарю смертным подарков. Я заключаю сделки. — Он глянул на меня, и на сей раз мне удалось сдержать дрожь, несмотря на то, что я и сама начала пропитываться тем страхом, какой исходил от эльфийки. — В свое время Элеонора так же, как и вы с Рейданом, заключила со мной сделку. Различие заключается в том, что ваш долг уже уплачен. Вы подарили мне свободу, добровольно пожертвовав жизнями. Два бесконечно влюбленных сердца, что способны открыть любые замки и двери… Благодаря вам моя темница канула в Бездну.

Слова чудились искренними, преисполненными благодарности. Я могла бы решить, что обманулась, но Ашарон неожиданно склонился в поклоне, обескураживая до такой степени, что я потеряла дар речи.

Бог поклонился мне. Достаточно глубоко, чтобы выразить свою признательность.

До этой секунды подобную картину возможно было увидеть только во сне.

— Знаешь, почему она беспокоится о тьме в твоем сердце? — вопросил он, выпрямившись и слегка размяв крылья.

— Не надо, — с губ женщины сорвался глухой шепот. — Пожалуйста, повелитель, не нужно.

Она вдруг взяла меня за руку, сжала до легкой боли в пальцах. Я не посмела упрекнуть ее в этом или освободиться от хватки: кажется, сейчас я была для нее единственной опорой. И по правде говоря, такая роль страшно пугала…

— Потому что ей самой, как Светлой, было крайне сложно совладать со тьмой, — проигнорировав просьбу, продолжил Аш. — Но чего только не сделаешь ради любви, не так ли?

Он усмехнулся, наверное, заметив, как вытянулось в удивлении мое лицо.

Так вот откуда взялось это обращение — светлая госпожа. Не принадлежащая тьме с рождения, рожденная со светом внутри, а не с Хаосом…

Она так же, как и я, обрела чужую силу в ходе ритуала. Но зачем?

— Причем здесь любовь? — спросила осторожно, боясь, что от женщины последует какая-то реакция. Однако она не шевелилась, вдыхала и выдыхала через раз, словно стараясь вспомнить, как дышать ровно и спокойно.

— А разве она не является самым огромным источником бед? — Ашарон насмешливо изогнул темную бровь. — Так или иначе это слабость многих. И маленькая светлая госпожа тоже однажды столкнулась с этой слабостью. Да, Элеонора была влюблена. И не в кого-нибудь, а в самого темного короля. Светлая эльфийка и некромант… Какой скандал во времена, когда за такие союзы безжалостно лишали жизни. Она была так опечалена невозможностью быть с любимым, что решилась просить моей помощи. Я не мог отказать такой громкой трогательной просьбе. Перед любовью даже я предстаю слабаком и трусом…

Замолкнув на миг, он одарил женщину красноречивым взглядом. Та поежилась в ответ, сильнее сжав мою ладонь.

— Я дал ей силу, о которой она мечтала. Хаос, который пожрал ее свет и подарил возможность быть рядом с возлюбленным. Вот почему, Элин, тьма не беспокоит тебя. Она передалась тебе не в чистом виде. В сыне Элеоноры, как и в ее внуке, всегда жила часть светлой энергии. Уже давно произошло смешение сил — Хаос и свет живут в гармонии в каждом из потомков бывшей светлой эльфийки.

Он замолчал, позволяя осмыслить услышанное.

Голова загудела от сотни вопросов, хоть и на многие из них уже нашлись ответы. Сердце стучало громко, заглушая мысли, но некоторые были такими яркими, что не заострить на них внимание было попросту невозможно.

Теперь я прекрасно понимала беспокойство матери короля; ее интерес о моем самочувствии и Хаосе обрел смысл. Если ей, как светломагу, было сложно привыкнуть ко тьме, то я подобной участи удачно избежала. И все потому, что Рея с рождения нельзя было назвать чистокровным Темным. Наши силы удачно дополнили друг друга, а благодарить за это, по всей видимости, нужно не только бога, но и того некроманта, союз с которым положил начало новому виду полукровок.

Правда, Ашарону благодарности было мало… Иначе он не заявился бы спустя столько лет, чтобы потребовать с должника плату.

