Бич Божий

Болгария, лето 968 года

У царя Петра было превосходное настроение. Всё, что он задумал, складывалось отлично: Святослав ушёл на подмогу Киеву; установлен мир с кровожадным Никифором Фокой, более того — есть согласие женить малолетних византийских императоров — Константина с Василием — на болгарских царевнах, малолетних ныне Ирине и Кире; вместе с ними поедут учиться в Вуколеон юные царевичи — Роман и Борис; а любовница Петра — сдобная Мария, бывшая кормилица всех его детей, — от него беременна. Разве это не счастье? Правда, пять лет назад македонский боярин Никола, взбунтовавшись на западе Болгарии, отхватил себе половину территории царства. «Ничего, — думал Пётр, — скоро доберусь до наследников Николы — сыновей Давида, Моисея, Аарона и Самуила. Лишь бы только выбить Свенельда с северных земель, Доростол очистить с Переяславцем. Вновь Болгария заблещет могуществом — от великой Германской империи на западе и до Чёрного моря на востоке, от мадьярских земель на севере и до византийских на юге! Нам чужого не надо, я не претендую на бывшие наши владения на Волге — там, где жили предки и откуда затем пришли на Балканы; но Дунай от Янтры до устья — мой! Возвращу, как бы трудно ни было!»

Он, призвав писца, начал диктовать послание византийскому правителю по-гречески...

Тут необходимо одно пояснение. Дело в том, что в те времена термин «Византия» не употреблялся. Жители Восточной Римской империи с центром в Константинополе (ныне — Стамбул) величали себя потомками римлян, или ромеями. А свою страну, соответственно, Романией. Но поскольку обитали в ней преимущественно греки, то язык их «ромейский» был ничем иным, как изысканным диалектом греческого. (До Константинополя древнегреческий город на Босфоре назывался Византий. И отсюда произошло наименование этой страны — в поздней, современной научной литературе).

Словом, Пётр сочинил такое письмо:

«Василевсу Романии, предводителю ромейского народа, венценосному сокрушителю сарацин Никифору Фоке из рода Гургенов — года 6476 от Сотворения мира, месяца августа, третьего дня.

Ваша царственность! Шлёт Вам братские объятия царь болгарский Пётр, сын Симеона. Да хранит Господь Бог Вас, и Ваше семейство, и ромейский народ!

Мы весьма довольны миссией Вашего вельможного брата, куропалата Льва Фоки: наконец-то недоразумениям между нами положен предел, и оба наших народа в прочном союзе смогут приумножить общее могущество на Балканах, и в Европе, и в Азии! Благодарны Вам за честь, оказанную моим детям. Цесаревичи Борис и Роман вместе с цесаревнами Кирой и Ириной смогут прибыть в Константинополь по весне будущего года. Да благословит Небо предстоящий их брачный союз с императорами Василием и Константином!

Что касается союза военного, то, Никифор, прошу Вашу царственность не откладывать надолго подкрепление болгарскому войску, о котором было говорено со Львом. И хотя Святослав со своей дружиной поспешил на выручку осаждённому печенегами Киеву, всё равно оставшийся Свенельд очень нам опасен. Воевода Вовк продолжает разорительные набеги на болгарские города и сёла. С ними в Переяславце — изменник Калокир, голова которого слишком засиделась на его плечах. Надо предпринять совместную кампанию в отсутствие Святослава. Лучше этой осенью. В крайнем случае — ранней весной будущего года.

Жду вестей от Вашей царственности.

Здравие императорам Константину и Василию, сёстрам их порфирородным Анне и Феофано-младшей! Процветание Вам, Никифор Фока, и императрице Феофано!

Бог Вам в помощь!»

Не успел он закончить, как в палаты царя забежала прислужница с женской половины и закланялась, и заголосила:

— Батюшка, ваше величество, радость-то какая: разрешилась от бремени славная Мария, добрая кормилица царских детушек!

Пётр, по привычке, в волнении взялся за бороду:

— Кто? Родился-то кто?

— Девочка, ваше величество. Да такая белая, милая, пригожая — чисто вылитое ваше величество!

— Цыц, дурёха! Не болтай языком то, о чём болтать не положено. Передай Марии — я сейчас зайду, посмотрю на крошечку и благословлю её в этот мир.

Царь прошёлся к окну и обратно, встал на колени, поклонился иконе Божьей Матери и перекрестил себя.

— Назову её Софьей, — сказал. — В знак того, что верну под свою корону славный город Средец с церковью Святой Софии!..

Он не знал — да и знать не мог, что родившейся дочке уготована удивительная судьба — и не здесь, на Балканах, а на Руси...