— Я считал, что эльфы — благороднейший из видов, живущих в этом мире, — едва слышно заговорил он, цепко ловя взгляд Элеоноры. — Но один твой поступок навсегда изменил мое мнение о почти бессмертных существах. Они такие же гнилые и алчные, как и все, кто предал меня. Однако от тебя…

Мрачность внезапно спала с его лица, уступая место некой боли, которую Аш не попытался от нас спрятать. На дне серебристых глаз до сих пор жило неверие, с каким он, вероятно, столкнулся, когда эльфийка и другие маги заточили его в Нерин. Было видно по одному взгляду, полному сожаления и невыразимой печали, что он по-прежнему помнит вкус измены близких людей, помнит их коварство и жестокость.

На мгновение он показался страшно слабым и уставшим. Но лишь на мгновение. Бог быстро прогнал болезненные воспоминания, выпрямился, угрожающе расправляя крылья. Глаза его тотчас вспыхнули фиолетовым огнем, и в глубине зрачков я увидела бездонную пропасть всепоглощающего гнева.

Он ничего не забыл. И ничего не простил.

— От тебя я меньше всего ожидал предательства, — процедил сквозь зубы, шагнув в нашу сторону.

— Я поступила правильно, — заявила Элеонора, к моему удивлению, без дрожи в голосе. Отпустила мою ладонь, сделала навстречу мужчине один несмелый шаг. — Ты ослеп от жажды власти…

Предчувствуя, что божество сейчас вспылит, я дернулась к ним, желая укрыть собой эльфийку. Но не успела даже коснуться ее руки, как Ашарон расправил крыло и одним резким коротким движением отбросил меня в сторону.

— Элин!

Вскрик Элеоноры ударил в голову, затрещавшую от боли после удара об пол. Перед глазами заплясали черные точки, но я упрямо проигнорировала их, приподнявшись на локтях, пытаясь сфокусировать взгляд на крыльях, в один момент распахнувшись во всю ширь, и на женщине, которую обязана была защитить любой ценой.

Однако, вопреки моим ожиданиям, Аш не причинял ей вреда. Просто держал за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Ты понятия не имеешь, от чего я был слеп. Но зато я знаю, от чего была слепа ты. — Он наклонился к ней, ближе к лицу, из-за чего хрупкое по сравнению с ним тело напряглось еще сильнее. — Все это время ты боялась, что цена за мою помощь будет столь высока, что ты не сможешь со мной рассчитаться. Понимаю… Вот почему ты помогла Лаорону запереть меня в небесном городе. Но, как видишь, за все свои ошибки, намерения и поступки рано или поздно приходится платить.

— Прошу… — зашептала эльфийка, не смея уводить от него взор. — Только не трогай моих близких. Я сделаю все что угодно, только не трогай их…

Я слышала, что она плачет. Видела обжигающие ее кожу слезы. А сделать что-либо не могла… Как к полу приросла — на сознание и тело давила сила, неподвластная ни одному живому.

— Неспроста ты завела такие речи, — безрадостно хмыкнул мужчина. — Нет уж, моя маленькая светлая госпожа… От тебя я потребую самое ценное, то, что тебе бесконечно дорого и любимо. Не только в уплату долга. Ты в ответе передо мной за предательство, а расплачиваться предстоит твоей внучке.

— Нет. Пожалуйста, повелитель… — Элеонора вцепилась в его накидку, сжала с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Не трогай ее. Только не ее, прошу. Я уйду с тобой, уйду. Ты же этого и хотел, помнишь?.. Пожалуйста, Аш… Она же еще совсем ребенок…

Он смотрел на нее так страшно равнодушно и так страшно холодно, будто был глух ко всем ее мольбам, не видел боли и ужаса, сделавших ее невероятно слабой и беспомощной.

Мне приходилось такое видеть. И чувствовать… Я с таким же рвением стремилась защитить Авелин, плевав на всякую гордость и на то, как жалко буду выглядеть в глазах своих врагов.

Но это не помогло. И сейчас — я знала наверняка — не поможет. Аш игнорирует ее просьбы, ослепленный то ли жаждой мести, то ли гневом, вызванным ее жалким видом. Быть может, всем сразу.

— Ты тоже была ребенком, когда сплела наши судьбы, — сухо произнес он, отпустив ее. Точно потеряв опору, эльфийка пошатнулась и упала на колени у его ног. — Столько столетий миновало, а ты так и не поумнела. Знают ли те, кого ты стремишься защитить, насколько ты жадна и корыстолюбива? Я и не сомневался, что ты будешь рьяно упрашивать не трогать маленькую принцессу. Она ведь и есть твой главный источник силы, не правда ли?

— Кэтрин все знает, — сказала тихо, понурив голову. — Она сама нашла способ и предложила питать меня магией. Это была ее идея…

— Которую ты с готовностью поддержала, — оборвал ее Аш. — Твоя смерть — давно решенный вопрос. За спасенную королеве жизнь ты должна была погибнуть еще пять лет назад, в день своего рождения. Но что в итоге произошло? Жажда бессмертия оказалась сильнее желания поступить правильно. Как и всегда.

— Я не сделала ничего предосудительного. Кэтрин делится энергией по своей воле, потому что любит…

— Я в этом не сомневаюсь. — Ашарон опустился на корточки рядом с ней, подцепил пальцем подбородок. Приподнял, но эльфийка не отважилась посмотреть ему в глаза. — Конечно, она любит тебя, госпожа. Мы все это знаем. Потому и поддерживает твою жизнь за счет своей. Но знаешь ли ты, какова цена такой щедрости? Твоя внучка медленно истощает себя, не вся сила возвращается к ней со временем. Все может закончиться тем, что ты будешь жить вечно, а юный цветок превратится в старуху раньше положенного. Скажи же мне, стоит ли этого твоя неуемная жадность и желание быть бессмертной?

— Я…

Элеонора тяжело выдохнула, встречая мрачный взгляд мужчины. Хватала ртом воздух, а сказать ничего не могла.

— Вечная жизнь манит каждого, не сомневайся. Но цена за нее слишком высока. И никогда не благородна.

Он скользнул пальцами выше, с какой-то особенной нежностью погладил женщину по щеке, и взгляд его при этом на несколько секунд почудился жалостливым.

Я ошиблась: все-таки он слышал каждую ее просьбу. Но почему-то прощать не собирался, оставаясь непоколебимым в своем решении.

— Я заберу ее, — повторил тверже.

— Нет…

Элеонора замотала головой, безостановочно шепча одно слово. Сердце ее, должно быть, обливалось кровью, и даже мое сжалось, стоило осознать, что Кэтрин предстоит отвечать за грехи своей бабушки.

— Не сейчас. Но так или иначе принцесса уйдет со мной. В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем требовать у нее магию. Она простит и поделится, но я не прощу.

Резкость его тона лишила всякого мужества, заставила поежиться сильнее, чем ледяной ветер. Дрожь пробрала до кончиков волос, когда Аш поднялся, выпрямился и встретился со мной глазами. Подарив еще один поклон, он шагнул в образовавшуюся за его спиной тьму и исчез, оставляя после себя лишь запах огня и явственный аромат ладана.

С его уходом ко мне наконец-то вернулась способность двигаться. Глубоко вдохнув и выдохнув, я первым делом бросилась к эльфийке. Упала на колени рядом с ней, мягко коснулась руки — жутко холодной — и сжала ее пальцы в отчаянной попытке согреть.

Что-либо сказать не решалась. Минуту или немного дольше мы просидели в тишине; обе думали, мирились с тем, что пришлось увидеть и испытать. В груди было тяжело и гадко, но я знала, что Элеоноре было в тысячу раз хуже. Пусть она и не говорила об этом, молча переваривала случившееся, я видела, что она разбита и ужасно подавлена.

— Прости, Элин, — шепнула вдруг, сжав в ответ мою ладонь. — За то, что увидела и услышала. Мне очень жаль… — Судорожный вздох вынудил ее ненадолго замолчать. Она вскинула голову, растерянно забегала глазами по комнате. Слезы без конца чертили дорожки вдоль ее острых скул. — Что же я натворила…

— Не корите себя. — Я придвинулась поближе, приобняла за плечи. — Уверена, вы хотели как лучше.

— Нет. — Мотнула головой и посмотрела на меня с такой тяжестью, что на какой-то миг я лишилась дыхания. — Ашарон прав. Конечно, прав… Я ослепла от жадности и желания жить. Чем больше получала, тем сильнее становилась моя жажда. Пора это прекратить…

Я смутно догадывалась, что она имеет в виду. Хотела возразить, заверить, что все можно решить по-другому, найти иной путь, но…

Если бы я посмела подарить ей такую надежду, обманула бы не только ее, но и саму себя.